Пол Хенди - Дневник заштатной звезды
– Кто был режиссером классического фильма «Метрополис», снятого в 1926 году? – вопрошает Берни Клифтон.
– Каков химический знак водорода? – вопит лидер группы «Шоуэддиуэдди».
– Какое из открытий Рентгена считается величайшей вехой в истории диагностики? – визжит тетка, некогда известная как Оливия из сериала «В автобусе».
Постепенно знаменитости завладевают сценой. Майк Йарвуд на пару с бывшим центрфорвардом «Лестер Сити» Фрэнком Вортингтоном возглавляют атаку. За ними гурьбой вваливаются остальные. Джон Ноакс, Питер Первис и Джеффри из группы «Рэйнбоу» встают за камеры, а Донни Осмонд, Сюзи Кватро и «Питерс энд Ли» дерутся за микрофон. Магнус Магнуссон сбивает меня с ног, в то время как Винс Зависти с неизвестно откуда взявшимся младенцем на руках затягивает песню «Сын, которого у меня никогда не было».
В этот момент на сцене появляется мой отец. Он начинает душить меня, приговаривая в такт:
– В трагедиях Расина, несмотря на некоторые повторения риторических и поэтических приемов, как сами персонажи, так и их настроения очень четко дифференцированы. Вопрос: до какой степени и каким образом можно доказать, что автору удалось достичь поставленной цели?
От ужасного эмоционального потрясения я просыпаюсь.
Не думаю, чтобы мой отец знал, кто такой Расин.
4 мая
Наконец-то я набрался смелости и позвонил Пиппе, но, к сожалению, нарвался на автоответчик Судя по всему, Пиппа решила не утруждать себя персональными посланиями, так что пришлось выслушивать механический голос с американским акцентом:
– К сожалению, в настоящий момент мы не можем ответить на ваш звонок. Пожалуйста, оставьте сообщение после звукового сигнала.
Я постарался придать своему голосу максимум сексуальности, но где-то на середине монолога один из орешков, которые я по ходу жевал, застрял у меня в горле. Я начал давиться и кашлять, отчаянно хватая воздух широко раскрытым ртом. Вместо того чтобы сделать единственно разумную в такой ситуации вещь и положить трубку, я продолжал говорить и к концу сообщения напоминал один из тех компьютеров, что учат детей орфографии.
– Прости, я багровею на глазах, – мой сдавленный голос напоминал голос Бобби Давро, когда он неудачно пародирует Стивена Хокинса.[24] – Перезвоню позже.
5 мая
Мими Лоусон определенно меня преследует.
Вообще-то, я всегда мечтал, чтобы за мной ходили по пятам (это же настоящий символ статуса), но чтобы преследователь был знаменитее тебя самого – это просто нелепо.
«Саймон,
Мне нужна твоя помощь.
М.»Записку снова доставили лично, и она опять выглядела так, будто писал ребенок Честное слово, мне вдруг стало настолько жутко, что даже полосы на затылке зашевелились. Я выглянул в окно, но никого не увидел.
00:02Если начать встречаться с Мими, то из этого, в принципе, можно извлечь неплохую рекламу.
6:03Нет, одна лишь мысль об этом вызывает во мне омерзение.
6 мая
Я немного пьян и страшно устал, так что долго писать не буду.
Только что вернулся с вечеринки. Народу было немного: я, Чарли да еще несколько человек из съемочной группы «Утреннего кофе». Хорошо, что не пришли Майк и Сью: судя по всему, в группе их ненавидят не меньше, чем они сами друг друга. Похоже, все просто обожают посудачить об этой парочке с любым, кто готов слушать. Я слушал несколько часов и ничуть об этом не жалею.
Вот лишь немногое из того, что я запомнил:
Сью вечно опаздывает, не носит трусиков, не бреет под мышками, страдает жутким метеоризмом, отвратительным запахом изо рта и волосатостью пальцев ног. Она предпочитает молодых любовников, имеет легкую форму синдрома Туретта[25] и бурный роман с и. о. замдиректора по финансам Би-би-си Мартином Дэвисом.
Майк же, наоборот, много о себе воображает, носит накладку, заигрывает с каждым молодым ассистентом мужского пола, ходит в гей-клубы и коллекционирует жесткую порнуху. Он обожает наряжаться в женские одежды, как-то задерживался полицией Брайтон-Бич за эксгибиционизм в общественном месте, был тайным любовником Хосе (да-да, того самого Хосе, известной латиноамериканской поп-звезды) и тоже – без ведома Сью – имеет бурный роман с и. о. замдиректора по финансам Би-би-си Мартином Дэвисом.
По-моему, работать в таком шоу – одно сплошное удовольствие.
Между тем кто-то обмолвился, будто Майк помешан на собственной личности.
– Да ладно вам, – вставила Чарли. – Все телеведущие помешаны на собственной личности.
– Возможно, но только не я, – запротестовал я.
– Ты – в первую очередь.
Разговор пошел дальше, однако я так и не смог успокоиться и все время пытался вернуть его обратно к тому, что я не помешан на собственной личности.
Под конец вечеринки мы всей толпой завалились в кебабную.
– Это просто здорово, что ты будешь работать в нашем шоу, – сказала Чарли, крепко обнимая меня за плечи. – Уверена, ты скоро станешь очень известным.
– Я и сам жду не дождусь, – ответил я с набитым ртом. – Макс просто молодец, что нашел мне эту работу.
– Прошу прощения?
– Я говорю, Макс просто молодец, что нашел мне эту работу, – повторил я, вытирая соус с подбородка. – Похоже, он несколько месяцев только этим и занимался.
Удивление в ее взгляде исчезло так же быстро, как и появилось.
– Просто чудо, а не агент. – На прощанье она поцеловала меня в щеку. – Увидимся на работе.
– Ага, увидимся на работе.
Домой я поехал на такси, и сейчас половина третьего ночи.
Мне так хорошо, что я готов позвонить Пиппе.
7 мая
Я проснулся.
На кушетке и с телефонной трубкой под ухом.
Помню, что звонил Пиппе посреди ночи; помню, как включился автоответчик Послышался электронный писк, и я начал говорить. Я рассказал Пиппиной машинке о том, какой потрясающей телеведущей, я уверен, станет ее хозяйка; что с ее-то данными, как внешними, так и внутренними, она пойдет очень далеко. Очевидно, сказалось выпитое, поскольку говорил я долго и сбивчиво. Кажется, я даже сказал что-то о том, какая она потрясающая девушка и что ей будет гораздо лучше без этого козла Манчини.
Дальше – полный провал. Одна сплошная пустота.
Как нарочно, автоответчик у Пиппы цифровой – из тех, что могут записывать часами.
Господи, только бы я не храпел.
9 мая
Завтра приступаю к работе в «Утреннем кофе». С одной стороны, не терпится поскорее начать, но, опять же, не могу сказать, чтобы я не нервничал. Они решили сразу кинуть меня на прорыв, и с первого же дня придется работать в прямом эфире: вести репортаж со съемочной площадки «Трафальгара» – нового дневного сериала НТВ-1.
Вести программы в прямом эфире – совсем не то, что работать под запись. Когда работаешь под запись, подсознательно понимаешь, что, если что-то пойдет не так, всегда можно сделать еще один дубль. Но в прямом эфире второго шанса нет. Страшно подумать, ведь стоит ляпнуть что-нибудь в камеру – и уже через мгновение твой ляп услышит вся страна.
Раньше мне уже приходилось работать в прямом эфире, но это было на детском канале, и это совсем не то. Если что-то не получалось, когда я вел «Утренний кавардак», это не имело никакого значения. Все становилось вроде как частью потехи. Да и кто меня смотрел? Жалкая кучка сопливых школьников. А если вдруг среди зрителей и попадались взрослые, то их интересовало совсем другое – глубокие вырезы и мини-юбки Джо Хилинг, моей тогдашней партнерши.
«Утренний кофе» – совсем другое дело. «Утренний кофе» – это БОЛЬШОЕ ШОУ. Непременный атрибут жизни всех и каждого. А если все и каждый вдруг пропустят любимую передачу, то завтра смогут прочесть о ней в любой бульварной газете. И я позвонил Чарли: поделиться своими страхами.
– Не волнуйся, – сказала она. – Ты справишься даже с закрытыми глазами.
– Да, но тогда я не смогу читать с телесуфлера.
– Перестань. С таким остроумием у тебя все получится. Единственное, о чем ты должен помнить: твои боссы – это Майк и Сью. Все думают, будто главные – продюсеры, но это не так На самом деле всем рулят Майк и Сью. Майк обожает, когда программу называют «Шоу Майка и Сью», а не «Утренний кофе». А Сью обожает, когда чуть-чуть флиртуют.
– С ней или с Майком?
– С ней. Хотя, если хорошенько подумать, Майк, наверное, тоже был бы не против. Да, и вот еще что, Саймон…
– Что?
– Когда начнется съемка, телесуфлера у тебя не будет.
Остаток дня я провел в туалете.
10 мая
– Готовность тридцать секунд…
Женский голос в ухе звучал так, словно это был диджей ночного радио, собирающийся поставить песню исключительно для меня. Мягкий и успокаивающий, он походил на теплый расплавленный шоколад, обволакивавший все мои мысли. Кто бы она ни была, она делала это уже тысячи раз, и благодаря ее уверенной интонации я нервничал уже не так сильно.
