Пол Хенди - Дневник заштатной звезды
– Макс сказал, тебя пригласили в «Утренний кофе». Поздравляю.
Она снова улыбнулась той самой улыбкой, и моя ревность моментально улетучилась.
– А еще он сказал, ты сможешь научить меня всяким хитростям, как стать классной телеведущей.
За дело тут же взялся мой Второй Я.
– Запросто. Я вообще могу много чего порассказать: что включить в рекламный ролик, с какими продюсерами стоит встретиться, как вести себя на пробах – все в таком духе. Может, посидим где-нибудь за чашечкой кофе?
– Отличная мысль.
Она записала номер телефона на листке бумаги и протянула мне:
– На капоте, конечно, привычнее, но к вечеру, похоже, опять пойдет дождь.
Все рассмеялись. Даже Жуткая Бабс. Не очень-то приятное зрелище, доложу я вам, к тому же вызвавшее очередной приступ кашля.
– Значит, ты так и встречаешься с Манки-Манчини? – осведомился Второй Я.
– Да. – Трудно было сказать, довольна она этим обстоятельством или нет. – Но ты все равно мне позвони.
С этими словами Пиппа чмокнула меня в щеку и упорхнула.
Пританцовывая от радости, Второй Я вернулся в приемную, схватил руку Жуткой Бабс и поцеловал ее.
– Она не из твоей лиги, дорогуша.
Жуткая Бабс снова стала самой собой, безнадежно пытаясь проткнуть пузырь моего счастья.
– Может, она и не из моей лиги, Бабс, но всегда есть шанс взять кубок в клубном турнире.
Облизнув указательный палец, Второй Я изобразил в воздухе единицу:
– Один-ноль в пользу Питерса.
Черт, сегодня Саймон был явно в ударе. Провальсировав в кабинет, он подписал контракты с «Утренним кофе», вручил одну сигару Максу, а другую прикурил сам.
– Лучше и быть не может. Скажи, Максимондо? – произнес Второй Я, выпуская безупречное кольцо дыма.
– Может, Питерс, еще как может. А теперь убери свои костыли с моего стола, прекрати курить в моем кабинете и только попробуй еще хоть раз назвать меня Максимондо.
Раздался звон разбитого стекла. Это Второй Я сиганул через окно.
Макс закурил свою сигару.
– Слушай сюда, Питерс, и слушай очень внимательно. Можешь делать все, что угодно, но не дай тебе бог облажаться с «Утренним кофе». Учти, я угробил несколько месяцев, чтобы подписать тебя на эту работу.
– Не волнуйся, Макс, я тебя не подведу.
И я не шутил. Свою сигару я докурил уже на улице, а затем побаловал себя, отправившись домой на такси.
3:46Дела явно пошли на лад, но все равно – терпеть не могу, когда не о чем беспокоиться.
4:03Утренний случай в метро огорчил меня не на шутку. И еще тот водитель грузовика, что на днях окатил меня грязью.
4:19Как же все-таки добиться народного признания?
29 апреля
Есть у меня одна теория. Знаменитости – это как футбольные команды. Самую верхнюю строчку в квалификации, несомненно, занимает Дейл Уинтон.[19] Хотя кого-то может и удивить, что в премьер-лигу я определил именно Дейла.
А как же все эти певцы и кинозвезды? – наверняка спросите вы. Как же всякие там Ноэли и Брюсы? (Речь, между прочим, о Галлахере и Уиллисе, а не об Эдмондсе с Форсайтом.[20])
Ну, все они, скажем, в какой-нибудь Звездной суперлиге. Лиге, о которой я даже не мечтаю и в которой мне-то уж точно играть не придется.
«Главное – правильно оценивать свои возможности», как любил говаривать наш старый учитель профориентации мистер Максвелл. В школе, где я учился, амбициозность всегда считалась качеством, достойным осуждения. И мне кажется, свои возможности я оцениваю реально. В переводе на язык футбола, я теснюсь на скамейке запасных клуба «Аккрингтон Стэнли», зажатый где-то между Ванессой Фельтц[21] и тем ливерпульцем, что победил в первом выпуске «Большого Брата».
Возможно, «Утренний кофе» все это изменит.
Я действительно чувствую себя в долгу перед Максом за то, что он нашел для меня это место. Знаю, это его работа, но, думаю, ему все же пришлось немало потрудиться, да и переговоры с продюсерами наверняка были не из легких: ведь этих людей не так-то просто убедить, что я именно тот, кто им нужен.
Да, этот человек – просто бог среди агентов, И я даже не могу понять, как так вышло, что я когда-то в нем сомневался.
30 апреля
Днем позвонил Чарли – рассказать ей хорошие новости про «Утренний кофе» и обрадовать, что скоро будем работать вместе. Чарли ответила, что она уже в курсе, просто у нее была жуткая запарка из-за очередных проблем с Майком и Сью. Те снова поссорились и напрочь отказываются разговаривать друг с другом. Как выяснилось, Майк пересчитал слова в сценарии и расстроился из-за того, что у Сью оказалось на сорок три больше.
– Шестого мая у нас вечеринка, – сказала Чарли. – Уходит один из продюсеров. Ничего удивительного, из этого шоу всегда кто-нибудь уходит. Но все равно – есть повод отпраздновать. А для тебя – хорошая возможность со всеми познакомиться.
На заднем плане раздавались чьи-то крики и ругань, причем в таких нецензурных выражениях, которых я раньше даже не слышал.
– Кто это там?
– Сью, – ответила она. – Извини, мне надо идти. Увидимся в следующую пятницу.
2 мая
Сказать по правде, Билли Фокса я терпеть не могу. Старику под восемьдесят, он безбожно фальшивит, когда начинает петь, а все его шуточки банальные и пошлые. Билли Фокс – один из тех старомодных эстрадников, кому продолжают давать собственные телепрограммы просто потому, что им удалось вызвать у публики улыбку на «Королевском эстрадном концерте»[22] в 1963 году. Человек, которому давно пора уйти на покой, освободив место молодым (т. е. мне).
Но когда приглашение упало в почтовый ящик, все это сразу перестало иметь значение. Я вдруг полюбил Билли Фокса всей душой. Никто никогда раньше не называл меня «звездой» (за исключением меня самого), но на открытке было черным по белому написано: «Звездная публика». Для меня это так много значило! Я сразу же позвонил Чарли – поделиться потрясающей новостью.
– Чарли, – сказал я, – меня пригласили в «Звездную публику с Билли Фоксом».
– Но ведь ты терпеть не можешь Билли Фокса.
Даже не видя ее, я знал, что она ухмыляется.
– Вовсе нет. Я просто считаю, что он слегка устарел для прайм-тайма, вот и все.
– «Ему давно пора уйти на покой, освободив место молодым, то есть мне», – передразнила меня Чарли.
Должен признать, получилось очень похоже.
– Неважно, – отмахнулся я. – Зато буду в одной аудитории со всеми остальными знаменитостями.
– Но ты же сам всегда говорил, что знаменитости на всех этих телешоу – просто жалкая' кучка неудачников, заявляющихся к открытию конвертов.
Я проигнорировал ее комментарий.
– Чарли, ты же понимаешь, что это означает, правда?
– То, что теперь ты неудачник официально признанный?
– Да пойми же ты наконец. Кто-то в «ЛВТ» составлял список знаменитостей и подумал обо мне. Я – ЗНАМЕНИТОСТЬ!
– Саймон…
– Надеюсь, меня посадят рядом с Кэрол Вордерман.[23]
– Саймон…
– Интересно, а мне придется задавать вопросы?
– САЙМОН!
– Что?
– Это шутка.
– Не понял?
– Это прикол, Саймон.
В трубке послышался звонкий смех.
Оказывается, Чарли набрала приглашение на своем компьютере и решила послать мне мол, добро пожаловать в коллектив. Сейчас-то я вижу весь комизм ситуации, но в тот момент я немного расстроился.
Хотя я все равно бы не пошел. Терпеть не могу Билли Фокса.
3 мая
Шоу «Звездная публика с Саймоном Питерсом».
Я стою посреди сцены: в одной руке микрофон, другая опирается на стойку. На мне черный бархатный костюм, черная бархатная «бабочка» и розовая рубашка с оборочками. Три камеры направлены прямо на меня, но я понятия не имею, что надо делать. Телесуфлера нет, репетиций не было. Петь я не умею, танцевать и шутить – тоже. Не могу даже припомнить ни одного забавного анекдота.
Аудиторию словно нарочно набрали из каких-то смутных звезд семидесятых, и они начинают забрасывать меня вопросами. Однако вместо режиссерских заготовок на тему моей карьеры меня почему-то засыпают сложнейшими вопросами из области общих знаний. Малыш Джимми Крэнки требует доказать теорему Пифагора, в то время как Сид Литтл выкрикивает вопрос по итальянской литературе XIII века.
– Кто был режиссером классического фильма «Метрополис», снятого в 1926 году? – вопрошает Берни Клифтон.
