Меджа Мванги - Неприкаянные
Вечерний ветер за стенами хижины крутил пыльные вихри. С ними вместе разносился по улочкам поселка зловонный запах. Жалобное клохтанье голодной курицы, плач голодного ребенка, приглушенный шум голосов — все это слышалось словно издалека. Здесь же, в мусорной свалке, называемой Шенти-лендом, царили тишина и покой.
Нелегко было Майне осваиваться в этой компании. По крайней мере, первые недели. Чтоб научиться добывать еду и питье, не рискуя при этом жизнью и избегая тюрьмы, надо было начинать с азов. Овладеть многими тайнами ремесла — тайнами, которых он боялся и не желал разгадывать когда-то, прежде чем попал на городские задворки. Его учили лазить по карманам, снимать с рук часы и выхватывать сумки ловко и бесшумно, не вызывая переполоха на многолюдной улице. Учили отпирать окна и двери, снимать с веревок белье, пока хозяйка, мурлыча что-нибудь себе под нос, хлопочет на кухне.
Обучал Майну этим премудростям в основном сам Бритва, но помогал ему и Каменобоец, прекрасно владевший всевозможными приемами и уловками, благодаря которым поддерживалась жизнь в лачуге. Постепенно Майна привязался к этому человеку. Дружба с Каменобойцем приносила немало выгод.
Единственным человеком, к которому Майна не мог относиться с симпатией, был Подметальщик. Впрочем, тот и сам не стремился расположить его к себе.
Но теория — это одно, а настоящее дело — другое. Майна боялся. Страшно было представить себе, как это он выхватит у кого-нибудь сумку или кошелек и пустится наутек. Он начал было подумывать об уходе из шайки, но перспектива возвращения к мусорным бакам после столь длительного перерыва тоже не радовала. К тому же и Меджа куда-то исчез. Майна несколько раз приходил к супермаркету, надеясь найти там товарища, но безуспешно. Уж не решил ли тот вернуться домой в деревню и признаться родным в своих неудачах?
Временами, когда жизнь в шайке становилась особенно тягостной, Майне тоже приходило в голову отправиться домой и рассказать родителям о своей жалкой доле. Но, поразмыслив как следует, он пришел к выводу, что вряд ли сумеет им растолковать, почему человек, на образование которого была истрачена уйма денег, не может заработать себе на жизнь. Разве не за тем ходят в школу, чтобы научиться читать и писать и набраться ума? И разве неправда, что те, кто имеет хорошее образование, получают выгодные места и зарабатывают большие деньги? Как же Майна решится вернуться в родную деревню, как заставит отца поверить в то, что он не сумел добиться даже низкооплачиваемой работы?
Итак, оставалось лишь держаться за воровскую шайку и не терять надежды, что когда-нибудь и ему улыбнется счастье.
Тем временем жизнь в поселке, равнодушном к его образованию и его мечтам, шла своим чередом: одни рождались, другие ходили в школу, третьи теряли работу, четвертые, наоборот, находили ее.
Жизнь «малины» в центре Шенти-ленда тоже текла без особых перемен. В хижине было по-прежнему темно, сыро и душно. Бритва со своей королевой Сарой валялись на королевском ложе, остальные располагались либо на ящиках, либо прямо на полу, не подметавшемся, наверно, со дня сотворения мира. Как обычно, каждый занимался своим делом: кто покуривал гашиш, кто чесал бороду, а кто просто искал в своей одежде вшей.
— Майна! — неожиданно позвал Бритва.
— Да? — Майна отвел глаза от рубашки, которую чинил с помощью украденной нитки и иголки.
— Есть хочешь?
— Да, очень, — простодушно признался Майна.
— Я тоже.
Майна вопросительно взглянул на Бритву, но, решив, что это, видимо, обычный дурманный бред, снова погрузился в свою работу.
— Так ты не прочь бы сейчас закусить, Майна? — не унимался Бритва.
— Конечно. — Майна улыбнулся.
— Я тоже. Как и все мы. — Бритва вздохнул. — А что, если б ты раздобыл для нас что-нибудь, а, Майна?
Майна вскинул голову. Ну вот, началось. Настал момент, которого он так боялся. Кончилось учение, пора сдавать экзамен. Надо показать им, на что ты способен. Майна растерянно почесал затылок и, стараясь но выдать волнения, сказал беспечным тоном:
— Что-то я не понимаю.
— Может, тебе по-итальянски объяснить? — насмешливо спросил Бритва. — Должен же кто-то добывать жратву. Сегодня — один, завтра — другой. По очереди. До сих пор ты только ел да учился. Теперь знаешь, как это делается. А мы все есть хотим. Твоя очередь.
Майна окинул взглядом полутемную хижину. Профессор углубился в рассматривание своих грязных ногтей. Разговор о еде его не интересовал, он ел, когда ели другие, и, казалось, никогда не думал о пище. Да и вообще, думал ли он о чем-нибудь? Он делал лишь то, что велел Бритва, и делал весьма основательно, но потом замыкался в себе.
Каменобоец, по обыкновению, дремал. Ничем другим он уже более недели не занимался. Сон — его любимое занятие. Когда его спрашивали, почему он так много спит, Каменобоец отвечал: «Люблю спать». Ничего более вразумительного он, видимо, сказать не мог.
Один из членов шайки «играл в прятки» со вшами, рассеявшимися по его рваной одежде, другие не переставая курили. Лишь один Подметальщик прислушивался к разговору и с ухмылкой поглядывал на Майну.
— Это-то мне понятно, — сказал Майна. — Только не знаю, что именно я должен делать. Где я достану еду?
— А это уж твое дело, — сказал Бритва и, повернувшись на бок, принялся ласкать Сару. — Мы хотим есть. Хоть из-под земли достань, нам все равно. Верно, крошка?
— Верно, — ответила Сара.
Майна растерянно поморгал глазами, потом встал и надел рубашку. Чинить ее уже но было времени. Подметальщик продолжал наблюдать за ним, ухмылка растеклась по его толстому лицу.
— Хочешь, дам тебе мудрый совет, друг? — спросил он.
Майна с надеждой посмотрел на него.
— Почему бы тебе не устроить набег на кухню отеля «Ориенталь»?
Майна весь напрягся и почувствовал жар на щеках. Смерив Подметальщика взглядом, подумал: «Шаль, что он такой верзила. Хоть бы чуточку был поменьше меня».
Почти все засмеялись. Профессор засмеялся тоже, потом повернулся к своему соседу и спросил:
— Что он сказал?
— А я не слушал, — ответил тот.
Бритва приподнял голову, прислушался. Потом оттолкнул от себя женщину, вскочил с кровати и, упершись руками в бодра, обвел взглядом всю шайку.
— Ничего смешного тут нот. Вы, дурачье, потому смоетесь, что память вам отшибло. Забыли, как сами трусили. А смеетесь.
Все смущенно умолкли. Даже Подметальщик понурил голову и уставился на свои корявые ногти. Бритва повернулся к Майне.
— Так, значит, ты не знаешь, как добыть еду?
Майна кивнул.
— А если я объясню, ты послушаешься?
Майна снова кивнул.
Бритва еще раз оглядел всю шайку, ища самого достойного. Все, на кого падал его взгляд, отводили глаза, стараясь показать, что они для этого дела непригодны. Впрочем, некоторые могли и не стараться — и так было видно, что они непригодны.
— Подметальщик! — позвал Бритва. — Иди с ним.
Подметальщик резко поднялся на ноги. Улыбки на его лице как не бывало.
— Что? — рявкнул он.
— Ты слышал, что я сказал.
Лицо Подметальщика налилось кровью. Казалось, он вот-вот лопнет от злости. Рядом с Майной и Бритвой он выглядел гигантом.
— Но… но ведь это же не по правилам, — проворчал оп. — Новички сами должны проявить себя, даже если еще не совсем обучены. Так было со мной, когда я вступил в шайку.
— А какой ты был, когда пришел к нам? — спросил Бритва.
Лицо Подметальщика искривилось и стало еще безобразнее.
— Голодный и больной, — ответил за него Бритва. — Полиция тебя разыскивала. Вот что ты собой представлял, когда я брал тебя в свою компанию. А теперь ты вон в какого буйвола превратился и хочешь…
— Так не я же, а ты устанавливал тут порядки.
— Верно, устанавливал. И до сих пор устанавливаю. Майна — мой школьный товарищ, к тому же его не разыскивает полиция. А тебя, возможно, и до сих пор ищут. За изнасилование.
Подметальщик резко подался вперед и топнул ногой. Все, кто был в хижине, встрепенулись и с ужасом смотрели на него. Подметальщик, сжав кулаки, двинулся на Бритву.
Дальше случилось нечто неожиданное. Точно по мановению волшебной палочки. Минуту назад ничего не было — и вдруг в худой руке Бритвы засверкал страшный нож. Подметальщик тотчас замер на месте. Он смотрел не отрываясь на эту маленькую штучку, рот его был раскрыт, по подбородку на голую волосатую грудь струйкой стекала слюна.
— Ну, ну, попробуй. — На губах Бритвы играла зловещая улыбка. — Подойди поближе, я из твоей рожи красивых лент нарежу.
Подметальщик застыл в бессильной злобе. Мышцы его были еще напряжены, тело дергалось точно в припадке. Он обернулся назад и обрушил свой кулачище на Каменобойца. Тот охнул и упал. Но ярость еще не иссякла, и Подметальщик снова повернулся к Бритве. Острый нож по-прежнему угрожающе поблескивал. Подметальщик задрожал всем телом.
