Корбан Эддисон - Слезы темной воды
– Моим людям это понравится, – сказал он капитану.
Капитан бросил на него недовольный взгляд:
– Еще заказы?
– Это все, – покачал головой Исмаил.
– Можно включить музыку? – спросил капитан, указывая на встроенные в потолок колонки. – В плавании мы обычно слушаем музыку.
Просьба застала Исмаила врасплох. Западную музыку он не слушал с начала войны. «Шабааб» запретила ее, и каждого, кто нарушал запрет, пороли кнутом. Новобранцев пороли особенно жестоко. У «Амният» – разведки «Шабааб» – повсюду имелись шпионы, и Исмаил своими глазами видел, как одного солдата исхлестали до полусмерти за то, что он позволил какой-то девушке оставить мобильный телефон с западным рингтоном. В городах и пиратских лагерях Галмудуга допотопные бумбоксы и компьютерные колонки иногда исторгали западные песни, но все равно они считались запрещенными. По какой-то причине сейчас это представлялось ему в ином свете.
– «U2»[17] есть? – спросил он, и выражение лица капитана смягчилось.
– Конечно, – сказал капитан и кивнул сыну.
Под изумленным взглядом Исмаила Тимаха достал из кармана смартфон, тронул экран, и пульсирующий гитарный риф оживил каюту.
– Как ты это… – начал спрашивать он, но Боно перебил его словами: «Я пойду следом». Через несколько секунд вступила группа, и рок-звезда начал петь.
Исмаил сел за навигационную станцию и молча прослушал всю песню до конца. Он позволил музыке омыть себя, счистить слой грязи с души и обнажить хотя бы на миг молодого человека, которым он был до того, как начался ужас, – преданного сына, любящего брата, прилежного студента университета. Он чувствовал покачивание парусника, видел капитана, нарезающего папайю, но на несколько драгоценных минут вернулся в Могадишо, в одну на двоих с братом спальню, и слушал песни, которые скачал на свой старый ноутбук. Там же, рядом с ним, был и Юсуф со слюнявой улыбкой на лице. Ясмин сидела на кровати и перебирала волосы. Их мать Хадиджа на кухне тушила козлятину, а Адан потягивал чай на диване.
Когда песня закончилась и началась следующая, Исмаил заметил, что улыбается. Указав на смартфон в руках Тимахи, он все же задал вопрос:
– Как ты это сделал?
– Подсоединился по блютусу, – ответил Тимаха. – Здесь кругом динамики, даже на палубе.
Исмаил из любопытства поднялся по трапу в кабину и услышал музыку, звучащую на фоне гула мотора. Гюрей, Осман и Мас, пригревшись на солнце, дремали на скамьях, расставив в разные стороны стволы «калашниковых». Дхуубан и Сондари отдыхали на крыше под гиком. Он снова спустился вниз и почувствовал голодное урчание в желудке. Он огляделся вокруг, думая, чем бы заняться, и, увидев, что дверь кормовой каюты открыта, решил заглянуть туда.
– Мне показалось, ты обещал не трогать наши личные вещи, – сказал капитан.
Исмаил вскинул руки:
– Не волнуйся. Я просто посмотрю.
Он прошел через дверь и обвел взглядом каюту. Она имела форму клина со шкафчиками у двери и матрасом, который сужался с дальней стороны и заходил под переборку с иллюминаторами, смотрящими в рубку. Помещение выглядело маленьким, но опрятным. Капитан был человеком педантичным. Его спальный мешок и подушка лежали на кровати ровно, как под линейку, две книги и журнал на полочке рядом с маленьким ночником были аккуратно вставлены в жесткие подпорки.
Увидев на переборке цифровой дисплей, Исмаил нажал на кнопку. На экране появилась скорость яхты. Еще одно нажатие кнопки – появились скорость и направление ветра. Третье нажатие – и он увидел глубину под корпусом. «Хорошее судно, – подумал Исмаил. – Не крупное, но отлично оборудованное». Он посчитал это хорошим знаком. Если капитан – человек при деньгах, то переговорщик Гедефа может потребовать за него более высокую цену.
Исмаил снял с полки одну из книг. Она называлась «Одиночное плавание вокруг света», автор – Джошуа Слокам. Прочитав аннотацию, он восхищенно покачал головой. Автор книги первым в мире совершил кругосветное путешествие в одиночку. Исмаил поставил книгу на место и взял другую, тяжелый том без каких-либо надписей на обложке и корешке. Раскрыв ее и поняв, что это фотоальбом, он сел на край кровати и стал листать страницы.
Он увидел капитана, совсем еще юного, в каком-то полном деревьев парке. На фотографии волосы его были длиннее и рядом с ним стояла женщина с рыжими кудрями. Потом время как будто промелькнуло, и их лица состарились. Неожиданно они оказались рядом с другими людьми: седеющая пара; младенец, который стал мальчиком, а потом подростком, Тимахой. Декорации тоже менялись. Теперь они находились на озере посреди леса; потом на причале для яхт; на острове с белым песком и пальмами; в концертном зале, одетые в смокинги и платья; затем они катались на лыжах в горах и плавали в бассейне элегантного дома. «Американская мечта, – подумал Исмаил. – Мир, недостижимый для нас». Он внимательно присмотрелся к рыжеволосой жене капитана. Ее вечернее платье дополняли изумруды того же цвета, что и ее глаза. На старшей женщине были бриллианты. Старший мужчина носил сшитые на заказ костюмы и золотые часы. «Они щедро заплатят», – сделал вывод Исмаил.
В этот миг ему в голову пришла мысль: после смерти Гедефа отдадут ли инвесторы ему, Исмаилу, командирскую долю добычи? Ответ пришел мгновенно: «Нет, они разделят ее между собой и найдут на место Гедефа кого-то из своего клана». Исмаил вновь ощутил горечь, на этот раз с привкусом сомнения, которое он, казалось, давно усмирил. Его родители жили праведной жизнью. Помогали нуждающимся, терпеливо переносили невзгоды – все из-за любви к Богу. Но Бог отдал их на растерзание псам.
«Я не дам себя в обиду, как отец, – решил Исмаил, ставя альбом обратно на полку. – Доля Гедефа принадлежит мне. Если мне придется взять ее самому, я возьму ее. И после этого брошу это проклятое занятие.
А потом я найду сестру».
Ванесса
Ванесса Паркер встала с рассветом. Почти всю ночь она не могла заснуть, металась в кровати, но не начинала день, пока лучи солнца не пробились сквозь оконные занавески, бросив робкий свет на пол спальни. Она пошла в ванную, разделась и повесила ночную рубашку на крючок. Шагнула в душ и, как всегда, ровно пять минут простояла под струями воды. Ей хотелось остаться там подольше, сделать воду погорячее, чтобы страх вытек из нее вместе с болью. Но всякий ее день был подчинен распорядку, даже такой. И этот распорядок она не нарушит.
Сколько Ванесса себя помнила, она всегда была существом повторяемых действий. В детстве ее ритуалы были указательными столбами в вывихнутом мире, способом примириться с безрассудством вольной духом матери. С годами эти ритуалы переросли в архитектуру жизни, укрепляли ее в муках материнства, указывали нужный путь, когда давал трещину брак. Ей часто хотелось научиться лучше приспосабливаться, стать человеком, который принимает мир таким, каков он есть. Но ее внутренний компас сломался давным-давно и сейчас работал только в движении, в пределах предсказуемого дня.
После душа Ванесса пошла в гардероб и надела синий свитер и белые джинсы. Сегодня на работу она не пойдет, о чем вчера вечером написала по электронной почте Астер. Зайдя в кухню, она обнаружила записку от Кертиса: «Поехал на Гринбери-пойнт[18]. Скоро вернусь. Верь». Скипер подошел к стеклянной двери, и она выпустила его, не забыв хорошенько погладить. Потом обратилась к эспрессо-машине, подарку от Дэвида на день рождения, и сделала себе маленькую порцию кофе, которую выпила одним глотком. Хорошо, что есть время побыть одной, пока не явился консультант по безопасности. Ей требовалось немного времени, чтобы собраться с мыслями и приготовиться к предстоящему испытанию.
Далее следовала музыкальная тренировка. Как другие ходят в спортзал, она по утрам играла для разминки, по вечерам – для расслабления, в качестве награды после работы. Она взяла скрипку, проверила настройку и приготовилась сыграть «Каприс № 4» Паганини. Но не успела она начать, как зазвонил телефон. Отложив скрипку, Ванесса подошла к маленькому рабочему уголку в передней. На определителе номера высветилось: «заблокировано». Сердце екнуло. Это кто-то из официальных лиц.
Она ответила, стараясь не выдать волнения:
– Алло.
– Миссис Паркер, – произнесла женщина успокаивающим голосом ди-джея на вечернем радио. – Меня зовут Мэри Паттерсон, и я из отдела кризисных переговоров при ФБР. Извините, что звоню вам в столь ранний час, но мне нужно было связаться с вами как можно скорее. У вас есть минута?
Сердце Ванессы забилось чаще.
– Конечно.
– Насколько я понимаю, вам уже сообщили о случившемся?
– Сообщили, – ответила Ванесса, прогоняя образ, который преследовал ее после разговора по телефону с Кертисом: Квентин, глядящий на дуло пистолета.
