Дэвид Митчелл - Блэк Свон Грин
– Никто никогда не набирал больше милльона! – сказал Исаак Пай.
– У него уже почти три с половиной. – Сказал Грант Берч.
Когда Хьюго использовал свою последнюю жизнь, заиграла торжественная музыка, на экране замелькал звездный дождь, и появилась таблица «Лучших игроков» с предложением ввести свое имя. Это имя теперь всегда будет сиять вверху списка, даже если автомат выдернуть из розетки.
– Я потратил пять фунтов, пытаясь заработать два с половиной миллиона очков. – Проворчал Исаак Пай. – И я был уверен, что это этот рекорд никто не побьет. С меня пиво, пацан. Правда есть одна проблема – там возле бара стоят два копа. Ты как?
– Спасибо, но будет неловко, если меня арестуют за вождение космического корабля в нетрезвом виде.
Исаак Пай издал какой-то типично немецкий смешок и заковылял обратно к барной стойке.
Хьюго ввел свое имя: ИХХ.
– Что это значит? – Спросил Грант Берч.
– Иисус Хьюго Христос.
Грант Берч рассмеялся, и все вместе с ним. А я – я был горд. Нил Броус потом расскажет Гарри Дрэйку, что Джейсон Тейлор тусуется с Иисусом Христом.
– Сколько лет у тебя ушло, чтобы достичь такого совершенства? – Спросил Освальд Вайр.
– «Лет»? – У Хьюго появился лондонский акцент. – Это всего лишь игровой автомат. Не нужно быть гением, чтобы научиться играть в него.
– Но бабла-то ты небось потратил немерено, а? – Сказал Нил Броус. – Сколько ж практиковаться надо для такой игры.
– Деньги – не проблема, если у тебя есть мозги.
– Правда?
– Конечно. Очень просто: определить цель, найти способ ее достижения, сделать клиентов довольными, убить недовольных.
Нил Броус запомнил каждое слово.
Грант Берч достал сигареты.
– Ты куришь, братан?
Если Хьюго скажет «нет», это повредит его свежезаработанной репутации.
– Спасибо, но… – Хьюго посмотрел на пачку «Players №6». – Но я курю Только «Ламберт и Батлер». Все остальное на вкус как дерьмо. Без обид.
Я запомнил каждое слово. Какой крутой способ отказаться от сигареты!
– Да, – согласился Грант Берч, – у меня такая же фигня с «Кэмелом».
От барной стойки донесся голос Исаака Пая: «будет неловко, если меня арестуют за вождение космического корабля в нетрезвом виде! Ха!»
Мама Дафны Мэдден наблюдала за Хьюго сквозь дымовую завесу в баре.
– Это у нее сиськи? Или две лишние головы, которые она прячет под кофтой? – Прошептал Хьюго, ухмыляясь.
Мистер Ридд повесил желтые пластиковые карнизы над витриной своего магазина, чтобы солнце не мешало проходящим мимо людям заглядывать внутрь. Но в витрине у него стоят только банки с маринованными грушами, а из-за ярко-желтых карнизов весь магазин внутри кажется желтым и выцветшим, как старая фотография.
Мы с Хьюго задержались возле доски объявлений: «продается подержанный Лего», «Котята ищут хозяина», «почти новая стиральная машина за 10 фунтов, которая сэкономит вам сотни фунтов, потому что вы сможете делать более полезные дела, пока она стирает».
В магазине мистера Ридда пахнет мылом, гнилыми апельсинами и типографской краской. Через дорогу от магазина – отделение почти, там миссис Ридд продает марки, собачьи ветеринарные паспорта (но сегодня почта закрыта, потому что суббота). При входе в магазин стоит стеллаж с открытками: «Поздравляю с днем отца!» (на открытке – мужчина, одетый, как принц Филлип, с удочкой в руках), или «Любимой бабушке» (и фотография садовой клумбы). Дальше идут стеллажи со спагетти, собачьим кормом и пудингами. Еще есть стеллаж с настольными играми, вроде «монополии» или «мини-футбола», – их никто не покупает, потому что они стремные. Аппарат с газировкой обычно очень популярен в жару, но сейчас еще март – и он просто пылится в углу. Полки с сигаретами, пивом и вином располагаются за прилавком – вне зоны доступа. На самой верхней полке: пакетики с конфетами – со вкусом колы, яблочного сидра и щербета.
– Вау! – Саркастично сказал Хьюго, оглядевшись. – Да у вас тут просто «Хэрродс»! (* «Хэрродс» – универмаг в центре Лондона*)
Мимо нас прошла Кейт Алфрик, лучшая подруга Джулии, и направилась к кассе. В руке она держала бутылку вина. Ей было уже восемнадцать, поэтому она могла себе позволить купить вино.
– Большая бутылка. – Сказал мистер Ридд, отсчитывая ей сдачу. – Хочешь отметить важное событие?
– Не совсем. – Сказала Кейт. – Мама с папой завтра возвращаются из Норфолка. Хочу порадовать их, устроить тихий семейный ужин. И это, – она щелкнула пальцем по горлышку бутылки, – последний штрих.
– Что ж, – сказал мистер Ридд, – я думаю, им будет приятно.
Кейт прошла мимо нас к выходу.
– Здравствуй, Джейсон.
– Здравствуй, Кейт.
– Привет, Кейт, – сказал Хьюго, – я его двоюродный брат.
Кейт внимательно изучила Хьюго сквозь свои секретарские очки в роговой оправе.
– Тот который «Хьюго»? – Уточнила она.
Хьюго изобразил удивление.
– Ну надо же: я всего три часа в Блэк Свон Грин, а меня уже все знают.
Я подсказал Хьюго, что это именно та Кейт, к которой Джулия ушла готовиться к Истории.
– Ах, так значит ты та самая «Кейт»? – Он указал на бутылку. – Это «Молоко любимой женщины» не так ли?
– Да. – Сказала Кейт (подразумевая: «А тебе какое дело?»).
– Оно полусладкое. Я думаю, тебе бы больше подошло полусухое. «Шардонне», например.
(Я не разбираюсь в вине, для меня оно делится на «красное», «белое», «игристое» и «розовое»)
– Возможно, ты разбираешься в вине не так хорошо, как тебе кажется? – Сказала Кейт.
– Возможно. – Хьюго пригладил волосы ладонью. – Возможно. Что ж, не буду больше задерживать тебя, тебе ведь надо «готовиться к Истории». Не сомневаюсь, что Джулия сейчас тоже усиленно «готовится к Истории». С нетерпением жду новой встречи.
Кейт хмуро улыбнулась.
– У тебя завышенные ожидания.
– Ну не знаю, Кейт. Жизнь полна сюрпризов, а мир тесен. Я может и молод, но в этом уверен на все сто.
Кейт дошла до двери – и посмотрела на него через плечо. Хьюго ждал этого – и подмигнул ей.
Кейт ушла.
– Как аппетитно. – Сказал он, голосом дяди Брайана.
Я заплатил за кофе.
– Это ведь не настоящее имбирное печенье. – Сказал Хьюго.
– Почему же? Самое настоящее, дружище. – Мистер Ридд всех детей в Блэк Свон Грин называл «дружище», чтобы не запоминать имена. Он высморкался (нос у него был кривой, как у боксера). – Мать миссис Юи была неравнодушна к этому лакомству, я заказал его специально для нее, но она… м-м-м… отошла в мир иной.
– Отлично! Мне ужасно неловко заставлять вас снова лезть на лестницу, но…
– Да без проблем, дружище. – Сунув носовой платок в карман, мистер Ридд подвинул стремянку к стеллажу и стал карабкаться наверх.
Хьюго огляделся – в магазине были только мы.
Он перегнулся через прилавок, протянул руку (прямо между двумя ступеньками стремянки, в шести дюймах от сандалей мистера Ридда), взял пачку сигарет «Ламберт и Батлер» и мгновенно вернулся в исходное положение.
Я просто оцепенел. «Что ты делаешь?» – беззвучно спросил я.
Хьюго сунул сигареты не в карман, а прямо в штаны.
– Ты в порядке, Джейсон? – Спросил он как ни в чем не бывало.
Мистер Ридд показал нам одну из банок.
– Эта сойдет? – Я смотрел на него снизу вверх, его огромные ноздри были забиты волосатой тьмой.
– То, что надо, Мистер Ридд. – Сказал Хьюго.
Я чуть не обделался от страха.
И пока мистер Ридд медленно и осторожно, ступенька за ступенькой, спускался вниз по стремянке, Хьюго схватил с прилавка две шоколадки «Кэдбери» и сунул их в карман моей кофты. Я не мог положить их назад, у меня просто не было времени, мистер Ридд заметил бы. Дальше – хуже: в ту секунду, когда нога мистера Ридда коснулась пола, и голова его начала поворачиваться к нам, Хьюго схватил пачку ментоловых конфет и тоже запихнул их в мой карман, вслед за шоколадками. Целлофановая пачка зашуршала.
Мистер Ридд стер пыль с банки имбирного печенья.
– Это все, дружище? В одной банке – четверть фунта.
– Идеально. – Сказал Хьюго.
– Как ты мог (Палач заблокировал слово «украсть», потом слово «совершить», и мне пришлось сказать «присвоить») Как ты мог присвоить папиросы?
Мне хотелось бежать – куда угодно, лишь бы подальше от места преступления, чем быстрее тем лучше, но движение на дороге было довольно плотным, и мы долго не могли перейти на ту сторону улицы.
– «Папиросы» курят плебеи. А я курю сигареты, понятно? И я ничего не «присваивал». Это плебеи присваивают. А я «освобождаю».
– Тогда зачем ты «освободил» с-с-с… (я не мог выдавить из себя слово «сигареты»)
– Да-а-а? – Хьюго ждал.
– «Ламберт и Батлер»!
– Если ты имел в виду: «зачем я освободил сигареты?», то ответ прост: потому что курение – это невинное удовольствие, без побочных эффектов, кроме рака легких и болезни сердца. Но я и не собираюсь жить вечно. Если ты имел в виду: «Почему я освободил конкретно «Ламберт и Батлер»?», то ответ тоже очень прост: потому что я не хочу выглядеть, как нищеброд, я курю только лучшее, например сигареты «Passing clouds». Но у этого вашего цигана в магазине они не продаются.
