Дзюнпэй Гомикава - Условия человеческого существования
— Вы как хотите, а я останусь здесь до тех пор, пока не объяснят, куда меня отправляют и зачем. Ведь война кончилась, зачем же из этого делать тайну?
В тот день возле костра, у которого грелся Кадзи с друзьями, началось очередное формирование колонны. Один из красноармейцев с автоматом через плечо лениво бродил среди пленных; ему, видимо, было все равно, кто строится в колонну.
Вдруг к Кадзи подошел Ямаура.
— Ты не возражаешь, если я стану?
— Зачем ты спрашиваешь? Иди, раз надумал.
— На работах, говорят, кормят лучше.
— Да, еда в лагере была не блестящая. На день выдавали по горсти зерна. Но все держались, потому что пока не работали. Однако с каждым днем становилось все холоднее. Даже Тэрада, обычно живой и жизнерадостный, после того как простудился, никак не мог поправиться. И вот Ямаура не выдержал. Услышав о том, что на работах кормят лучше, он решил уехать.
— Сними-ка фуражку, — сказал Кадзи.
Ямаура удивленно поднял брови, но фуражку снял. На виске у него розовел шрам.
— Зимой может разболеться, так что ты осторожнее…
Кадзи отвернулся и уставился на огонь. Это он вытащил Ямауру на спине из боя. В болотных зарослях он всю ночь выхаживал стонавшего юношу, кормил его сладкой пастилой. И сюда его привел, но здесь удержать уже не мог.
— Спасибо вам за все, — тихо проговорил Ямаура.
Кадзи, не оборачиваясь, кивнул.
Все молчали.
Через несколько минут колонна тронулась. Кадзи поднялся и, ни к кому не обращаясь, сказал:
— Он ведь из колонистов; пожалуй, выживет… Но кто знает, какая карта ему достанется.
— Испугался, — пробасил Наруто, — не мог до конца выдержать…
— Вот вернется из России и мной еще будет командовать… — Кадзи грустно улыбнулся. Ему очень хотелось посмотреть на уходившую колонну, но он не обернулся. — Пойду травы нарву… — И он ушел в степь.
Кадзи лениво рвал траву… Кто он такой теперь? Пленный! Человек, потерявший и дом и родину. Но у него еще остается свобода мечтать о возвращении домой, и он живет этой мечтой. Вот он собирает траву, потом сжигает ее, чтобы согреться, чтобы не замерзнуть. Инстинкт самосохранения, не больше. Но он и укрывается этой травой, тогда спать теплее. Странно, что никто больше этого не делает. Все спят в обнимку. Если мерзнут, то поднимаются и разжигают костер. Как-нибудь само все образуется, что-нибудь да с ними сделают, будь что будет! Причем каждый считает себя на голову выше остальных и тем больше заносится, чем больше передряг выпало на его долю. А в конце концов нет-нет да и выходит из строя. И сейчас Кадзи вдруг понял это со всей отчетливостью.
— О сердце, прекрати надеяться и верить, — вслух произнес Кадзи.
Дальше он не стал вспоминать. Пусть читают Бодлера те, кто сидит у камина, попивая кофе. Кира — законченный идиот. А еще мне поддакивал. А сам даже траву для костра не собирает.
Кадзи вдруг показалось, что ему откуда-то улыбается Ван Тин-ли. «Вот и вы вместо бумаги пользуетесь травой. И на горстке гаоляна сидите. И все-таки разница большая: вы в советском плену, а я был в японском. Нам каждый день грозила смерть, а вы наверняка будете жить и работать».
Что ж, хорошо. Он согласен. Но почему бы все-таки не объявить: «Отправляем вас туда-то, будете делать то-то, паек будет такой-то, в плену будете находиться столько-то. Ведь он же старался кое-что делать для таких, как Ван Тин-ли». Внезапно над его головой раздался окрик:
— Давай, давай!
Белобрысый солдат приставил к его груди автомат. Кадзи случайно отошел от лагеря метров на триста.
Общий смысл этого слова Кадзи понимал. Оно могло означать и «подойди сюда» и «проваливай отсюда». В данном случае оно, видимо, означало последнее. Кадзи огляделся.
— Ты не думай, я не хотел бежать, — сказал он, но солдат его не понял. — Переводчик говорил, что здесь можно траву рвать…
Не опуская автомата, солдат еще раз крикнул:
— Давай, давай!
— Понял, ухожу.
Кадзи повернулся. Ну что ж, если он переступил черту, почему нельзя взять немного в сторону? Конечно, он зря упрямится, но он хочет, чтобы с ним обращались как с человеком.
Ведь с китайцами он обращался на руднике как с людьми! А тут сразу автомат…
— Хорошо, ухожу, — пробурчал Кадзи.
Ну что за дурацкое упрямство. В эту минуту солдат, верно, из озорства, прицелился в него. Кадзи отлично понимал, что его пугают, но на всякий случай все-таки бросился на землю. Болван! Еще смеется! Нет, не выдержит он плена, убежит.
Кадзи медленно шел, подбирая по дороге пучки травы. Вдруг он увидел, как какой-то пленный подхватил несколько пучков и побежал.
— Стой! — крикнул Кадзи, догоняя вора. — Ишь какой прыткий!
— Ты о чем? О траве? — делая наивное лицо, спросил пленный. — Так почему ж не взять, если лежит на дороге? Откуда я мог знать, что она твоя?
— Ладно, не знал… Лежали. потому, что я их связал. Давай сюда. — И Кадзи протянул руку.
Пленный бросил пучки на землю.
— А ну подбери и дай мне!
— Сам подберешь!
На голову пленного обрушился кулак Кадзи. И вот два взрослых человека начали драку из-за нескольких пучков сухой травы…
Сбежалось несколько человек, но никто не остановил дерущихся. Скука заедала, а это было хоть какое-то зрелище. Подбежавший Наруто хотел было расцепить дерущихся, но Кира его остановил.
— Брось. Пусть потешатся.
Наруто встал поодаль, решив в случае необходимости помочь Кадзи.
Наконец Кадзи удалось повалить своего противника на землю, и он несколько раз ударил его по лицу. Но драка измотала и Кадзи. Он поднялся, пошатываясь.
— Запомни, — сказал он, тяжело дыша, — хамства не спущу. Тут эти фокусы брось.
— Спасибо за представление, — ухмыльнулся Кира. — Очень мило. Хорошо, что ты хоть сильнее оказался…
— Заткнись, поклонник Бодлера, — буркнул Кадзи, подбирая траву. — А ты, Наруто, сделай из травы постель Тэраде. И вообще давайте нарвем ее побольше.
27Всего одну ночь пришлось поспать им в тепле, зарываясь в траву. Наутро всех должны были куда-то отправить.
— Куда погонят-то?
— А я почем знаю?
— Говорят во Владивосток. А оттуда в Японию на пароходах.
— Тоже скажешь! Чан Кай-ши и Малиновский, говорят, обменялись какими-то письмами, японских военнопленных решили передать Китаю.
— Так, значит, в Пекин?
— А в Сибирь не хочешь?
— Говорят, гоминдановцы уже недалеко.
— Вот здорово! Может, все обойдется?
— Один черт! Домой-то не отправят…
Когда переводчик Минагава проходил мимо, Кадзи спросил его:
— Куда идем?
— Когда дойдешь — узнаешь. Куда бы ни шли, все равно придется идти. — Видно, Минагаве уже осточертели подобные вопросы. — Я-то знаю, но говорить не положено — приказ Москвы.
— Вон оно что…
Кадзи сжал губы. От «высочайших» приказов освободились, так теперь выполняй московские…
— Что ты скрытничаешь! — покосившись на Минагаву, пробасил Наруто. — Мог бы сказать, если знаешь.
— Ладно, хватит, ишь разговорился, — раздраженно огрызнулся Минагава. — Куда отправят, туда и потопаешь…
И вот колонна двинулась. Впереди колонны шел советский офицер, по бокам — человек десять конвоиров. Далеко растянувшись, колонна пылила по дороге, напоминая стадо овец.
«Доблестной Квантунской армии» больше не существовало. Все слепо подчинялись судьбе. Может, в колонне были и социалисты, но и они шагали наравне со всеми. Тут всех объединяло одно слово — пленные.
Шли не на север, а на юг. Кое-кто обрадовался — кажется, Сибирь их минует. Они не знали, что железная дорога, ведущая в Сибирь, начиналась на юге.
Странно, но шагать в неизвестность налегке, оказывается, было труднее, чем идти к цели с полной выкладкой. Да и слабых было много. Одни страдали от поноса, другие болели простудой. То растягиваясь, то сжимаясь, колонна шла без остановок. Конвоиры шагали легко, а пленные едва волочили ноги. Ноги Тэрады стали заплетаться. На побледневшем лице выступил пот, рот широко раскрылся. Казалось, силы его вот-вот иссякнут. Вскоре он оказался в последних рядах. Еще несколько шагов — и Тэрада, покачнувшись, упал на колени.
— Стой! — крикнул Кадзи. Измученные люди, казалось, только и ждали этой команды. По рядам побежал крик: «Стой»!
Хвост колонны остановился. Конвоиры, замыкавшие колонну, решили, что это приказ офицера. Один из них подбежал к голове колонны.
Кадзи, занятый Тэрадой, не заметил, что дело принимает серьезный оборот.
К хвосту колонны подошел офицер. Сразу было видно, что он сердит.
— Переводчик!
К офицеру подбежал бледный Минагава. Он слушал офицера с вытянутым лицом.
— Офицер изволил сказать, что тот, кто без уважительных причин нарушает воинские порядки, будет наказан. Кто остановил колонну?
