Леонид Габышев - Одлян, или Воздух свободы: Сочинения
— Николай, где у тебя деньги? В пиджаке? — и Тенин шагнул к двери и зашарил по карманам.
Проворно найдя деньги, взял два червонца и протянул Борису.
— Дуй!
Не прошло и часу — две огненной на столе.
Захмелев, Тенин развалился в кресле, насвистывая любимую, но не понятную для Петрова мелодию.
Утром, опохмелившись, сказал:
— Я тебя вот зачем вызвал. Есть возможность отличиться. Для «Альманаха библиофила» нужна статья о современном читателе. Статья с периферии еще лучше. Ты неплохо пишешь интервью. Я предлагаю: возьми интервью у известного волгоградского писателя, и поговори с ним о современном читателе. Писатель нужен в годах, чтоб мог порассуждать о довоенном читателе. Я объясню, какие вопросы задать. А теперь пора за водкой.
И они загудели. Борис в обед ушел, покачиваясь, а Петров был для Тенина вроде няньки.
Пропив деньги, поехал домой. В кармане два рубля. И ему, безденежному, пригодился опыт «зайца».
До отправления скорого несколько минут. Подошел к последнему вагону и закурил.
— Заходите, — сказала проводник, когда объявили отправление.
Пассажиры побросали окурки, бросил и Коля, заходя в вагон.
Пошел к ресторану и дождался открытия. На рубль взял портвейна, и в одиночестве сидел за столиком, но не пил.
Ресторан заполнялся людьми, и за столик подсел молодой кучерявый мужчина. Оценивающе оглядев, пододвинул фужер и, наливая портвейн, сказал:
— Выпьем, а то заждетесь.
Коля не ошибся: кучерявый оказался компанейским и от вина не отказался.
Наконец подошла официантка, и мужчина заказал второе и бутылку портвейна.
Не торопясь, потягивали вино, и когда кучерявый рассчитался с официанткой, осталось полбутылки. Поблагодарив за компанию, ушел. «Отлично», — подумал Каля и, когда к нему подсел новый пассажир, налил и ему фужер портвейна, расколов и его.
Так на два рубля Петров просидел весь день. Перед закрытием ресторана вошел кучерявый — это его первым угощал Коля, — и сел за столик.
— Так и не уходили?
— Да, еду «зайцем».
Выпили, и мужчина пригласил его в купе. У них сошли два пассажира.
Интервью взял у известного волгоградского писателя Александра Левина и, перепечатав на хорошей бумаге, послал Тенину.
Вскоре пришел ответ: «Чего я боялся, то и вышло. Твое интервью с писателем Левиным хорошо для областной газеты, а не для «Альманаха библиофила».
Повез интервью в «Волгоградскую правду». Заведующей отделом, прочитав, сказал:
— Почему взял интервью у Левина? В Волгограде есть писатели и лучше его.
Ну никак не мог пробиться Петров на страницы областных газет.
«Я напишу, я все равно напишу роман».
С деньгами у Коли стало туго. В РСУ платили плохо. А тут снова пришла телеграмма от Тенина: «СРОЧНО ПРИЕЗЖАЙ МОСКВУ».
Перед женой неудобно: так много тратит на поездки, но ничего не поделаешь, надо, и поехал «зайцем» на скором.
Тенин не обрадовал.
— Тебе скоро пришлют рецензию на последний рассказ…
В дверях раздался звонок. Тенин открыл дверь, на пороге — жена. Фаина Антоновна, пройдя на кухню, громко сказала:
— Опять приехал?
— Олег Викентьевич вызвал.
Фаина Антоновна с презрением посмотрела на мужа, перевела взгляд на Колю, и грубо:
— Пить не будете! Что, в Волгограде выпить не с кем? Уезжай!
И Тенин поругался с женой. Ну до того Коле неудобно хоть сквозь землю провались. Приехал по литературным делам, а его пьяницей называют и провожают за дверь.
Он понял: Тенин — алкоголик, и на его гроши рассчитывает, но куда деваться? И он, не поднимая головы, слушал перепалку супругов.
— Сегодня обсуждайте литературные дела, а завтра пусть уезжает, — поставила точку Фаина Антоновна.
Петров грустный уезжал из Москвы, но душу грела надежда: Тенин посоветовал написать несколько рассказов и послать ему, а он покажет приятелю, имевшему связи толстых журналах.
К Новому году рассказы были готовы. Ответ обрадовал Тенин хвалил и советовал направить их на творческий конкурс в Литературный институт.
В феврале успешно защитил диплом, обмыв его, плюнул на РСУ и устроился в железнодорожную шарагу мастером по сантехнике. Работа ужасная. Старые дома требуют капитального ремонта, а слесари латают по мелочам. Он мотался, выбивая материал, и развозил по участкам.
Возвращаясь с работы, встретил Илью Васильевича Ходакова, пенсионера, дворника. Раньше Илья Васильевич был в подчинении у Коли.
— Сейчас у нас техником девчонка, зануда, и замучила собраниями. Через день да каждый день собирает нас к девяти часам на пятиминутку. И мы тебя вспоминаем. Ты нас редко собирал, зато с утра обежишь всех, скажешь, что надо, и дальше. А сейчас пока доплетемся до мастерской пока ждем ее, — а ее жильцы атакуют, — и не пятиминутка получается, а часоминутка. За это время я бы полдома подмел.
Ходаков жил по соседству, и Коля сказал:
— Я провожу вас.
По дороге вспоминали совместную работу.
— Зайдем ко мне, — предложил Илья Васильевич, — у меня брага есть. А то опять с ним пить придется.
Петров согласился, но спросил:
— С кем это с ним?
— Да с Ильей Васильевичем.
И они засмеялись.
Ходаков жил в однокомнатной квартире, а жена внуков неподалеку нянчила и редко навещала.
В кухне на плафоне висели синие, большого размера, мужские трусы.
— Сушить повесили?
— НЕ ВЫНОШУ, КОГДА ЛАМПОЧКА В ГЛАЗА СВЕТИТ.
Илья Васильевич принес из ванной брагу и поставил приличную закуску.
— Друг друга знаем давно, а выпивать не приходилось.
Выпили и заговорили о сталинизме. Ходаков признался:
— Я при Сталине по пятьдесят восьмой восемь лет отсидел.
— Никогда б не подумал, что и вы попали в сталинскую мясорубку. Налейте по стаканчику. — Коля помолчал. — Илья Васильевич, мне тоже пришлось отсидеть пять лет.
Ходаков удивленно поглядел.
— Вот бы никогда не подумал. Ты-то за что?
— За воровство, по малолетке.
— Да-а, — Илья Васильевич вздохнул.
Они выпили крепкую брагу. Ходаков крякнул.
— Я тебя давно заприметил, когда ты еще слесарем работал. Ты на лекции о Солженицыне, — я это хорошо запомнил, — задал лектору вопрос, как расшифровывается ГУЛАГ?
— Илья Васильевич, вас за что по пятьдесят восьмой посадили?
— За подготовку вооруженного террора. А какой вооруженный террор я готовил? Работягой был. Я следователю сказал: «Обвинение не признаю». Он бросил Кодекс на стол и закричал: «Выбирай любую статью, но меньше восьми не получишь!» Я тогда в Оренбурге жил. Я родом оттуда. Со мной в камере один сидел, дак его посадили за то, что спалил оренбургский элеватор. А он не сознавался. Его вызвал следователь и спрашивает: «Ну что, надумал?» Окна кабинета выходили на элеватор, а элеватор стоит целехонький. Михаил, его звали Михаил, фамилию забыл, и говорит следователю, глядя в окно: «Да вон элеватор-то, вон, не: горел, что мне сознаваться?» Следователь затопал и закричал: «Тебе говорят, что элеватор спалил ты, ты вот и сознавайся». Не знаю, сколько лет дали Михаилу, я вскоре на зону ушел.
