Фасолевый лес - Кингсолвер Барбара

– Что это? – спросила она.

– Вода из реки Таг-Форк, чтобы окрестить твоего ребенка.

Вода в бутылке казалась беловатой и холодной, а на дне ее скопился мелкий коричневый осадок.

– Помню, когда тебя крестили в Таг-Форк, ты была совсем крохой, всего боялась. Священник еще даже не окунул тебя, а ты уже так разоралась! Божечки, как сейчас помню.

– Здорово, бабуль! Ты помнишь то, чего не помню я.

Как, интересно, себе представляет это бабушка – крещение в бутылке из-под кока-колы? Да и вообще, изначальный план состоял в том, чтобы просто брызнуть на Дуайна Рея водой, как это заведено у католиков, но бабушка умрет, если об этом узнает. Впрочем, теперь, когда Анхель ушел, даже эта идея оказалась под вопросом.

– Куколка! – сказала Айви. – Мы готовы. Ох, как не хочется уезжать! Дай-ка мне еще раз подержать своего внука! Смотри, Лу Энн, чтобы он хорошо кушал. У меня всегда было много молока для тебя и твоего брата, но ты не такая плотная, как я. Никогда не была полненькой. Не моя вина, что ты никогда не съедала все, что перед тобой ставили.

Она взяла ребенка и покачала его, прижав к своей плиссированной груди.

– Ох, батюшки! – сказала она. – Он ведь, пожалуй, будет совсем большой, когда я снова его увижу.

– Мама, с тех пор, как забеременела, я растолстела как свинья, и ты это знаешь.

– Не забывай давать ему обе груди. Если будешь давать одну, пропадет молоко.

– А я уж, наверное, его и вовсе не увижу, – проворчала бабуля Логан. – И он не увидит свою прабабку.

– Мама, – сказала Лу Энн. – Может, вы все-таки дождетесь Анхеля, и мы отвезем вас на станцию? Вы запутаетесь с автобусами – там же надо в центре пересаживаться.

Они обе все это время так старались избежать встречи с Анхелем, что ему вообще не обязательно было возвращаться домой.

– Грех работать в воскресенье, – пробурчала бабуля Логан. – В день Господень он обязан быть дома, с семьей. – Она тяжело вздохнула. – Хотя чего еще ожидать от мексиканского язычника?

– Он работает по сменам, – в который раз принялась объяснять Лу Энн, – и идет на работу тогда, когда ему говорят. Только и всего. И он – не язычник. Он родился в Америке, как и все мы… – Хоть его и не крестили в грязной луже, – добавила она тихо, чтобы слова ее не долетели до ушей бабушки Логан.

– И кто ему это говорит? – требовательным тоном спросила та.

Лу Энн посмотрела на мать.

– Ничего, мы справимся – и с автобусами, и со всем остальным, – успокоила ее Айви.

– И все равно это неправильно! Что какой-то другой язычник велит ему идти на работу в день Господень!

Лу Энн нашла клочок бумаги и написала на нем название автобусной остановки и номер автобуса, на который им нужно будет пересесть в центре. Айви передала ей ребенка и взяла бумажку. Внимательно прочитав, она сложила ее и отправила в сумку, после чего принялась помогать миссис Логан надеть пальто.

– Бабушка, – сказала Лу Энн, – тебе не понадобится пальто. На улице почти восемьдесят градусов [3], клянусь тебе.

– Поберегись, не то до преисподней доклянешься. – И не надо мне говорить про пальто, детка! На улице – январь!

Она пару секунд похватала сморщенной ладонью воздух; наконец Айви молча поймала руку свекрови и направила ее в рукав плотного черного пальто.

– Лу Энн, детка, – сказала Айви, – не позволяй ему играть с авторучкой! Не дай Бог, выколет себе глаза, даже не успев жизнь повидать.

Младенец слабо тянулся к синей ручке, торчащей у Лу Энн из нагрудного кармана, хотя схватить ее и потащить к себе он бы вряд ли смог – даже если бы от этого зависела его жизнь.

– Хорошо, мама, – спокойно сказала Лу Энн.

Несмотря на жару, она завернула ребенка в тонкое одеяло, зная, что, если этого не сделает, кто-нибудь из старших женщин непременно начнет кудахтать.

– Давай помогу тебе спуститься по лестнице, – обратилась она к бабуле Логан, но та отвела ее руку.

Волны тепла, поднимающиеся над мостовой, бежали рябью по коричневой траве и стволам пальм, растущих по краю тротуара. Глядя на деревья, Лу Энн вспомнила мультфильм, где пальмы танцевали гавайский танец хула. Наконец они добрались до маленькой автобусной остановки, где стояла бетонная скамейка.

– Не садитесь на нее, – предупредила мать и бабушку Лу Энн. – В такую жару на солнце она бывает раскалена как кочерга.

Миссис Логан и Айви, словно испуганные дети, одновременно сделали шаг назад, и Лу Энн испытала немалое удовлетворение оттого, что смогла рассказать им нечто, чего они не знали. Все трое выстроились вдоль скамейки, вглядываясь туда, откуда должен был появиться автобус.

– Вот навонял! – пробурчала мама Логан, когда он подкатил к остановке.

Айви обняла Лу Энн и младенца, после чего подхватила оба чемодана и, высоко поднимая ноги, поднялась по двум ступеням в салон. Наверху она обернулась к свекрови и, протянув руку, крепкой мозолистой ладонью обхватила пальцы миссис Логан с набухшими костяшками. Водитель автобуса, облокотившись на рулевое колесо, смотрел перед собой.

– Жаль, что мы живем так далеко, – сказала Айви под шипение закрывающихся дверей.

– Я знаю, – проговорила Лу Энн одними губами и, наклонившись к младенцу, произнесла:

– Помаши ручкой прабабушке.

Но они этого уже не увидели, потому что сели на другой стороне.

Лу Энн представила, как бросается за автобусом, барабанит в двери, забирается в салон и устраивается с малышом на широком сиденье между мамой и бабушкой. И бабушка говорит:

– Скажи своей матери, пускай передаст мне термос с чаем. Не то я высохну, как дощатый забор, к тому времени, как мы приедем в Кентукки.

В квартале от остановки, через дорогу, старина Бобби Бинго торговал овощами со своего полуразвалившегося грузовика. Лу Энн как-то соблазнилась видом помидоров, которые у него выглядели гораздо симпатичнее, чем твердые розовые, что можно было купить в магазине. Магазинные вообще на помидоры не похожи – вид какой-то болезненный, городской, словно их вырастили прямо на складе, а не на земле. Лу Энн тогда, немного поколебавшись, решилась наконец подойти и спросить, почем помидоры, и с удивлением узнала, что у Бобби они дешевле, чем в магазине.

Теперь, идя с остановки домой, она решила купить еще.

– Приветствую вас, любительница помидоров! – воскликнул Бобби. – Я вас запомнил.

Лу Энн покраснела.

– Они у вас по-прежнему по сорок пять центов за фунт?

– Нет, мадам! По пятьдесят пять. Увы, конец сезона!

– Ничего! Все равно хорошая цена, – отозвалась Лу Энн и, выбрав в ящике шесть помидоров, свободной рукой протянула их продавцу один за другим. Другой рукой она поправила ребенка, стараясь поддерживать головку, как ее учили, чтобы не болталась.

– Ваши помидоры – лучшие из тех, что я видела здесь с тех пор, как приехала из дома, – сказала она.

Произнеся слова «из дома», Лу Энн почувствовала, как сердце ее странным образом дрогнуло.

Кожа на лице Бобби Бинго напоминала печеный картофель. Типичный огородник, подумала Лу Энн, которой, тем не менее, нравился этот человек.

Бобби посмотрел на нее, прищурившись.

– Так вы не отсюда! Я так и думал.

Выбрав из стопки пластиковых пакетов подходящий, с красными буквами, он уложил туда помидоры, взвесил на руке и сказал:

– Семьдесят пять, – и только потом положил на весы.

После этого выбрал большое красное яблоко и помахал им мальчику.

– И яблочко для Джонни!

– Его зовут Дуайн Рей, и он вам очень благодарен, но у него еще и зубов нет, – смеясь, сказала Лу Энн.

Ей стало неловко, но смеяться было так приятно, что она даже испугалась, что следом расплачется.

– Так это хорошо! – рассмеялся Бинго в ответ. – Когда у них появляются зубы, они начинают кусаться. Вы знаете моего мальчика?

Лу Энн отрицательно покачала головой.

– Вы должны его знать! Его каждый вечер показывают по телевизору, он машины продает. Большой человек в этом бизнесе.