Мейв Бинчи - Хрустальное озеро
— Послушай, милая, я на работе и не могу уходить когда вздумается.
— Сегодня короткий день.
— Но у меня еще куча дел… Может быть, поднимемся и поделимся сандвичами с Ритой? По-моему, это будет замечательно…
— Я не хочу говорить при Рите…
— Я думаю, сейчас не время для разговоров. Пойдем наверх, я уложу тебя в постель. Все это ерунда. — Таким же тоном он говорил, когда вытаскивал занозу из пальца ребенка или смазывал йодом разбитую коленку. Успокаивая и утешая.
Глаза Элен наполнились слезами.
— Ох, Мартин, что мне с тобой делать?
Он потрепал жену по руке:
— Улыбнуться. На свете нет ничего лучше улыбки.
Она заставила себя улыбнуться, а Мартин вытер ей слезы.
— Ну вот, я прав! — обрадовался он.
Они держались за руки, как счастливая пара, собирающаяся жить вместе до самой смерти. Тут дверь открылась, и в аптеку вошли Лилиан Келли и ее сестра Мора, прибывшая в Лох-Гласс со своим обычным ежегодным визитом.
— Чудесно! Любовная сцена на фоне полок с лекарствами! — засмеялась Лилиан.
— Привет, Элен! В этом году мы еще толком не виделись.
Мора, такая же плотная, как и сестра, была шумной, энергичной и обожала гольф. Она работала на ипподроме и, как говорили, имела виды на одного тренера. Но надежды не сбылись. Море было около сорока, и она продолжала оставаться бодрой и деятельной.
Мартин принес два стула с высокими спинками, которые держал для посетителей, и пепельницу. Лилиан и Мора курили «Золотые хлопья», помахивая сигаретами в такт беседе.
Мартин заметил, что Элен избегает дыма.
— Может быть, приоткрыть дверь? — предложил он.
Жена бросила на него благодарный взгляд.
— Мартин, ты заморозишь нас до смерти.
— Просто Элен немного… — вступился Мартин.
— Что, нездоровится? — с сочувствием спросила Лилиан.
— Да нет. Просто немного подташнивает. Непонятно с чего.
— А это не самая старая причина на свете? — выгнула бровь Лилиан.
— Не думаю, — спокойно ответила Элен и снова слабо улыбнулась.
Она стояла у открытой двери и дышала свежим воздухом. Конец октября выдался холодным, с озера наползал туман. Щеки Элен горели румянцем.
— Слушай, мы пришли пригласить вас на ленч в «Центральную»… Сегодня короткий день. По такому случаю Питер тоже освободится раньше. Как, согласны?
Элен посмотрела на мужа. Несколько минут назад он утверждал, что у него куча дел и даже в короткий день ему трудно выкроить время на разговор тет-а-тет. А сейчас видно было, что он до смерги обрадовался возможности оказаться на людях.
— Ну, не знаю… — взглянул он на жену.
Элен не пришла ему на помощь.
— Мы не так уж часто устраиваем приемы, — убеждала его Лилиан.
— Никаких отговорок! — поддержала сестру Мора. — Я угощаю. Доставьте мне удовольствие! — широко улыбнулась она.
— Что скажешь, Элен? — с пылом подростка спросил Мартин. — Кутнем, а?
Лилиан и Мора едва не захлопали в ладоши.
— Конечно, иди, Мартин. А я, к сожалению, не могу. Мне нужно сходить в… — Элен неопределенно помахала рукой в воздухе.
Никто не спросил, почему она не может принять приглашение и куда собирается пойти.
В среду занятия в школе для мальчиков заканчивались раньше, но в школе для девочек был обычный день. Эммет Макмагон пошел к сестре Мадлен, чтобы почитать с ней «Легенды Древнего Рима». Мальчик раз за разом пересказывал историю о том, как Горации защищали мост. Сестра Мадлен закрыла глаза и сказала, что хорошо представляет себе, как трое храбрых юношей сражаются с ордами врагов, а потом бросаются в Тибр. Эммет тоже представил себе эту картину и уверенно продекламировал: «О Тибр, отец Тибр, которому молятся римляне…» Внезапно он осекся и спросил:
— А почему римляне молились реке?
— Потому что обожествляли ее.
— Наверно, они были чокнутые.
— Не знаю, — задумчиво ответила сестра Мадлен. — Река была быстрая, полноводная, бурная, доставляла им пропитание, а потому вполне могла быть для них божеством. — Похоже, она не видела в этом ничего удивительного.
— А можно мне посмотреть на лисенка, которого вы показывали Кит? — спросил он.
— Конечно. Но сначала дочитай мне балладу об этих храбрых юношах. Я ее очень люблю.
И Эммет Макмагон, который не мог произнести на людях собственное имя, встал и начал декламировать стихи лорда Маколея[4] так, словно это было делом его жизни.
— Наверно, тетя Мора уже приехала, — сказала Клио.
— Везет тебе, — ответила Кит.
— Да. Она сказала, что научит нас играть в гольф. Хочешь?
Кит задумалась. Конечно, гольф — это игра для взрослых, и можно будет смотреть сверху вниз на мелюзгу, которая всего-навсего собирает мячи. Но ей кое-что мешало. Ее мать не только не играла в гольф, но и не проявляла к нему ни малейшего интереса. Если так, то учиться этой игре было бы не совсем честно: могло сложиться впечатление, что Кит не одобряет в этом мать.
— Я подумаю, — в конце концов сказала она.
— Иными словами, нет, — резюмировала Клио.
— Почему ты так говоришь?
— Потому что хорошо тебя знаю, — сердито ответила Клио.
Кит решила поговорить с матерью нынче же вечером, и если та согласится, можно будет утереть нос этой всезнайке Клио Келли.
— Рита, мне совсем чуть-чуть. Я наелся как удав, — уныло сказал Мартин Макмагон.
— Когда ты успел? — удивился Эммет.
— Мы ходили обедать в гостиницу.
— И сколько это стоило?
— Честно говоря, не знаю. За нас платила Мора.
— А маме понравилось? — Кит была довольна тем, что родители вышли в свет.
— Э-э… Мама не смогла пойти с нами.
— А где она сейчас?
— Придет позже, — ответил отец.
Жаль… Кит хотела поговорить с ней о гольфе. Почему мамы никогда нет дома?
Клио пришла сразу после чая.
— Ну, что ты решила?
— Ты о чем?
— О гольфе. Тетя Мора хочет знать.
— Ничего она не хочет. Это ты хочешь, — заявила Кит, не сомневавшаяся в своей правоте.
— Ну, она хотела бы знать.
— Я еще не решила.
— Что будем делать?
Клио обвела взглядом спальню Кит, ожидая прихода вдохновения или хотя бы приглашения повторить па ча-ча-ча, которые они почти освоили. Запомнить рисунок танца было труднее, чем заниматься с матерью Бернард геометрией.
— Не знаю, — ответила Кит, мечтая услышать на лестнице легкие шаги матери.
Наступило молчание.
— Мы что, ссоримся? — спросила Клио.
Кит ощутила угрызения совести. Она чуть не призналась лучшей подруге, что волнуется из-за матери. Но «чуть» не считается…
