Юрий Хвалев - Пробежка ввысь
- Зайди, - сухо сказал он.
НВЗ прошла в кабинет с обычной обстановкой. Стол с зелёным сукном, старомодный телефон, графин на столе, в углу переходящее знамя того времени. Всё как обычно, только в виде исключения, возможно, неосторожно жужжали назойливые мухи.
Мастер плюхнулся на стул, случайно потревожив содержимое стола стеклянным перезвоном, при этом графин даже не качнулся.
- Ты, почему не подходишь к телефону? - спросил мастер.
- Я вчера подходила, брала трубку – только гудки куда-то исчезли.
- У меня есть телефон с гудками. Потом, дам… А теперь о главном…
Переходя на шёпот, мастер поманил её пальцем и открыл рот для дальнейшей говорильни. НВЗ почувствовала неприятный запах мух, прислушалась, точно: «уже под мухой, - подумала она, - и жужжит это у него, где-то в глубине живота».
- Наш хозяин, Рауль, м-м-м… - Недовольно промычал мастер, потому что никак не мог выучить отчество хозяина. - Под следствием… За не уплату налогов в особо крупных размеров. Во как!
- Ой, ой, ой, - выкрикнула НВЗ и схватилась за сердце.
- Тихо, ты… - Мастер пригрозил её восклицательным пальцем. – Там такое. Полнейшая конфискация, всего. А у него такие бабки…
- Ой, ой, ой, - выкрикнула НВЗ и схватилась уже за печень.
«Если боль вернется, - подумал мастер, - и ударит её ещё раз по сердцу. Старушка может не выдержать. Может помереть» Поэтому мастер быстро достал из ящика банковскую карточку и шлёпнул её по столу, как какой-то костяшкой домино.
- Вот! Это тебя! Здесь твоя разовая премия! – Мастер ухмыльнулся. – Наш хозяин, Рауль, м-м-м, молодец. Успел. А что, всё равно деньгам пропадать, так он не дал пропасть, а перечислил нам всем, поровну. Расписывайся в получении.
Мастер достал ведомость.
НВЗ искала глазами фамилию и не могла найти, возможно, её смущали цифры со многими нулями, словно баранки к чаю, они мельтешили в глазах. НВЗ расписалась.
- Неужели, всё это мне.
- Тебя, тебе. И ещё конверт. – Мастер достал из кармана конверт. – Здесь секретный пинкод. Сейчас расскажу, как снять деньги.
Зазвонил телефон. Мастер взял трубку.
- Тебя, - спокойно сказал он.
- Да, - сказала в трубку НВЗ.
- Ваша очередь на эвтаназию подошла, - говорили в трубке. – Завтра вам нужно взять оговоренную сумму, чистое бельё и явиться по указанному адресу.
- Я отказываюсь…
- Поздно. Повторяю, ваша очередь на эвтаназию подошла…
Наложить на себя руки верующему человеку недопустимо, и НВЗ решила переложить эту миссию на других, поэтому и написала заявление на эвтаназию.
***
Кое-как отработав смену и всё ещё не веря в своё денежное счастье, НВЗ вернулась домой. Уже в подъезде она почувствовала пока необъяснимую перемену в невзрачных этажерках маленьких квартир. На подоконнике распустились цветы, обычное явление, вкрутили лампочку - тоже ничего особенного. И всё-таки было что-то необычное. Тихо звучал джаз. Он низвергался маленьким водопадом вниз. И НВЗ взглянула вверх, чтобы лучше уловить забытую, любимую мелодию она подставила ладони. Последнее время дом наполнялся только плачем похоронного марша. Вот и на перилах остались лежать, словно пыль его минорные аккорды. НВЗ наслаждалась музыкой, а пыль она машинально смахнула. Шаг за шагом она приближалась к квартире, где звучала музыка, и с каждым шагом ей хотелось: заново жить, любить и верить. И с этими чувствами, почти помолодевшая, она подошла к своему жилищу. Это звучал её патефон.
Из всех щелей дверной коробки пробивался свет. В квартире кто-то был; ей так не хотелось входить, но она вошла.
Горела свеча. В коридоре стояла толпа. Потревоженная светом тьма позволила осветить только их профиль, поэтому НВЗ увидела лишь половинки людей. Один из них самый большой, наверно, мужчина, держал патефон с бегающей по кругу пластинкой.
- Не забирайте музыку, - жалобно сказала НВЗ. – У меня уже есть деньги. Я заплачу долг.
- Я знаю, что у тебя уже есть много денег, - весело сказал мужчина.
- Дурак! – сказала, по-видимому, женщина. – Сначала поздоровайся с мамой.
Тут нужно сделать небольшое отступление: мужчина был вполне сносный индивидуум, имел нормальную справку из психдиспансера; работал дальнобойщиком. Дорогую машину, тем более товар, ведь дураку не доверят.
- Здравствуй, мама, я твой сын - Винидикт. А это моя пятая жена Цыля. И трое детей…
- Тьфу, дурень! – возмутилась Цыля. – Шестеро детей!
- Да, шестеро. Только трое не мои…
Где-то за спинами послышался переходящий низкий трёп, и там же высокий переходящий лепет.
- М-м-м, хи-хи-хи, - Цыля глупо засмеялась, - А-а-а, мы к вам в гости. Это вам.
И Цыля протянула три занюханные гвоздики неопределённого цвета.
- Проходите, - нерешительно сказала НВЗ. – Но я не помню, чтобы у меня был сын. Возможно, но это было так давно.
- Как не помнишь?! – возмутился Винидикт. – Я твой сын! Я… Я твой единственный наследник! Вот смотри!
Для усиления позиций тут же возмутился переходящий низкий трёп, а эстафету подхватил переходящий высокий лепет.
Винидикт снял штаны и раком, вылавливая свет свечи, показал задницу.
- Вот, родимое пятно! И ещё! – подсовывая плешивый затылок. – Вмятина на голове от булыжника! Видишь?! Ну что, узнаёшь?!
- Да, возможно, - о чем-то размышляя, сказала НВЗ. Но…
- Ещё есть фотография, - доставая фото, сказала Цыля. – Вот, это вы, а это он.
С фотографии смотрела молодая женщина, а рядом стоял маленький мальчик.
- Что вы хотите?
- Твои деньги! – хотели выкрикнуть все, но Цыля начала первая - издалека.
Банальная речь сводилась к одному, что всё дорожает, дача не достроена, авто нужно поменять, детей надо выучить и т.д. и т.п. Потом она достала сложенный ромбиком список и, словно подбивая под конкретную смету определённую сумму, начала тупо, нагло перечислять.
- А я уезжаю в Париж, - решительно сказала НВЗ. – Это мая заветная мечта.
- Зачем?!!
- Я хочу увидеть Париж и умереть!
- Какой Париж? Зачем Париж? – Винидикт ничего не понимал.
- Зачем же так далеко ехать? – при слове «умереть» Цыля улыбнулась. - Можно увидеть, например, Владимир и умереть. Или Таганрог…
- Или же свой двор… увидеть… и умереть… - поддакнул Винидикт.
Полчеловеки окружили НВЗ. Трудно предположить, чем это всё кончилось, если бы не стук в дверь. Вошли двое в белых халатах.
- Мы за вами, - сказал один. - Пришло время эвтаназии.
- Чего пришло?! – буркнул Винидикт.
- А-а-а… - сказал второй. – Старушка добровольно уходить из жизни.
- Чего!! – закричал почти разбогатевший сын. - Я вам, бля, такую афтаназью покажу! Пошли вон отсюда. Без вас справимся…
Пока толпа боролась за жизнь старушки, НВЗ воспользовалась паузой. Достала конверт и, отдав уже заученные цифры на съедение огню, задула свечу.
***
В уютном ресторане, окружённая одиночеством и дымом тонкой дамской сигареты, сидела таинственная незнакомка и о чём-то мечтала. Тайна, которая мучила официанта, заключалась в том, что изысканно сервированный закусками стол был, не тронут. Только вино чуть-чуть пригублено. Проходя мимо столика, официант почувствовал её взгляд; уделил внимание.
- Посмотрите, - сказала незнакомка, указывая на улицу. – Что это там?
Официант направил взгляд сквозь полированное стекло по указанию её холёной руки.
- Мадам, это машина министра Алена Жюпе.
- Нет, немного дальше…
- А-а-а. Афиша. Сегодня в Оперном театре премьера.
- Нет, нет. Ещё дальше, немного левее…
- М-м-м, мадам, извините, но дальше… только контейнер для отходов.
- По-моему, там явно кто-то есть. Я вижу движение.
- Мадам, мне право неловко, но это крысы.
- Крысы?
- Да.
- Отнесите это им.
Она небрежно указала на закуски и затушила сигарету.
- Но мадам, у нас ресторан для VIP-персон, мы не обслуживаем крыс.
- А вы обслужите, пожалуйста, я хорошо заплачу.
С маской явного недовольства, которую правда прикрывала другая маска – угодника, официант принялся за работу. Поставив закуски на искрящуюся металлом тележку, он выкатился на улицу.
Когда крысиная трапеза закончилась, он вернулся чтобы доложить.
- Сколько их? – пригубив вино, спросила незнакомка.
- М-м-м. Мадам, я не успел сосчитать, они так быстро крутятся. Кажется, их десять.
- Десять?
- Да.
- Значит, все живы. Спасибо, за хорошую новость.
- Извините мадам, но я вас совсем не понимаю.
Послышались шаги. Шли двое в белых халатах, похожие как две капли воды. Они направлялись к ней, два медбрата близнеца: один держал маленький саквояж, другой - нехорошие мысли. При виде их у официанта появилась очередная маска – сочувствия, но как он не старался на лице вырисовывался гипсовый слепок ужаса.
- Мадам, мы за вами, - сказал первый.
- Чёрт возьми! Как вы меня нашли?
