Афонсо Шмидт - Тайны Сан-Пауло
– Так вот, старина! Прошлый раз я не поднялся и не пытался узнать, кто ходил по двору, но сегодня, тоже на рассвете, опять услышал шум. Я вскочил с кровати, решив расправиться с Жарбасом…
Три пары глаз в беспокойном ожидании впились в юношу. Жоржи чувствовал это и, чтобы придать истории большую значимость, до бесконечности растягивал свой рассказ, делая бесчисленные паузы и наблюдая эффект своих слов на испуганных физиономиях.
– …Я подошел к окну на террасу и всмотрелся в темноту. Дождь лил как из ведра… Лампочки у дверей гаража почти не было видно.
Оливио подумал вслух:
– Сегодня же куплю другую, в триста свечей…
Жоржи продолжал:
– …Но, к счастью, начало светать, и я разглядел кирпичную стену…
Тила была в состоянии крайнего возбуждения:
– Говори же скорей, Жоржи!
Клелия строго посмотрела на дочь.
– …Над стеной я с трудом различил, – это выражение ему понравилось и он повторил: – с трудом различил чью-то голову. Человек что-то высматривал. Он был в берете и темных очках…
– Господи! – простонала Клелия.
– Колоссально! Почему ты не позвал меня? Ведь это так забавно! – соловьем пропела Тила.
Но Оливио держался иного мнения. Он стал серьезным, задумался. И, закончив завтрак, начал говорить больше для себя, чем для жены и детей:
– Я еще раньше подозревал, что кто-то изучает наш дом, строя идиотские предположения, будто у нас есть здесь ценности, которые можно похитить.
Выражение «идиотские предположения» было произнесено намеренно, именно в тот момент, когда служанка Эсперанса вошла в столовую, чтобы убрать со стола посуду: она не должна была думать, что дом Базанов действительно заслуживает такой чести, как посещение воров…
Клелия не пожелала продолжать разговор на эту тему при служанке, которая складывала горками грязные тарелки, чашки и блюдца, не замечая того, что делалось и говорилось вокруг нее. Она пристально посмотрела на мужа. Оливио Базан ответил ей понимающим взглядом. И дети, каждый по-своему, разгадали выразительную шараду этой немой сцены.
Тила пророчески изрекла:
– На каникулы нам не удастся поехать на побережье.
А Жоржи, который был пожирателем детективных романов, заключил:
– Должно быть, на улице Даль обитает преступник в темных очках; он, видимо, стремится совратить добродетельную служанку Эсперансу, которую за ее мрачные глаза правильнее было бы назвать Дезесперо.[12]
Все задумались. Оливио поднялся наверх, вслед за ним последовала Клелия. Там, в своей комнате, они обсудили происшествие, о котором рассказал сын. После этого Оливио Базан оделся и поспешил к гаражу, где стояла машина марки «Шкода-50». Эсперанса, вызванная настойчивым гудком, открыла хозяину ворота.
Полицейский участок
Лил дождь… Была одна из бесконечных недель ненастной погоды, которую небо дарует жителям Сан-Пауло, дабы они смогли лучше оценить голубые дни весны.
Оливио знал, где находится полицейский участок района: ему не раз приходилось проходить мимо этого здания с караульной будкой, с часовым, прохаживающимся перед входом, и несколькими бездельниками, всегда дежурящими у дверей в ожидании какого-либо дела или новости.
– Я хочу поговорить с комиссаром.
– Он будет позднее.
– А кто его замещает?
– Разве не знаете? Сеньор Просперо, его помощник.
– Прекрасно. Тогда я поговорю с сеньором Просперо.
Дежурный пошел впереди, посетитель сзади. На втором этаже провожатый ввел Оливио в пустую комнату и попросил подождать.
Помощник комиссара в это время препирался с какой-то женщиной. Несмотря на то, что они говорили очень тихо, через полуоткрытую дверь Оливио удалось уловить несколько отрывочных фраз.
– Десять или двенадцать конто, – говорила женщина.
– Но где я достану столько денег? – спрашивал мужской голос.
– Раздобудьте…
– А если не удастся?
– Тогда убирайтесь из моего дома!
– Но поймите, деточка…
– Нет у вас. ни деточки, ни полдеточки!.. Я устала от такой жизни…
Женщина, опустив голову, прошла мимо Оливио, ему не удалось рассмотреть ее лицо. Просперо, очевидно, хотел догнать ее, но, выбежав в приемную, наткнулся на посетителя. Моментально сделал вид, будто вошел так поспешно только за тем, чтобы принять Оливио Базана; подарил ему свою лучшую улыбку, лучшую, но тем не менее ничего не стоящую.
– Сеньор ждет приема? Прошу…
Оливио поднялся, отыскал в кармане визитную карточку и прошел в кабинет. После короткого приветствия протянул представителю власти свою карточку. Он надеялся быть принятым если не сердечно, то по крайней мере с уважением, к которому привык за те восемнадцать лет, что уже не останавливался в «Гостинице для коммивояжеров».
Помощник комиссара сел на вращающийся стул. Оливио знал этого полицейского чиновника по имени – оно часто называлось в газетах при раскрытии преступлений, имевших место в районе. Правда, в последние месяцы некоторые вечерние газеты обвиняли этого выдающегося детектива в том, что он слишком много спит на своем вращающемся стуле, ибо некоторые ограбления все еще были окутаны мраком таинственности, но, как говорится, раз на раз не приходится…
Пока представитель власти читал и перечитывал визитную карточку, Оливио оставался стоять.
Просперо Басселино – преждевременно облысевший мужчина лет сорока с настороженным выражением лица – производил впечатление человека пожившего, опустошенного страстями. Вероятно, он играл в карты, пил и залезал в долги из-за женщин. На нем был костюм спортивного покроя, из верхнего кармашка пиджака торчал батистовый носовой платок. Маленькие руки с корявыми пальцами были холодными и немного липкими. Говорил он скупо, сухим, недовольным голосом невыспавшегося человека. Беспрерывно курил, зажигая серебряной зажигалкой дорогие сигареты, и, не докурив до половины, тушил их об оловянную пепельницу. Оливио Базан и дальше продолжал бы изучать помощника комиссара, но Просперо поднял свою гладкую, словно головка сыра, голову и обратился к посетителю:
– Садитесь, сеньор, и расскажите, что вас привело сюда…
Оливио подвинул ближайший стул, сел рядом с помощником комиссара и начал:
– Как сеньор мог заключить из визитной карточки и как я могу подтвердить имеющимися при мне документами, я много лет торгую каолином и другими минералами от лица одной нашей экспортной компании, а также приобретаю для некоторых голландских фирм драгоценные камни и металлы с разработок в Гойас и Мато Гроссо. Ежегодно я вылетаю в Голландию, чтобы вручить моим патронам этот драгоценный товар.
– Продолжайте…
– Поскольку мне приходится совершать крупные и зачастую непредвиденные сделки с клиентами из сертана – они, случается, приходят ко мне в часы, когда банки уже закрыты, или по воскресеньям и праздникам, – я вынужден для расплаты держать в своем сейфе внушительные суммы.
– Что-нибудь около двухсот конто, не так ли?
– Иногда и больше.
– Пятьсот конто?
– Бывали случаи, когда месяцами в моем несгораемом шкафу хранилось значительно больше.
– И драгоценные камни?
– И камни. Поскольку я сравнительно недавно летал в Голландию, запас драгоценных камней пока еще не очень велик.
– Насколько я могу понять из ваших слов, передо мной крупный контрабандист алмазов и в то же время биржевой спекулянт, ловко уклоняющийся от уплаты налогов…
Оливио встал. Просперо засмеялся и продолжал:
– Успокойтесь, на полицию не возложены функции сбора налогов. Она готова всеми имеющимися в ее распоряжении средствами защитить ваше богатство. Между нами говоря, попытка избежать уплаты налогов – самое заурядное явление. – И уже без первоначальной учтивости приказал: – Ну, выкладывайте…
Оливио принужден был подчиниться:
– Сегодня во время завтрака мой шестнадцатилетний сын рассказал, что на рассвете услышал шум во дворе. Подойдя к окну, которое выходит на террасу, он увидел голову человека в берете и темных очках, высматривавшего что-то поверх кирпичной стены на заднем дворе.
– Прекрасно. С этого момента ваш рассказ начинает приобретать интерес для полиции. Где вы живете?
– Улица Бугенвиль, 29.
– Знаю… Это…
– …В пяти куадрах[13] от проспекта, около железной дороги.
– Вот, вот, именно там… Много лет тому назад, когда я только еще начинал свою карьеру, мне пришлось участвовать в разбирательстве дела этого… как его… Кровопийцы… Помните?
– Нет, сеньор. Я тогда и не думал жить в Жардиндас-Флорес.
– Не подозреваете ли вы кого-нибудь? Возможно, есть какой-нибудь след. Прислуга?… Как давно она у вас?
– Нет. Все слуги наняты по объявлениям в газетах. В отношении их не питаю никаких подозрений.
– Давайте действовать совместно. Начнем с двух мер предосторожности, которые нередко дают хорошие результаты: вы смените всю прислугу, а мы, со своей стороны, выделим агента для наблюдения за пустырем на улице Даль, около стены, о которой шла речь. Ну как?
