Элизабет Хайд - Главное - доплыть
— Боже, как он жалко выглядит, — сказал Митчелл.
Купание не помогло избавиться от запаха, и Джей-Ти чувствовал, что во всем виноват он. Разумеется, собаку испугала вспышка, и пес бросился прочь со всех ног. Если бы Джей-Ти оставил собаку с Эбо, ничего подобного бы не произошло.
А он-то думал, что сумеет убедить кого-нибудь из проплывавших мимо туристов доставить пса на «Ранчо призрака».
Так или иначе, они сильно задержались и не успели миновать плотину до того, как к берегу пристала знакомая компания на каяках. Разумеется, посыпались вопросы, но Джей-Ти не был расположен к тому, чтобы давать долгие объяснения. Заметив среди прибывших каякеров девочку лет десяти-одиннадцати, стаскивавшую спасательный жилет, он обратился к ней:
— У меня есть жилет, более подходящий тебе. А твой будет впору нашей собаке. Если, конечно, ты готова на этот обмен.
Ярко-зеленый, с фиолетовыми лягушатами, жилет действительно был маловат девочке, но юная путешественница потребовала в качестве бонуса фотографию собаки в ее спасательном жилете. Однако Джей-Ти не собирался надевать что бы то ни было на Миксера, пока пес не будет как следует вымыт.
— Позвоните на склад, когда выберетесь, — успокаивал Джей-Ти мужчину с седой бородой. — Я верну вам этот жилет, если угодно. Как вас зовут?
— Бад. Как там, в пещере?..
Джей-Ти ухмыльнулся:
— Темно.
Глядя на каякеров, двинувшихся по тропке в пещеру, Джей-Ти терялся в сомнениях. Что, если попросту отчалить, оставив пса на берегу? Эти каякеры — славные ребята, они уж как-нибудь найдут местечко для Миксера в одной из лодок, а он, Джей-Ти, до завершения спуска постарается с ними не встречаться.
И как только такая подлость могла прийти ему в голову? И потом, Сэм, отыскав полотенце, принялся вытирать пса, особое внимание уделяя ушам и спутанной бородке. Даже не самый проницательный человек мог догадаться, что мальчик никогда и ни за что не захочет расстаться с собакой.
Глава 16
Может быть, сегодня, подумала Сьюзен, помогая вечером разгружать плот. Может быть, сегодня вместо участия в приготовлении ужина они с Эми наконец смогут посидеть вдвоем и поговорить.
Неужели она действительно просит слишком многого?..
Сьюзен знала, что отношения с дочерью могут быть натянутыми, что меньше всего на свете семнадцатилетняя девушка нуждается в разговорах по душам со своей матерью. Она знала, что все ею сказанное прозвучит так же глупо, как и то, что говорила тридцать лет назад ее же мать. Но может быть, здесь, на реке, Эми раскроется. Сьюзен вполне отдавала себе отчет в том, что мало знает собственную дочь. Есть ли у Эми друзья — настоящие друзья, готовые отдать за нее жизнь? Готов ли кто-нибудь выслушать ее без возражений, если ей нужно высказать нелицеприятную правду? Никто не приходил в гости, не звонил, чтобы спросить домашнее задание. У Сьюзен просто сердце разрывалось — ведь сама она, учась в школе, вращалась в большой компании, то и дело ходила на вечеринки и на танцы, и парень у нее был всегда, за исключением двух недель в предпоследнем классе. Почему у дочери все по-другому? С какой планеты она прилетела?
И почему стала такой… толстой?
«Вот и я об этом», — отозвалась Мать-Ехидна.
В течение первых трех дней Сьюзен изо всех сил старалась дать Эми возможность самостоятельно познакомиться с остальными, чтобы они увидели в девочке индивидуальность, а не только дочь Сьюзен. При этом она была исполнена решимости воспользоваться всеми возможностями, предоставляемыми путешествием, — и, если получится, решить ряд проблем.
«Немного алкоголя никогда не повредит», — подумала Сьюзен. Поэтому вечером, когда плоты были разгружены и Дикси открыла ящик со спиртным, Сьюзен достала флягу с белым вином и оправилась искать Эми. Та возилась у насоса, наполняя бутылку.
— Нет, спасибо, — сказала она, отказавшись от выпивки. — Я хочу помыть голову.
— Может быть, я тоже сполоснусь, — бодро отозвалась Сьюзен.
— Это твое дело.
Огорченная отказом, Сьюзен вернулась туда, где были свалены вещи. Сегодня они поставили палатку слишком уж близко к отхожей яме. Когда Сьюзен, сойдя на берег, размяла ноги и собрала сумки, более оптимальные места были уже заняты. Эвелин, например, всегда ухитрялась занять одно из лучших мест. Так, сегодня она прямо-таки бегом бросилась на берег, чтобы застолбить просторный пятачок с хорошим видом, явно более приемлемый для размещения Джил с мужем и сыновьями. Сьюзен направилась туда, где, скрестив ноги, на белом коврике сидела Эвелин, читала путеводитель и пила клюквенный сок.
Эвелин, перехватив взгляд Сьюзен, поспешно уткнулась в книжку. Сьюзен понимала, что, несмотря на всю свою шустрость, эта женщина болезненно застенчива; она знала и то, что можно подойти к ней и предложить вина. Но она просто не могла принудить себя к этому шагу — по крайней мере сейчас. Эвелин так сурова и серьезна — несомненно, она воспользуется этой возможностью, чтобы осудить что-нибудь из случившегося за день. Вот, скажем, близнецы попытались разорвать замысловатую паутину на потолке пещеры — ну конечно же, этого не стоило делать. Сьюзен их и не защищала, но, в конце концов, дети есть дети.
И потом, Эвелин, вероятно, не пьет, иначе она бы взяла с собой что-нибудь помимо клюквенного сока.
Выше по течению нашлась укромная заводь, где можно было искупаться. Сьюзен увидела, что Эми шагает туда, с той самой пестрой цветастой сумкой, что она купила ей перед поездкой. «Пускай себе», — подумала Сьюзен и отправилась вниз по берегу, подальше от суеты. Влажный песок был усеян красной галькой. Сьюзен с такой сосредоточенностью рассматривала ее, что, подпав под своего рода гипноз, забрела прямо туда, где обосновалась Джил.
— Извини, — прошептала Сьюзен, решив оставить в покое вечно занятую мать семейства, но Джил вздохнула, вытянулась и, пошевелив пальцами ног, взглянула на нее с безмятежной улыбкой.
— Ты мне не мешаешь, — изрекла Джил. — Мне сейчас могут помешать только мальчики. Садись, пожалуйста.
Сьюзен присела у самой воды. Тишину нарушало лишь чириканье птиц, гнездившихся на скалах.
— Я собиралась выпить вина, — объяснила она свое появление. — Составишь компанию?
— Нет, спасибо, — ответила Джил, и Сьюзен почувствовала себя заядлой пьяницей. Ей следовало бы пообщаться с гидами, обычно вполне охотно выпивающими.
— Знаешь, что самое замечательное в таких поездках? — спросила Джил, помолчав.
— Что?
Та вздохнула.
— То, что не нужно принимать никаких решений. Дети спрашивают: «Можно прыгнуть в воду?», а я отвечаю: «Не знаю, спроси у гидов». Они спрашивают: «Можно стоять на плоту, когда проходишь порог?», а я снова отсылаю их по тому же адресу: «Не знаю, спроси у гидов». Это же просто здорово! — воскликнула она с непосредственностью человека, видевшего мало хорошего в жизни.
— А знаешь, что нравится мне? — спросила Сьюзен.
— Что?
— Не надо готовить.
— Да, это тоже немаловажно.
— И не надо ходить в магазин. Когда вернемся домой, буду ходить за покупками только раз в неделю, а если продукты закончатся раньше — ну, потерпим.
Джил фыркнула.
— У нас такая жизнь, что стоит мне на такое решиться, как окажется, что мальчикам дано какое-то домашнее задание и для его выполнения потребуются сахар или суфле из алтея. И это положит конец всем моим планам.
— Уверена, что не хочешь выпить?
Джил ненадолго задумалась.
— Ну ладно, — сдалась она.
Сьюзен протянула ей кружку.
— Марк не пьет, — пояснила Джил, — и я тоже воздерживаюсь. Но иногда хочется глоточек.
— Будь у меня двое мальчишек, я бы спилась, — призналась Сьюзен и немедленно об этом пожалела.
— Марк — мормон, — продолжила Джил. — А я нет. Мои родители католики. Отец пил пиво, а мать — виски. Когда мы с Марком поженились, на свадьбе было шампанское, но ничего более, и родители Марка были вполне довольны: «Ах, всем весело точно так же, как если бы у нас было полно выпивки». А я думала: «Господи, да вы ослепли? Моя семья сейчас тайком прикладывается к бутылке на парковке». Так что у тебя за вино?
— Ничего особенного.
— Очень вкусное, — пригубила из кружки Джил. — Знаешь, что меня забавляет?
— Что?
— Митчелл с собакой.
Они посмотрели друг на друга и рассмеялись точно проказницы девчонки.
— Ну и фрукт этот Митчелл, — вздохнула Джил.
— Бедная Лена.
— Я бы сказала — бедный Джей-Ти. Однажды он сорвется и врежет этому типу. — Джил допила вино и протянула кружку Сьюзен, тут же наполнившую ее заново. — Эми — твой единственный ребенок? — спросила она.
— Да.
Наступило молчание. Мать-Ехидна шуршала сухими листьями в кустах. «А на самом деле Джил больше всего хочется спросить: отчего Эми такая толстая, если ты такая худая?»
