Алексей Слаповский - Пыльная зима (сборник)
Перед ними стоял коренастый человек в совершенно диком для этих мест виде: в костюме с галстуком, в черных лаковых туфлях.
– В чем, в чем дело? – опомнился Неделин.
– Неважно, – почему-то полушепотом сказал гражданин в костюме.
– Мы муж и жена, между прочим, – сказала Лена.
– И это неважно. Идите отсюда быстро.
– Ну и уйдем, – сказала Лена. – Тоже мне! А что тут такое, почему нельзя? – И вдруг: – А-а-а… Тут же…
– Бэ-э! – передразнил, но и одобрил ее улыбкой костюм.
– А что? – не понял Неделин.
– Объясни ему, – сказал Лене костюм.
– Да, конечно. Пойдем, потом объясню.
Сожаление о том, что не произошло, обернулось в Неделине злобой.
– Почему мы должны уйти?
– По кочану! – сказал костюм и переглянулся с Леной. – Жаль, конечно, нарушать ваш… семейный союз. Но…
– Нет, вы объясните! Мы делаем что-то противозаконное?
– Вы делали все нормально. Можете продолжать, но не здесь.
– Почему?! – требовал ответа Неделин.
– А ты знаешь, что тут находится? – Костюм кивнул куда-то головой.
– Не знаю и знать не хочу!
– Тогда хватит рассуждать, марш отсюда!
– Что это за нахальство такое! – закричал Неделин и демонстративно уселся на землю. – Я никуда не уйду!
– Что?!
Послышались какие-то голоса. Костюм побледнел.
– Я добром прошу! – сказал он.
– А я ТЕБЯ, – подчеркнул Неделин, – тоже добром прошу: вали отсюда. Понял?
– Так… – Костюм тревожно оглянулся. После этого он быстро достал красную книжечку-удостоверение и хотел показать ее Неделину, но Неделин отвернулся.
– Плевал я на твои корочки. Тут государственная территория, а не частная.
– Заповедник! – напомнил костюм, становясь все тревожнее.
– Ну и что? Веток не ломаем, костра не жжем.
Голоса стали слышнее.
– Ну, ребята! – сказал костюм и достал откуда-то из-под мышки неправдоподобно настоящий пистолет.
Лена вскрикнула и вцепилась в руку Неделина:
– Пойдем! Тут же… Я тебе потом скажу. Неужели не знал? А я, дура…
– Стреляй, – сказал Неделин. – Стреляй! Ну?!
Костюм растерялся.
– Слушайте, вас просят на двадцать метров отойти. С этой полянки уйти, вот и все. Разве трудно? Приходите через полчаса и сношайтесь хоть до утра, мне-то что.
– Как ты сказал?
– Ну, любите друг друга.
– Извинись!
– Ну извините.
– Без «ну».
– Извините.
Костюм торопился, ежесекундно оглядываясь. И сказал:
– Ну, падлы! Дождались… – и спрятал пистолет под мышку.
На поляну выходили люди – десятка два. Впереди шествовал тяжеловесный грузный старик в белых брюках, в белой рубашке, а на плече у него было ружье. За ним и около него шли какие-то одинаковые служебные.
Костюм переминался, бледнея. К нему подскочил другой костюм с гневным лицом, но ничего не сказал, только глянул на приближающегося старика.
Старик, не вникая в ситуацию, подошел к Неделину и Лене – и вдруг протянул руку для пожатия. Они пожали.
– Гуляете? – спросил старик.
– Да… Знаете, как-то… Воздух… Природа… – смущенно сказала Лена. Засмущался и Неделин, в старике он узнал Главного человека страны, который, очевидно, отдыхал на здешней правительственной даче. Ясно теперь, почему гражданин в костюме требовал их удалиться: освобождал Главному маршрут прогулки.
– Сосны тут великолепные! – произнес Главный, и все из его окружения заулыбались и посмотрели на сосны одобрительно, как бы хваля их за то, что они так постарались и угодили старику.
– Это ваша вещь? – Главный указал на верхнюю часть купальника, лежащую на траве, Лена второпях забыла надеть ее.
– Да, – сказала она и сделала движение поднять, но чьи-то руки ее удержали, потому что сам Главный уже сделал шаг в том направлении.
Главный поднял и, держа двумя пальцами, преподнес Лене.
– Спасибо, – сказала Лена.
– Ничего. Как отдыхается?
– Нормально, – сказал Неделин.
– Как снабжение здесь? Хватает покушать?
– Хватает, – сказал Неделин и бодро махнул рукой: чего уж там!
Лица сопровождающих прояснели.
– Но можно было бы и лучше? – с народной лукавинкой спросил Главный.
– Нет предела совершенству! – удачно ответил Неделин, и лица сопровождающих стали совсем ясными.
– А вы-то на диете, наверное? – обратился Главный к Лене. – Вот ведь стройненькая какая!
– Я такая сама по себе, – сказала Лена.
– Тебе повезло! – сказал Главный Неделину как мужчина мужчине и подмигнул.
Сопровождающие тоже мужчински посмеялись.
ВДРУГ:
– Откуда здесь зеркало? – спросил Неделин неровным голосом.
Главный на это сказал голосом тоже зыбким:
– Вы же сами этого хотели!
– Что это? Что это? – потерянно спрашивал Неделин.
– Счастливо оставаться! – сказал Главный. И пошел прочь, следом двинулись сопровождающие, озадаченные странным диалогом.
– Куда?! – закричал Неделин. – Задержите его! Что такое? Что случилось?
– Идемте, – говорил Главный. – Идемте, им одним остаться нужно.
Неделин рванулся за ним, но на его пути встал человек в костюме, обнял его железными руками.
– Ты что? Ты сдурел, что ли?
– Ты меня – на «ты»? – затрясся Неделин, который, как вы уже поняли, был не Неделин, а перевоплотившийся в него Главный – и упал в обморок.
– Займитесь им, девушка, – сказал человек в костюме.
ГЛАВА 21
Лена кое-как привела своего спутника в чувство, он очнулся, но, очнувшись, такое стал говорить, что Лена ахнула. Он сказал, что он – Главный, что произошло какое-то недоразумение, ему срочно надо на правительственную дачу, в двенадцать часов у него государственный телефонный разговор, затем встреча с министром тяжелой промышленности, затем обед, затем игра в настольный теннис, затем написание резолюций, затем… А что скажет супруга, которая приедет завтра вечером?
Лена поняла, что в результате необыкновенной встречи ее несостоявшийся любовник сошел с ума. Первой ее мыслью было бежать, но она была все-таки добрая женщина и, рискуя своей репутацией, довела Главного до Пицунды, утешая его и во всем соглашаясь с ним, из автомата вызвала «скорую помощь». Через полчаса приехала «скорая» и увезла Главного. О происшествии обязаны были сообщить в милицию – и сообщили, а милиция и рада – в сумасшедшем был опознан находящийся во всесоюзном розыске Виктор Запальцев, спекулянт, перекупщик краденого, связанный с наркобизнесом и многими другими махинациями. На его след вышли уже давно, и уже саратовская милиция протягивала к нему руки, но он буквально за день до ареста скрылся, сказав жене, честной женщине, что летит в Сочи. Для очистки совести – потому что не может же преступник ехать туда, куда объявил, – попросили сочинскую милицию подключиться, та скоро отыскала его в одной из гостиниц с помощью администратора, указавшего на живущего не по средствам человека, но он опять скрылся, и след его был на некоторое время потерян, – и опять стал сужаться круг, но тут матерый опытный преступник решил упредить и прибегнуть к методу, далеко не новому в преступном мире, – спрятаться в сумасшедшем доме.
Следователь, пожилой и видавший виды человек, был, однако, удивлен тем, насколько искусно Запальцев вошел в роль, не боясь того, между прочим, что, избежав уголовного наказания, может нарваться на серьезные политические обвинения – ишь ты, кем себя называет, это и настоящему сумасшедшему непозволительно!.. Но вдруг и в самом деле свихнулся? Вызванному психиатру поставили четкую задачу: уличить симулянта. Психиатр был в смятении: с одной стороны, все реакции пациента были нормальными, а с другой – он не сбился ни в чем, что касалось его мании. Да и в самой повадке, в манерах исследуемого, в проявлениях его державного гнева было столько натурального, что психиатру становилось не по себе. Он сказал следователю:
– Кажется, этот Запальцев… если он Запальцев…
– ?!
– Ну пусть без «если». Кажется, ваш Запальцев в самом деле съехал с катушек. В конце концов, он ведь будет в изоляции – не у вас, так у нас, от нас тоже не убежишь. Понадобится – придете к нам.
– Смотри, – сказал следователь. – На твою ответственность.
– Я вас когда-нибудь подводил? – риторически спросил психиатр.
Вколов Главному умиротворяющие средства, его, уже осознавшего трагическую необратимость происшедшего, представили больным. Больные приняли его спокойно: Главный так Главный… Только какой-то тощий субъект начал беспокойно кружить вокруг него и наконец приблизился.
– Будем знакомы, – сказал он. – Маркс-Энгельс-Ленин-Сталин! Посмотрите на меня в профиль!
Главный посмотрел.
– Похож?
Главный не стал разубеждать.
Под вечер тощий проявил активность: сгруппировал людей и заставил их маршировать мимо Главного, выкрикивать здравицы и приветствия, махать флажками, вздымать транспаранты. Вместо флажков были ложки, вместо транспарантов – развернутые книги больничной библиотеки. Потом сочинил Главному приветственную телеграмму и призвал взять повышенные обязательства, кто-то начал отказываться – приструнили энергично и кратко, виновный взял на себя сверхповышенные обязательства, крикнули «ура». Потом тощий завопил: «Броневик мне!» Подкатили стоящий в углу черный рояль, напевая хором «Вихри враждебные веют над нами» с припевом: «Эх, яблочко, куды котисся, в психдурдом попадешь – не воротисся!» Тощий вскочил на рояль и объявил: «Товагищи! Геволюция, о необходимости котогой так долго говогили большевики, свегшилась!» А после этого рассвирепел и закричал, указывая на Главного: «Свергнуть паскуду! Сбросить с корабля современности! Убейте его! Разоблачите его, дерьмо такое, и реабилитируйте!» Все бросились на Главного, тот хотел объяснить товарищам их ошибку, не соответствующую данному моменту истории, но в это время вошел дюжий санитар.
