Дженнифер Барнс - Фиксер
— С глубоким прискорбием я сообщаю вам, что председатель верховного суда Теодор Маркетт ушел из жизни на операционном столе чуть больше часа назад, — теперь, когда я знала об их связи, я видела сходство — пусть и слабое — между Вивви и её отцом. — Мы дважды пытались устранить тромб в сердце судьи, и во время второй операции возникли непредвиденные усложнения. Сегодня наша страна потеряла прекрасного человека. Мы просим вас уважать частное пространство его семьи в это тяжелое время.
Двадцатисекундное видео никак не помогло мне понять, что было не так с Вивви. Мысленно я вернулась к уроку проблем современного мира, когда я впервые увидела видеоролик — взгляды, направленные на Вивви и то, как она застыла на своём стуле.
Её отец оперировал родственника одного из наших одноклассников, а теперь дедушка Генри Маркетта был мертв. Она думала, что люди станут её винить?
Не. Позорь. Меня. Слова, которые прошипел майор Бхарани, эхом отдавались в моей голове.
— Здесь всё в порядке? — в мою комнату заглянула Айви.
— Ты дома, — произнесла я.
— Я дома, — она сделала паузу. — Я хотела поблагодарить тебя. За то, что ты пошла со мной.
Я опустила взгляд на клавиатуру.
— Ничего особенного.
Я чувствовала, что она хотела сделать это особенным. Хотела, чтобы тот факт, что я пошла с ней, стал подтверждением того, что у нас всё будет в порядке.
— Я отправила тебе электронное письмо, — решив не продвигать эту тему, сказала она. — С вариантами лечения.
Для дедушки. Я почувствовала ударную волну от этого взрыва.
— Мы можем организовать уход на дому, нанять медсестер здесь или в Монтане, — спокойно произнесла Айви. — Либо же дать согласие на клиническое исследование лекарственных препаратов. Тогда ему придется остаться в Бостоне, но там есть пансионат для проживания престарелых, так что ему не придется жить в больнице.
Она ждала от меня ответа. Я хотела участвовать в этом, но теперь, когда информация находилась в моём компьютере, у меня пересохло во рту. Сегодня не подходящий день. Я попыталась побороть жжение в моих глазах.
— Спасибо, — сказала я, сверля взглядом свою клавиатуру.
— Ознакомься с информацией. Потом мы поговорим.
Мне удалось перевести взгляд на экране компьютера. Оттуда на меня уставился отец Вивви.
— Ты знаешь врача Белого Дома? — спросила я у Айви, не только потому, что я хотела сменить тему, но и потому, что я не могла выбросить из головы взгляд Вивви.
— Майора Бхарани? — ответила Айви. — Знаю, что у него терпение святого человека. Если верить Джорджии, пациент из президента жуткий, — она облокотилась на дверной проём. — Почему спрашиваешь?
Почему я спрашивала?
— Его дочь назначили показать мне Хардвик, — на самом деле, это был не ответ.
— Вивви, да? — спросила Айви. Мне не стоило удивляться тому, что она знала её имя. Айви улыбнулась мне. — Вашингтон — это маленький мир. А Хардвик — и есть Вашингтон.
Я начинала это чувствовать. Отец Вивви был врачом в Белом Доме. Дедушка Генри Маркетта был председателем верховного суда США. Я только что побывала на похоронах, где речь читал президент Соединенных Штатов.
— Откуда ты знала его? — спросила я у Айви. — Тео Маркетта?
Айви едва уловимо изменилась. Её осанка самую малость распрямилась, выражение лица не выражало абсолютно никаких эмоций.
— Я работала на него. Мы оставались на связи.
У Айви на удивление хорошо получалось отвечать на вопросы, на самом деле ничегошеньки не рассказывая.
— У судьи Маркетта была проблема, — произнесла я, изучая выражение её лица в поисках подсказки о том, какой именно была её работа. — Ты её решила.
Айви взглянула мне в глаза с абсолютно непроницаемым лицом.
— Что-то вроде того.
ГЛАВА 21
В понедельник Вивви всё ещё не было в школе. А вот Генри Маркетт пришел. Во время ланча он сидел за столиком Эмилии. Его осанка была ровнее, чем у остальных, а выражение его лица — чуть более напряженным. Время от времени, его взгляд скользил ко мне.
И каждый раз он глядел сквозь меня.
— Что делаем? — Ашер, не церемонясь, уселся за мой столик.
— Ничего, — резко ответила я.
— Ошибочка вышла. Я-то думал, ты угрюмо смотришь в сторону Генри. Вот так, — он состроил хмурую мину, а потом указал на меня. — У тебя лучше выходит.
— Уйди, Ашер.
— Ты говоришь «уйди», а я слышу: «будь моим лучшим другом», — он пожал плечами. — Но если серьезно — ты за или против браслетов дружбы?
Я не была уверена в том, что за игру он затевал. Я пробыла в Хардвике неделю, но этого было достаточно, чтобы понять — Ашер Роудс всем нравился. Его даже можно было назвать популярным.
— Чего ты от меня хочешь?
В ответ на мой вопрос Ашер и глазом не повел.
— Может, мне катастрофически скучно и ужасно одиноко, так что я ищу любви не там, где стоило бы.
Я закатила глаза.
— А может, — произнёс он, склоняясь вперед и опуская локти на стол, — мне надоело быть всеобщим любимчиком, а находиться рядом с человеком, который ничего от тебя не ждет — очень освежающе. Или ты просто выглядела так, будто тебе нужен друг, — он не дал мне возможности ответить. — Диетическую колу? — у Ашера было две банки. Он вежливо предложил мне одну из них.
— Нет.
— Ментос? — он протянул мне упаковку.
— Разве диетическая кола и Ментос не…
— Взрываются? — подсказал Ашер. Он открыл одну из банок. — У меня возникла временная любовь к взрывам.
Это прозвучало очень уж настораживающе.
— Я начинаю понимать, почему твоя сестра считает, что за тобой нужно присматривать.
Ашер вдумчиво катал Ментос по краю банки с диетической колой. Я потянулась к нему и щелкнула по драже. Оно угодило ему в лоб.
— Я приму это, как согласие на браслеты дружбы, — сообщил он мне.
Эмилия говорила мне, что, когда Ашеру становилось скучно, всё шло наперекосяк. Нарушались законы и нормы приличия, иногда ломались кости. Наверняка, он сидел за моим столиком по той же причине, по которой он забрался на крышу часовни.
Я была интересной.
— Ты говорила с Вивви? — Ашер пытался звучать легкомысленно, но в его тоне мелькнула одинокая нотка серьезности.
— Нет, — несколько секунд я изучала его. — А должна была?
Взгляд Ашера скользнул к столику, за которым сидел Генри.
— У неё вроде как был нервный срыв. На поминках Тео.
Вивви. Я знала, что что-то было не так — но достаточно плохо для нервного срыва? Мой желудок резко скрутился. Мог ли её отец посчитать нервный срыв позором? Я очень мало знала об отце Вивви. Он был героем войны. Врачом. Но я всё не могла забыть о том, как изменилось его лицо, стоило ему перейти от разговора с Вивви к разговору со мной.
Я встала и подняла свой поднос. Её не было в школе четыре дня. Ещё в Монтане школьный психолог была обеспокоена, когда я пропустила пять дней. За семестр.
— Ты выглядишь как человек, который собирается сделать что-то очень неразумное, — пока я выбрасывала мусор, меня догнал Ашер. — И, Бог мне свидетель, если затевается что-то неразумное, я хочу поучаствовать.
— Уйди.
— Ты говоришь «уйди», а я слышу: «давай устроим хаос».
Я не ответила. Скорее всего, с Вивви всё было в порядке. Наверное, она подхватила какой-то грипп.
Скорее всего, тяжелое чувство в моём желудке ничего не значило.
— Тэсс? — Ашер поднял бровь. — Я могу чем-то помочь?
Я взглянула на школу. Несколько минут до пятого урока. Через несколько секунд, я обернулась к Ашеру.
— У тебя есть машина?
Мы нашли адрес Вивви в справочнике Хардвика. Ашер был за рулем.
— Милая машина, — сказала я ему, пытаясь отвлечься от того факта, что прогуливала школу из-за расплывчатой догадки.
— О, спасибо, — ответил Ашер. — Это машина Эмилии. Моя попала в неприятную аварию с участием тостера и белки.
Я даже не знала, с чего начать.
— Ты украл машину своей сестры?
— Это считается воровством, если однажды она одолжила её мне, а я сделал копию ключей? — вопрос явно задумывался риторическим.
— Да, — ответила я. — Это считается воровством.
— Да начнется преступная жизнь, — мрачно покачав головой, произнёс Ашер.
— Твоя сестра тебя убьет, — сказала я ему. Прогулял уроки. Украл её машину.
Ашер беззаботно отмахнулся от моих слов.
— Если бы Эмилия была не против братоубийства, я бы не пережил детский сад, — сказал он. — Я вот побаиваюсь, что она убьет тебя.
Через полчаса мы подъехали к дому Вивви. Я выбралась из машины и помедлила. Я ничего не продумывала наперед. Что я здесь делала? У меня не было плана. Я даже не знала наверняка, почему я решила приехать.
