Дженнифер Барнс - Фиксер
Скорее всего, это мелочи. Вивви наверняка в порядке.
Сама не зная почему, я в это не верила. Я поднялась на крыльцо. Ашер последовал за мной. Когда я позвонила в звонок, никто не ответил. Как и во второй раз. Но на третий, дверь немного приоткрылась.
— Тэсс? — голос Вивви был хриплым. Словно она кричала или плакала — или, сказала я себе, пытаясь мыслить разумно, словно у неё была ангина, из-за которой её и не было в школе.
— Мне можно зайти? — спросила я.
Вивви взглянула за мою спину и заметила Ашера.
— Я волновалась о тебе, — сказала я ей. Она не ответила. — Скажи, что я не должна волноваться.
Вивви произнесла:
— Ты не должна волноваться.
Врунишка. Вивви открыла дверь чуть шире. Она выглядела так, словно не спала со времен нашей последней встречи.
— Я собираюсь пройтись и дать вам, дамы, поговорить, — Ашер отправился на прогулку по району, оставляя нас с Вивви наедине.
— Мне можно зайти? — снова спросила я.
Вивви покачала головой, но сделала шаг назад, позволяя мне пройти. Я шагнула в прихожую. Несколько секунд Вивви смотрела на всё, кроме меня: на пол, потолок, стены. Наконец, её глаза встретились с моими. Её огромный свитер соскользнул с одного плеча. Под ним кожа её ключицы была темной. Синяк.
Она проследила за моим взглядом к синяку и замерла.
— Это сделал твой отец? — мягко спросила я.
Вивви натянула свитер обратно. Она несколько раз покачала головой.
— Он не такой, — она всё ещё сжимала свитер, словно не могла заставить себя разжать пальцы. — Это произошло случайно, — теперь она принялась кивать, словно она могла сделать это правдой.
— Хорошо, — сказала я. Но мы обе знали, что это было не так.
— Мы с папой поругались. После поминок, — Вивви сильнее сжала свитер. Свободной рукой она приобняла себя. — Это была ссора с криками, — уточнила она. — А не…
— А не та, где больший человек бьет меньшего, — добавила я, не в силах выбросить из головы её синяк.
— Мы просто кричали, — упорно повторила Вивви. — Мы всегда так ссоримся. Он кричит. Я плачу. Он сердится от того, что я плачу.
Обычно именно так Вивви ссорилась со своим отцом чаще всего. Но не после поминок.
— На этот раз всё было по-другому, — произнесла я. Я говорила негромко и не задавала вопросов. К вопросам полагались ответы. Я же озвучивала факты.
Вивви медленно выпустила свой свитер.
— На этот раз всё было по-другому, — едва слышно повторила она. — Он схватил меня. Он не хотел, — она сделала паузу. — Я знаю, как это звучит, Тэсс. Знаю. Но столько лет мы с ним были вдвоём, и он никогда не…
Мы всё ещё стояли в прихожей. Дом выглядел безукоризненным: всё на своих местах.
— Сегодня тебя не было в школе, — я старалась придерживаться фактов — тех, что не несли в себе угрозы. — Тебя не было в школе почти всю прошлую неделю.
— Больше синяков я не прячу, — поспешно произнесла Вивви. Она понимала, как выглядела эта ситуация. — На прошлой неделе мы с папой даже не… мы не ссорились. Я просто сказала ему, что заболела, и он разрешил мне остаться дома.
Она сказала ему, что больна. Но это было не так.
— В конечном счете, тебе придется вернуться в школу, — мягко произнесла я. Я не спросила о том, кого или чего она избегала.
Я не спросила о том, почему она поругалась с отцом.
— Завтра я вернусь в школу, — сказала мне Вивви. — Клянусь, — я чувствовала её волнение. Она начинала паниковать из-за того, о чём она мне рассказала — хоть она не сказала почти ничего.
— Мне нужно подышать воздухом, — сказала я ей. Но мы обе знали, что свежий воздух был нужен вовсе не мне. — Хочешь прогуляться?
После долгой паузы, она кивнула. Она натянула обувь, и мы зашагали: прочь от входной двери, вниз по тротуару, по её району. Никто из нас не произнёс ни слова. Я чувствовала, что Вивви пытается держать всё в себе. Пытается быть сильной. Эта девочка не хотела беспокоить одноклассников, которых знала всю свою жизнь, просьбой посидеть с ними за ланчем. Она не попросила бы меня о помощи, как бы сильно она в ней не нуждалась.
Она не могла.
Подстраиваясь под ритм её шагов, я надеялась, что моё присутствие говорит лучше слов. Ты не мешаешь мне. Ты не одна.
Квартал. Два квартала. Со временем, Вивви снова приобняла себя руками.
— Ты в порядке? — спросила у неё я. Наши глаза встретились. — Знаю, это твои слова. Просто решила попробовать.
Она неуверенно улыбнулась. Мы замолчали. Видимо, в этой тишине она достигла переломного момента, потому что заговорила первой.
— Ты когда-нибудь знала что-то, что отчаянно хотела забыть? — голос Вивви был хриплым, словно она давилась словами. Пока я обдумывала вопрос, мы продолжали шагать, медленно и спокойно.
Она просила сказать ей, что она не одна.
— Да, — произнесла я, почти также хрипло, как Вивви, — знала.
Я подумала о моём дедушке — о том, как я понимала, что с ним что-то не так, что расскажи я кому-нибудь об этом, то предам его. Тяжесть этого знания была со мной, когда я просыпалась по утрам и когда засыпала ночью. С каждым моим вздохом.
Я сглотнула.
— Сложнее всего было знать, что это не сможет оставаться секретом навсегда, — я была куда лучшим слушателем, чем рассказчиком, но, возможно, покажи я слабость, она покажет свою. — Я знала, что, в конце концов, всё раскроется, но думала, что борись я достаточно сильно…
Вивви остановилась.
— Но что, если проблема не в этом? — отчаянно спросила она. Я чувствовала, как с каждым новым словом она мчится к точке невозврата. — Что, если проблема в том, что тайна останется тайной? Навсегда. Никто и никогда не узнает. Если ты не расскажешь.
Вивви что-то знает. Эта часть была мне ясна. И, чем бы это ни было — оно убивает её.
— Расскажи мне, — произнесла я. — Ты должна кому-то рассказать, так расскажи мне.
Вивви застыла. Я практически видела, как она думает: «Я не могу, не могу, не могу».
Я не позволила ей произнести это вслух:
— Ты можешь рассказать мне, Вивви. Разве ты не слышала? Я — Тэсс Кендрик. Чудотворец. Фиксер Хардвика.
Всё это — не про меня. Я не хотела быть таким человеком. Но Вивви — девочка, предложившая поднять мне настроение, пересказав мне свой любимый любовный роман (и/или ужастик) — рушилась у меня на глазах.
— Я не могу, — Вивви втянула немного воздуха.
— Это касается твоего отца, да?
Вивви не могла раскрыть свой секрет. Но я всё ещё могла угадать.
— Ты знаешь что-то о своём отце, — произнесла я — не вопрос, а факт. — Что-то о твоём отце и Тео Маркетте, — нервный срыв Вивви случился на поминках. Её не было в школе со дня, когда мы услышали о смерти судьи в новостях.
Из всех догадок, эта была не самой глупой.
— Возможно, ты думаешь, что твой отец в чём-то виноват, — наугад продолжила я. — Он был врачом судьи. Его хирургом. А судья Маркетт умер от осложнений во время операции, — мои познания подходили к концу. А Вивви всё ещё молчала.
Думай, — сказала я себе.
— Возможно, ты думаешь, что твой отец сделал что-то не так, — ноль реакции от Вивви. — Может, он оперировал уставшим или нетрезвым, или просто ошибся.
Тогда Вивви сломалась.
— Он не ошибся, — яростно произнесла она. — Мой отец не ошибается. Он… — она запнулась, но затем продолжила — в ужасе, но всё же решительно. — Он не просто позволил дедушке Генри умереть, Тэсс, — Вивви опустила голову. — Я почти уверена, что он убил его.
ГЛАВА 22
Вивви думает, что её отец убил Председателя Верховного суда США. Сколько бы я не думала об этом, не могла усвоить информацию.
— Знаю, звучит как бредни сумасшедшего, — сбивчиво сказала мне Вивви. — Честное слово, знаю. И не то чтобы у меня лучшие показатели душевного равновесия среди подростков — девятый класс был темным временем, возможно, с участием антидепрессантов. Но это… — она прикусила нижнюю губу. — Я бы всё отдала, чтобы всё это оказалось моей фантазией.
Я едва поспевала за словами, слетающими с её языка.
— Я спросила у него об этом, — продолжила Вивви. Она думала, что её отец — убийца — и решила спросить его об этом? — Он схватил меня. А потом он встряхнул меня и сказал, что если я правда верю в это, возможно, мне нужна помощь специалиста.
Он угрожал ей. Сказал, что она сумасшедшая. Но он не повел её к врачу. Он позволил ей пропустить школу и остаться дома. Одной.
Не похоже на действия обеспокоенного отца.
— Я слышала его, Тэсс. Прежде чем произнести речь, он практикуется. Перед зеркалом. Каждое слово, каждую паузу, каждую эмоцию.
Я подумала о его заявлении для прессы. Майор Бхарани не читал свою речь. Он смотрел прямо в камеру. Он был официален, спокоен.
