Тацухико Такимото - Добро пожаловать в NHK!
«Молочно-белая…»
Что со мной…?
«Маленькие груди…»
«…молодые и свежие…»
«…взмокший…»
«…сильнее…»
«Н-нет!»
«…сладко застонала…»
«…вошёл в неё…»
«…слегка заострённые…»
В голову лезли всё новые и новые слова: «сжал» … «волнами» … «бёдра» … «с её губ» … «толкал» … «сладко» … «как котёнок» … «тело девушки» … «напряжённый» …
Что со мной такое…?
«Набухший» … «между ног» … «прелестные» … «сейчас же» … «отвердевший» … «бледно-розовые» … «хочешь посмотреть» … «ничего, всё в порядке» … «совершенно голая» … «ничто не скрывало её тела» … «овальные пятнышки» … «холмик» … «щель» …
Не надо.
«Чуть ниже пупка» … «интимные места» … «заставляя колотиться в груди» …
Мне конец.
«Набухший» … «тихо вздыхая» … «незатейливо» … «растительность» … «вытекающий нектар» … «своими тонкими пальцами» … «как будто ты обмочилась» … «нетерпеливо» … «непристойные» … «на её плеве» …
Что будет с моей жизнью…?
«Набухший» … «поршень» … «грубо» … «щель» …
У меня нет будущего.
«Набухший» … «липкий звук» … «влажную» … «горячую» … «увяз» … «вошёл» … «мягкую плоть» … «слегка покраснев» … «развратно» …
Лучше мне просто умереть.
«Набухший» … «набухший» … «пронзая небеса» … «встал».
«Набухший» … «набухший» … «набухший» … «набухший» … «набухший»!
ААААААААА!
Я схватился за голову.
Удалить, всё удалить, всё удалить…
Не стоило и пробовать копировать книги France Shoin.[31] Когда выдумку делают по выдумке, вполне естественно, что описания сцен становятся всё более и более странными. Мне казалось, я сейчас сойду с ума.
Ну хорошо. Спокойно, спокойно.
Глубоко вздохнув, чтобы прийти в себя, я решил начать всё с самого начала, ориентируясь только на свой собственный опыт. Если действовать так, я должен суметь описать реалистичные эротические сцены, вспоминая свои собственные жизненные похождения.
Собственный опыт, собственный опыт…
Когда дело дошло до использования собственного опыта в эротической игре, у меня не оставалось выбора, как только углубиться в далёкое прошлое. Мне нужно было вспомнить тот давний случай пять лет назад… то милое время пять лет назад… годы моего учения в старшей школе.
Я закрыл глаза и принялся ворошить прошлое. Роясь в воспоминаниях, я вскоре сообразил, что мысли мои потекли в совершенно ином эмоциональном направлении. Я поспешно открыл глаза и попытался перестать думать об этом. Однако стоит обратить мои мысли в какую-либо сторону, и их уже не остановишь.
* * *Мои светлые, весёлые деньки в старшей школе… золотые времена.
Слова «старшая школа» отдают чуть горчащей романтикой, и общество в целом придерживается такой точки зрения. Я тоже не избежал этого; каждый день был полон волнений, как в симуляторе свиданий. Например, мне нравилась старшеклассница из литературного кружка.
Как и стоило бы ожидать от участницы клуба литературы, она крайне любила читать. И именно поэтому она была такой дурой. Однажды она на моих глазах читала «Полное руководство самоубийства».
Прекрати, — думал я, — такое поведение тебе не к лицу. Ты красива, так почему не хочешь вести себя нормально?
Девушка не замечала этого вовсе.
— Зачем ты это читаешь? — спросил я её, чувствуя, что у меня нет шансов.
Смущённо засмеявшись, она ответила:
— Тебе не кажется, что самоубийство вроде ничего так идея?
Тогда она насмерть разругалась со своим парнем и это, похоже, угнетало её.
— Сато, а Сато. Что ты думаешь о самоубийцах? — спросила она меня.
— Это их дело, разве нет? Раз человек решил покончить с жизнью, то это его выбор. Возможно, мы не вправе судить
— Хм, — похоже, её не впечатлил мой скучный ответ; попытавшись скрыть своё уныние, она опустила взгляд обратно к книге на коленях.
На другой день после школы, когда мне уже поднадоело играть с ней в карты, она сказала:
— Скажи, Сато…
— Чего?
— Ты меня давно знаешь… если бы я вдруг умерла или что ещё, ты бы расстроился?
Сколько ни стараюсь, не могу вспомнить, что я тогда ответил на этот неожиданный вопрос. Точно помню лишь, что через несколько дней она появилась в школе с белыми бинтами на тонких запястьях.
Я не могу поверить в это. Понятия не имею, насколько серьёзно твоё желание умереть, но тебе должно быть хоть немного стыдно за всю эту мелодраму.
— Ты же не какая-нибудь дурочка из средней школы.
Она ответила:
— Потому что я дурочка из старшей школы.
Она была из тех людей, которые открыто говорят подобные вещи, несмотря на то, что она собиралась поступать в престижный университет Васеда. С гордостью она делала бессмысленные заключения вроде:
— Кстати, все беды от того, что нигде нет плохих людей.
— Некого винить, — объясняла она дальше, — Ни Мизугути из баскетбольной команды, ни меня, ни тебя, Сато, — все мы не причём. Просто по какой-то причине всё становится хуже и хуже. Странно всё это.
— Странно у тебя только голова работает.
— Ну зачем ты так холодно с девушкой, которая только из реанимации? Кстати, Сато, ты заметил, что хотя мы ни в чём не виноваты, многое вокруг ненароком причиняет нам боль? Всё потому, что против нас плетёт страшный заговор огромная организация.
— Да, да.
— Это правда. Мне птичка чирикнула.
— Да, да, — она была из девушек, любящих притворяться сумасшедшими. Несмотря на это — и поскольку она была красива, — мне она нравилась.
За несколько дней до выпуска она даже позволила мне разок заняться с ней любовью. Меня глубоко трогала мысль, что наградой за все два года, что я старался понравиться ей, был тот единственный раз. Местами это было неожиданно захватывающе, но в то же время, печально. В конечном счёте, я смог сделать это только однажды.
Мне казалось, что стоило бы переспать с ней ещё пару раз. Но с другой стороны, мне казалось, что лучше было бы отказаться и от первого раза. Иногда я спрашиваю себя, что было бы правильней…
Ах…
Мы сидели в модном кафе в Сибуе, и я спросил её:
— Ну, что думаешь?
Я видел её впервые за последние несколько лет.
В прошлое воскресенье, ни с того ни с сего, у меня вдруг зазвонил телефон.
— Давай встретимся, — предложила она.
Нисколько не волнуясь, я вышел из дома.
Мы собирались встретиться возле статуи Майя. Там было многовато туристов, но поскольку мы и сами приехали из другого города, беды в этом не было. Едва мы поздоровались, она сказала:
— Я звонила тебе домой, Сато, чтобы раздобыть твои нынешние телефон и адрес, но твоя мама приняла меня за продавца и отнеслась к этому подозрительно.
— Ага, так часто бывает. Эти коммивояжёры притворяются одноклассниками и составляют каталог имён…
Было что-то печальное в том, что после нескольких лет разлуки мы сразу начали говорить о такой чепухе.
Память меня не подвела: всё-таки, она была красива. Поэтому я слегка нервничал. Кроме того, я страдал от агорафобии и боязни смотреть в глаза — расстройствами, нередкими у хикикомори. Даже когда мы зашли в кафе, я не переставая потел.
Сидя напротив окна, она помешивала ледяной кофе соломинкой:
— Как нынче поживаешь, Сато?
Я честно ответил ей, ничего не скрывая. На моём лице была улыбка.
Она засмеялась:
— Так и думала, что ты кончишь чем-то таким.
— О, да я уже четыре года взаперти, — хвастался я, — Я профессиональный хикикомори!
— Ты и сейчас боишься выходить на улицу?
Я кивнул.
— Ну, тогда я дам тебе кое-что полезное.
Она вытащила нечто, похожее на коробку таблеток, из своей маленькой сумочки и протянула мне несколько капсул:
— Это риталин.
— Что за риталин?
— Лекарство, что-то вроде стимулятора. Работает железно, как часы. С его помощью ты будешь полон энергии когда захочешь!
Даже столько лет спустя она осталась довольно странной девушкой. Думаю, она посещает двух — трёх психиатров. И всё же её забота меня тронула, так что я с благодарностью проглотил одну из этих сомнительных капсул.
После этого меня переполнила энергия. Да уж, дальше мы вели излишне жизнерадостную беседу.
— Ты был таким нормальным в старшей школе, Сато… Хотя нет, пожалуй, не был.
— А ты что поделываешь?
— Безработная.
— Окончила колледж, да?
— Ага, но сейчас нигде не работаю. Хотя скоро стану домохозяйкой.
— Хм, ты выходишь замуж?
Молодая жена, двадцать четыре года. Моэ моэ…
— Удивлён?
