Роальд Даль - Дорога в рай
— А как рады будут девчонки, когда мы их освободим, — сказал Юнец.
— Еще как! — сказал Старик. — Надо будет это отметить.
— Она действительно держит их взаперти? — спросил Уильям.
— Нет, — ответил Старик. — Не совсем так. Но если мы сейчас их освободим, то им, во всяком случае сегодня, не придется работать. Видите ли, в ее заведении простые девчонки, которые днем работают в магазинах. Каждая из них совершила какую-нибудь ошибку, которой Розетт либо воспользовалась, либо узнала о ней, а теперь держит их всех на крючке. Она заставляет их приходить к ней вечером. Но они ненавидят ее и не на ее деньги живут. Будь у них возможность, так они бы зубы ей выбили.
— Мы дадим им такую возможность, — сказал Юнец.
Они перешли на другую сторону улицы.
— Слушай, Старик, а сколько там будет девушек? — спросил Уильям.
— Не знаю. Думаю, около тридцати.
— О Боже, — сказал Уильям. — Вот это будет вечеринка. Она действительно очень плохо с ними обращается?
— Ребята из тридцать третьей говорили мне, что она им ничего не платит, может акеров двадцать за ночь. С каждого клиента она берет сто или двести акеров. Каждая девушка зарабатывает для Розетт от пятисот до тысячи акеров за ночь.
— Вот это да! — воскликнул Уильям. — Тысяча пиастров за ночь, и тридцать девушек. Да она, должно быть, миллионерша.
— Самая настоящая. Кто-то прикинул, что, даже если не учитывать другой ее бизнес, она зарабатывает в пересчете на английские деньги что-то около тысячи пятисот фунтов в неделю. А это… дайте-ка подумать… пять-шесть тысяч фунтов в месяц. Шестьдесят тысяч фунтов в год.
Юнец словно очнулся.
— О Господи, — произнес он. — О Господи Боже мой. Грязная старая сирийская еврейка.
— Паршивая старая сука, — сказал Уильям.
Они оказались в более цивилизованной части города, но извозчиков по-прежнему не было.
— Вы что-нибудь слышали о Доме Марии? — спросил Старик.
— Что еще за Дом Марии? — сказал Уильям.
— Место такое, в Александрии. Мария — это Розетт из Алекса.[14]
— Паршивая старая сука, — сказал Уильям.
— Совсем нет, — возразил Старик. — Говорят, она хорошая женщина. Но, как бы то ни было, в Дом Марии на прошлой неделе попала бомба. В порту в то время стоял военный корабль, и в заведении было полно матросов.
— Все убиты?
— Много погибло. И знаете, что было потом? Их объявили погибшими в бою.
— Адмирал — джентльмен, — сказал Юнец.
— Молодчага! — сказал Уильям.
Тут они увидели извозчика и остановили его криками.
— Но мы не знаем адреса, — сказал Юнец.
— Он знает, — сказал Старик. — К мадам Розетт, — добавил он, обращаясь к извозчику.
Извозчик ухмыльнулся и кивнул.
— Править буду я, — сказал Уильям. — Отдай-ка мне поводья, извозчик, а сам садись рядом и говори, куда ехать.
Извозчик поначалу энергично возражал, но, получив от Уильяма десять пиастров, передал ему поводья. Уильям уселся на высокие козлы, а извозчик занял место возле него. Старик и Юнец забрались в повозку.
— Взлет разрешаю, — сказал Юнец.
Уильям тронулся в путь. Лошади помчались галопом.
— Так нельзя! — завопил извозчик. — Так нельзя! Остановитесь!
— В какую сторону к Розетт? — крикнул ему Уильям.
— Остановитесь! — не унимался извозчик.
Уильям был счастлив.
— Розетт! — кричал он. — В какую к ней сторону?
Извозчик принял решение. Он решил, что единственный способ остановить этого безумца — указать ему направление.
— Сюда! — закричал он. — Налево!
Уильям резко дернул поводья, и лошади свернули налево за угол дома. Коляска повернула на одном колесе.
— Вираж крутоват, — послышался голос Юнца.
— Теперь куда? — крикнул Уильям.
— Налево! — завопил извозчик.
На следующей улице они повернули налево, потом направо, потом еще пару раз свернули налево, потом снова направо, и неожиданно извозчик крикнул:
— Здесь, пажалста, здесь Розетт. Остановитесь.
Уильям с силой натянул поводья, лошади медленно задрали головы и перешли на рысцу.
— Где? — спросил Уильям.
— Здесь, — ответил извозчик. — Пажалста.
Он указал на какой-то дом ярдах в двадцати впереди. Уильям остановил лошадей прямо перед этим домом.
— Отличная работа, Уильям, — сказал Юнец.
— О Господи, — сказал Старик. — Ну ты и гнал.
— Все отлично, — сказал Уильям. — А что, не понравилось?
Он был очень счастлив.
Извозчик весь вспотел. Он был слишком напуган, чтобы выражать недовольство.
— Сколько с нас? — спросил Уильям.
— Двадцать пиастров, пажалста.
Уильям дал ему сорок и сказал:
— Большое спасибо. Отличные лошади.
Извозчик взял деньги, вскочил в коляску и укатил. Он постарался уехать как можно быстрее.
Они снова оказались на узкой темной улице, но дома здесь, насколько можно было их разглядеть, казались большими и богатыми. Тот, на который указал извозчик, был широким, с толстыми стенами, в три этажа. Построен дом был из серого бетона. Большая толстая входная дверь была распахнута настежь. Старик сказал, когда они вошли в нее:
— Теперь предоставьте все мне. У меня есть план.
Они оказались в сером каменном холле, холодном и пыльном, освещенном одной-единственной электрической лампочкой, свешивавшейся с потолка. В холле стоял человек-гора, огромный египтянин с плоским лицом и двумя изуродованными ушными раковинами. В те времена, когда он был борцом, на афишах он, наверное, значился под именем Абдул Убийца или Паша Отравитель. Теперь же на нем был грязный белый хлопчатобумажный костюм.
— Добрый вечер, — сказал Старик. — Мадам Розетт у себя?
Абдул подозрительно посмотрел на трех летчиков и после некоторого колебания ответил:
— Мадам Розетт на верхнем этаже.
— Спасибо, — сказал Старик. — Большое спасибо.
Юнец отметил, что Старик держится вежливо. Если он так себя ведет, значит, кому-то несдобровать. Когда он вел за собой эскадрилью и они, завидев врага, готовились к бою, Старик никогда не отдавал приказ, не сказав «пожалуйста», а получив ответ, неизменно говорил «спасибо». Он только что сказал «спасибо» Абдулу.
Они поднялись по голой каменной лестнице с железными перилами, миновали первую площадку, вторую, — в доме было пусто, как в пещере. Наверху, в конце третьего марша, площадки не оказалось; перед ними была стена, и ступеньки вели прямо к двери. Старик нажал на звонок. Они подождали немного, потом в двери отодвинулась планка и в образовавшейся щели показалась пара небольших черных глаз.
— Чего вам, ребята, надо? — спросил женский голос.
Старик и Юнец узнали этот голос — они слышали его по телефону.
— Мы бы хотели повидать мадам Розетт, — сказал Старик.
Слово «мадам» он произнес на французский манер, потому что был вежлив.
— Вы офицеры? Здесь обслуживают только офицеров, — произнес голос.
Она издавала звуки, напоминающие треск ломающейся доски.
— Да, — сказал Старик. — Мы офицеры.
— Что-то вы не похожи на офицеров. В каких войсках служите?
— Вэ-вэ-эс Великобритании.
Наступила пауза. Старик понял, что она раздумывает. Наверное, уже имела неприятности с летчиками. Он надеялся, что она не увидит Уильяма и особенно блеска в его глазах, ибо Уильям еще не пришел в себя, после того как они прокатились в коляске. Неожиданно планка задвинулась и дверь открылась.
— Ладно, заходите, — сказала она.
Эта женщина была очень жадной и потому не слишком разборчивой с клиентами.
Они вошли и теперь увидели ее всю. Низкого роста, толстая, с прядями сальных нечесаных черных волос на лбу, лицо крупное, цвета грязи, большой широкий нос и маленький ротик, как у рыбы, с черными усиками над верхней губой. На ней было черное атласное платье свободного покроя.
— Заходите в контору, мальчики, — сказала она и, переваливаясь с боку на бок, пошла по коридору налево.
Коридор был длинный и широкий, ярдов пятьдесят в длину и четыре-пять ярдов в ширину. Он тянулся по середине дома, параллельно улице, и, поднявшись по лестнице, нужно было повернуть налево, чтобы пройтись по этому коридору. По обеим его сторонам было по восемь-десять дверей. Если, поднявшись по лестнице, поворачивали направо, то оказывались в конце коридора, но и там была одна дверь, и, когда они проходили мимо, за этой дверью слышалось журчание женских голосов. Старик отметил про себя, что в этой комнате девушки переодевались.
— Сюда, мальчики, — сказала Розетт.
Она повернула налево и зашагала по коридору, удаляясь от двери, за которой слышались голоса. Трое летчиков шли за ней следом — первым был Старик, потом Юнец, за ним Уильям. Они шли по коридору, устланному красным ковром. С потолка свисали огромные розовые абажуры. Они прошли примерно половину коридора, когда из той комнаты, где девушки переодевались, раздался крик. Розетт остановилась и оглянулась.
