Аноним Кикиморра - О детях и прочей нечисти
Матушка постепенно теряет убийственность во взгляде и оборачивается к Азамату.
-- Да что б ты понимал! -- выдавливает она неожиданно ломающимся голосом. -- Я девять лет думала...
Потом отмахивается, утирает скупую женскую слезу и хлопается обратно за стол.
Арават молча разворачивается и двигает напрямую к двери, но на пути у него вырастает Алтонгирел.
-- Куда собрался? -- не очень приветливо спрашивает он.
-- Прочь отсюда. Я с этой стервой не могу в одной комнате находиться.
-- Стерва -- не стерва, а твоя законная жена, -- напоминает Алтонгирел. -- Никто тебя за бороду не тянул на ней жениться, теперь уж поздно удирать.
-- Что ты меня, силком удерживать собрался? -- кривится старик, прикидывая свои силы против духовника. Тот хоть ростом пониже, но молодой и крепкий.
-- Зачем против труса сила? -- усмехается Алтоша. -- Достаточно припугнуть.
-- Ты кого трусом назвал?! -- рявкает Арават, мгновенно становясь малиновым от ушей до кончика носа.
-- Того, кто собственной жены боится, -- бросает ему в лицо Алтонгирел.
Арават раздувает ноздри, но ответить тут нечего -- и правда ведь жены побоялся.
-- Ты её в молодости не знал, -- наконец выдавливает он жалкую отмазку.
-- Нет, -- соглашается Алтоша. -- Я зато знаю, что ты женился на ней не по расчёту.
-- Как это не по расчёту? -- встревает матушка. -- Ты глаза-то разуй! С чего б ещё он на мне женился?
Алтонгирел загадочно улыбается, а Арават вдруг теряет весь свой праведный гнев.
-- Я собирался по расчёту, -- как-то виновато говорит он. -- Меня и отец всегда наставлял, что жену надо в трезвом уме выбирать. Но вот же шакал меня занёс в эту деревню... Я такой бешеной бабы в жизни не видал, да ещё чтоб язык так был подвешен. Вот тебе и трезвый ум.
Матушка находит взглядом меня и кивает, повернув голову на бок, мол, вона как, оказывается.
-- То-то Азамат всё удивляется, что мы с Лизой так ладим хорошо, -- замечает она. -- Ладно уж, старый паразит, иди сюда, ешь своё мясо, я тебе оставила.
-- Я с тобой из одной плошки есть не буду, ты туда яду напускала, -- ворчит Арават, тем не менее пробираясь на диван к Ийзих.
-- Ты поговори у меня, ещё с ложечки при всех накормлю.
Арават кроит кислую мину, отламывает кусок лепёшки, брезгливо мочит его в мясном соусе и принимается есть.
Азамат расплывается в неприлично счастливой улыбке, глядя на своих родителей, и несколько секунд так и сидит с осоловело-блаженным видом. Потом всё же берёт себя в руки и фокусирует взгляд на Алтонгиреле, который как ни в чём не бывало вернулся за стол и только время от времени неуверенно косится на него. Азамат благодарно кивает. Это внезапно вызывает на лице Алтоши очень необычное для него выражение -- удивления, радости и лёгкой гордости, как будто его впервые в жизни похвалили. Азамат усмехается и качает головой.
-- Я тебе всегда говорил, что ты отличный духовник, -- негромко поясняет он свою пантомиму.
Алтонгирел быстро отворачивается в тарелку, так что его лицо оказывается завешено волосами.
Идиллию нарушает звонок Азаматова телефона, судя по мелодии -- из ЗС. Муж подрывается и выходит, чтобы никому не мешать разговором (да, именно так, а не чтобы ему не мешали, это же Азамат, ну и что, что Император и дела государственной важности). Впрочем, мешать-то особо некому: Ийзих с Араватом на окружающий мир плевать хотели, Алтонгирел занят своими мыслями, дети, поняв, что представление окончено, вытягивают из Эцагана подробности расследования недавно раскрытых крупных краж. Эцаган морщится каждый раз, как дело доходит до сбора улик на месте преступления, потому что у свежеподготовленных полицейских пока очень плохо с представлениями о стерильности.
Азамат внезапно возвращается -- я думала, этот звонок на века. Оказывается, он всё ещё на телефоне.
-- Да, маршал, -- озабеченно говорит он. -- Я вас понял. Если хотите, я дам трубку...
Он находит взглядом меня, так что я готовлюсь выступить в амплуа министра здравоохранения, когда из комнаты Кира выкатывается оранжевый клубок и, докатившись до Алтонгирела, обращается Ирликом.
-- Дело есть! -- выпаливает он, привлекая всеобщее внимание.
-- Простите, -- после секундной паузы говорит Азамат в трубку. -- Тут как раз один из них. Может быть... Ох нет, я не думаю, что... Хорошо, до связи.
-- Почему ты не дашь Ваткину со мной поговорить? -- ухмыляется Ирлик.
Азамат прикусывает щёку, соображая как бы это объяснить понятно и необидно.
Ирлик покатывается.
-- Ладно, дипломатия -- твоё дело. Алтонгирел, Айша, у меня для вас кое-что есть! -- радостно объявляет он нараспев, даже пританцовывая. Тут его взгляд зацепляется за Аравата, и он немного скисает. -- Пойдёмте выйдем, это личное. Хотя... прихватите группу поддержки, а то соплей будет ванна, -- морщится он.
В итоге мы все, кроме Азаматовых родителей и Хоса, набиваемся в ту самую пустую гостевую спальню, где мне исповедывался Алтонгирел. Он раздувает ноздри и поёживается в жарком помещении, видимо, тоже помнит. Ирлик, однако, не даёт нам опомниться -- садится в центре комнаты и раскатывает перед собой что-то подозрительно похожее на свиток пергамента. Я, правда, имею о них представление исключительно по картинкам. Алтонгирел же, наоборот, явно узнаёт этот предмет, резко втягивает воздух и нервно оборачивается на Азамата. Тот хмурится.
-- Да, это именно то, что ты подумал, -- сообщает Ирлик, доставая так же страного вида металлический стержень с заострённым концом.
Алтонгирел и вовсе спадает с лица.
-- К-кто? -- неровным голосом вопрошает он.
Ирлик поднимает удивлённый взгляд и вдруг заходится хохотом.
-- Да нет, нет! -- отмахивается он сквозь смех. -- Даже если б твоя покойница-мать и захотела с тобой пообщаться, я бы не стал её так ублажать. Нет, тут всё интереснее, тебе звонит отец вон той барышни, -- он кивает на Айшу.
Она вся подтягивается и пробирается поближе к пергаменту.
-- Садитесь, садитесь, -- приглашает Ирлик. -- Это развлечение надолго.
-- Он всё-таки погиб? -- печально уточняет Азамат, присаживаясь так, чтобы смотреть на свиток между плечом Алтоши и Айшиной головой. -- Мы так ничего про него и не выяснили, я пытался искать...
-- Конечно погиб! -- заверяет его Ирлик таким тоном, как будто со стороны бедного мужика это было какое-то достижение. -- Могли бы давно уже меня спросить и не дёргаться.
-- Ты предлагаешь нам поговорить с мёртвым? -- переспрашиваю я, присаживаясь за спиной у Айши. -- Ты вроде говорил, что нам не положено знать ничего о Подземном Царстве.
-- А вы от него ничего и не узнаете, -- пожимает плечами Ирлик. -- Да и разговором это назвать трудно. Покойники, даже такие качественные, как этот, вообще довольно невнятно выражаются, а уж пишут и подавно из рук вон плохо. Да и вы в ответ много не скажете, крови-то жалко.
-- Крови? -- моргаю я.
-- Это Свиток Тишины, -- сообщает мне через плечо Алтоша. -- На нём можно писать только кровью.
-- Да можно-то чем угодно, -- криво улыбается Ирлик, -- но всё остальное до адресата не дойдёт.
Айша сидит очень напряжённо, и я кладу ей руки на плечи, а Кир, пристроившийся рядом, берёт под локоть.
-- Что значит "качественный покойник"? -- хмуро спрашивает он.
Алтонгирел внезапно оживляется.
-- Он умер не от болезни, не так ли?
-- Конечно нет! -- фыркает Ирлик. -- Он отдал свою жизнь как моцог Умукху за то, чтобы Айша дотянула до возраста обучения.
-- Умукху? -- морщит лоб Эцаган, прочно прицепившийся к напряжённому Алтонгирелу.
Айша тихо всхлипывает, и несколько рук тут же бросаются её поглаживать и похлопывать.
-- Ты когда её впервые увидел, сказал, что она не дотянет, -- вспоминаю я.
-- А она и не должна была, -- пожимает плечами Ирлик. -- Но мой брат Умукх -- парень старательный, обещания всегда выполняет, так или иначе. Придал ей сил, сколько мог, не привлекая Учока, а там и возраст обучения приблизил. Ты ж понимаешь, Лиза, что она рановато повзрослела. Ладно, хватит болтать, ждёт человек, а покойников заставлять ждать -- последнее дело.
Ирлик кладёт когтистую ладонь на свиток, и из-под его пальцев струйками вытекает тёмный пигмент, сливается в общую продолговатую лужицу и организуется в слова.
"Айша-хян, прости, что не попрощался".
Айша складывается вдвое и заходится рыданьями. Мы с Киром сталкиваемся лбами в попытке её обнять.
"Ты для меня важнее всего на свете", -- проступает новая строчка. -- "Ты достойна самого лучшего, что этот мир только может дать человеку".
-- Читай, коза, -- шипит Кир в ухо Айше, которая норовит свернуться улиткой. -- Тебе это открыткой на память не останется!
-- Можете отснять, -- разрешает Ирлик. -- Но я нескоро второй раз соглашусь на это членовредительство.
"Учись хорошо и живи в своё удовольствие", -- рисуются новые слова.
Алтонгирел сдвигает брови.
-- Он знает про меня? -- спрашивает он у Ирлика.
-- Он знает про тебя всё, -- уточняет Ирлик.
-- Вообще... всё? -- запинается духовник.
-- Ага. Я решил, уж лучше я ему всё расскажу под землёй, чем вы тут будете со Свитком корячиться.
