Харуки Мураками - Хроники Заводной Птицы
Спросишь: почему? Трудно объяснить логикой, словами, но возьмем, например, мою жизнь, как у меня дела идут. „Последовательностью“ и не пахнет. Во-первых, полная загадка, как у таких скучных, жабообразных родителей родилась такая дочь, как я. Вот уж загадка! Странно о себе такое говорить, но я честнее, чем отец и мать, вместе взятые. Я не хвастаюсь, правда. Не хочу сказать, что я лучше их, — просто честнее. Если б ты их видел, Заводная Птица, то обязательно бы понял, что я имею в виду. Они верят, что мир устроен логично и последовательно, и все в нем можно объяснить, как в плане выставленного на продажу нового дорогого дома. Им кажется, что все нужно делать только логично и последовательно — и все будет замечательно. И когда я веду себя не так, у родителей голова идет кругом, они переживают и сердятся.
Почему я родилась у таких твердолобых предков? Как вышло, что их дочь не стала такой же древесной лягушкой, несмотря на все их воспитание? Сколько же я об этом думала! Не знаю. Сколько себя помню. А толку никакого — ответа так и нет. Должно же быть какое-то объяснение, но я никак не могу его найти. Да и еще много чего не объяснишь логикой. Например: почему окружающие так меня не любят? Причем все. Ведь я ничего такого не делала. Жила себе обыкновенно. И вдруг в один прекрасный день заметила, что никто меня не любит. Почему? Непонятно.
Одно потянуло за собой другое, совсем с ним не связанное, и вот что вышло. Я познакомилась с тем парнем, на мотоцикле, потом эта проклятая авария… Нет! У меня в памяти, в голове то есть, так складно не получается: „Раз так, значит, будет этак“. Как услышу „дзинь!“ — открою крышку, и каждый раз получается что-нибудь новенькое, совершенно незнакомое.
Ничего не понимая в том, что происходит вокруг, я бросила школу, без дела болталась дома и, наконец, встретила тебя, Заводная Птица. Хотя нет. До этого я начала подрабатывать на фирме, которая делает парики. Но почему парики? Еще одна загадка. Почему? Не помню. Может, когда я головой ударилась во время аварии, у меня в мозгах что-то сдвинулось. Или от психического шока я стала запихивать все, что откладывалось в памяти, неизвестно куда. Как белка, которая спрячет где-нибудь орех, а потом найти не может. (Ты никогда такого не видел, Заводная Птица? Я видела, в детстве. Еще смеялась над этой глупой белкой. Не знала, что со мной то же самое будет.)
В общем, я стала готовить отчеты для этой париковой фирмы, и это дело так мне понравилось, что поневоле подумаешь: парики — это судьба. Вот уж точно — ни с того ни с сего. Почему парики? А не колготки? Не совочки, которыми рис из мешков насыпают? Были бы колготки или совочки, я, наверное, не вкалывала бы сейчас на фабрике париков. Так ведь? А если бы из-за меня не случилась эта идиотская авария, тем летом я не встретилась бы с тобой у нас на заднем дворе, на дорожке. А если бы мы не встретились, ты скорее всего никогда бы не узнал о колодце Мияваки, значит, не было бы у тебя на лице родимого пятна и не затянуло бы тебя во все эти странные дела… Вот как могло получиться. Поневоле подумаешь: „Где ж они, логика и последовательность?“
Не знаю… Может быть, в мире есть разные породы людей. У одних в жизни все последовательно и логично, как горшок с тяванмуси, у других все идет как попало и получается макаронная запеканка. Возьмем моих предков. Мне кажется, даже если они сунут разогревать в микроволновку тяванмуси, а вынут готовую запеканку, все равно скажут: „Надо же! Поставили по ошибке запеканку!“ А может, и вообще начнут изо всех сил убеждать себя, что запеканка им только мерещится, а на самом деле это тяванмуси. Начни я им по-хорошему объяснять, что бывают иногда случаи, когда тяванмуси в запеканку превращается, они ни за что не поверят и только разозлятся. Понимаешь, о чем речь, Заводная Птица?
Я уже как-то писала, что мы еще поговорим про твое родимое пятно. Про то, как я его поцеловала. По-моему, это в самом первом письме было. Помнишь? С тех пор как мы расстались с тобой прошлым летом, я все время вспоминаю то время, думаю о том, что было, без остановки — так же, как кошка, что не отрываясь смотрит на дождь за окном. Что это было, собственно говоря? Не могу объяснить, скажу откровенно. Может, потом когда-нибудь, лет через десять или двадцать, при случае, когда повзрослею и поумнею, то смогу, а сейчас — нет. К сожалению, у меня ни способностей, ни мозгов не хватает, чтобы найти нужные слова.
Скажу честно, Заводная Птица: без пятна ты мне больше нравился. Нет, я не так выразилась. Это несправедливо. Ведь ты же не сам посадил себе эту отметину. Может, лучше сказать, что и без пятна ты меня вполне устраивал? Хотя все равно это ничего не объясняет.
Знаешь, что я думаю? Быть может, это пятно дает тебе что-то важное. Но оно же и чего-то тебя лишает. То есть здесь какой-то обмен идет. Но если каждый будет вот так что-то у тебя забирать, от тебя же, в конце концов, ничего не останется. На самом деле, я хочу сказать, что не было бы его у тебя — ну и ладно, мне без разницы.
По правде сказать, я иногда думаю, что делаю тут каждый день парики, потому что поцеловала тогда твое пятно. Из-за этого я решила уехать куда-нибудь подальше. Тебе, может, неприятно такое слышать, но, похоже, так оно и есть. Зато я нашла здесь свое место. Так что в каком-то смысле я тебе благодарна, Заводная Птица. Хотя, наверное, приятного мало, если тебя благодарят только „в каком-то смысле“.
Что ж, кажется, написала все, что нужно. Уже скоро четыре, в полвосьмого вставать. Может, посплю еще часика три. Хорошо бы уснуть поскорее. В общем, я закругляюсь. Пока, Заводная Птица. Пожелай мне спокойной ночи».
20. Подземный лабиринт
Две двери Корицы
— В вашей «резиденции» есть компьютер, не так ли, Окада-сан? Не знаю только, кто им пользуется, — сказал Усикава.
Было девять вечера. Я сидел за столом на кухне, прижав к уху телефонную трубку.
— Есть, — отозвался я коротко.
Усикава шмыгнул носом и продолжал:
— Разведка, что ж вы хотите. Дело обыкновенное. Не подумайте только, что я что-то против компьютеров имею. Нет-нет. В наше время головастым людям без компьютера не обойтись. Есть, значит, есть, ничего удивительного.
Короче, Окада-сан, я подумал, что хорошо бы установить с вами связь через этот компьютер. Разузнал кое-что, и выяснилось, что это совсем не простое дело. По обычной телефонной линии соединиться нельзя. Да еще специальный пароль нужен. Без пароля доступа не получишь. Тук-тук! А дверь-то и не откроется. И ничего не сделаешь.
Я молчал.
— Только поймите меня правильно. Я не собираюсь залезать в этот компьютер и какие-нибудь гадости делать. У меня и в мыслях такого нет. Там такая стоит защита — система доступа к связи, — что никакой информации из него не добудешь, даже если захочешь. Об этом я и не мечтаю. А думаю всего-навсего о том, как устроить ваш разговор с Кумико-сан. Я же обещал, помните? Что постараюсь, чтобы вы поговорили напрямую. Сколько уже времени прошло, как Кумико-сан ушла из дома, и не нужно оставлять это дело незаконченным. А то вся ваша жизнь, Окада-сан, наперекосяк пойдет. Как бы ни было, всегда лучше поговорить откровенно, открыться друг другу. Без этого такая неразбериха… А людям одни несчастья… Вот что я пытался объяснить Кумико-сан, чтобы убедить ее.
