Канта Ибрагимов - Седой Кавказ
– Тебе не скучно в этой дыре? – сияла ее манящая улыбка.
– Просто ужас! – также просиял Арзо, глядя не в ее лицо, а чуть ниже, и сравнивая оголенности грудей правильно оценил, что Клара значительно уступает по параметрам и зрелости Мархе, но превосхо-дит Марину, и зная древнюю мудрость, что крайности вредны, а вы-бирать надо меру или середину, он со счастьем покорился разнуздан-ному гостеприимству…
Телефонный звонок разбудил Самбиева. Прямо у изголовья по-ложен аппарат и рядом записка: «Я позвоню ровно в одиннадцать. Один звонок, обрывается связь и повтор. На другие звонки не отве-чай».
Арзо посмотрел на часы, вновь зазвонил телефон, он снял труб-ку.
– Милый! Я тебя разбудила?… Я без ума от этой ночи!
– Ты где?
– Я на работе.
– А где ты работаешь?
– Ну-у… После расскажу.
– А как я выйду?
– Выпусти из кухни собаку и просто захлопни дверь.
– А этот кобель меня не укусит? – вспомнил Самбиев огром-ную, мохнатую собаку, ворсинки шерсти от которой буквально всю-ду, даже в оперенье подушки.
– Разве это кобель? – томным становится голос Клары и напо-минает чем-то низкий тембр Букаевой. – Вот ты… – Арзо слышит в трубке опротивившее за ночь ненасытное дыхание.
– Можно я сделаю пару звонков: к Россошанскому в больницу и в Грозный – его супруге?
– Все, что хочешь!… Я к шести вернусь, – учащается ее дыха-ние. – Я тебе такой подарок приготовила!… Как назло, сегодня столь-ко дел!… Что ты будешь есть, пить сегодня?
– Я наверное, вечерним рейсом улечу.
– Нет, нет!… Я тебя умоляю!
– Хорошо. До вечера.
Около часа он набирал один и тот же номер, и только к полуд-ню Леонид Андреевич объявился в палате.
– Ой, Арзо! – восхищался Россошанский. – Какое здесь обору-дование! Все американское и японское! А уход! А медперсонал! Я просто в восторге! Вчера ночью я прямо из палаты к Мите звонил, тебе привет!
После этого Самбиев набрал Грозный.
– Ой, Арзо! – радуется Лариса Валерьевна, – Леня такой до-вольный! Говорит, просто сказка, а не больница! Как в раю!… Ой, чуть не забыла. Арзо! К тебе срочная телеграмма из Краснодара.
– Что там? – не выдержав вскричал Арзо.
– Читаю дословно: «Самбиев, прилетай на сутки. Второй вари-ант. Полла».
Наступило долгое молчание. Его нарушил Самбиев.
– Лариса Валерьевна, прочитайте, пожалуйста, еще раз и по-медленней.
После телефонного разговора Самбиев сидел долго в кровати, о чем-то бесполезно думая. Логически мыслить не получалось, в голове был полный кавардак. На отдельном листке он воссоздал текст теле-граммы, внимательно всматривался в него, а взгляд только скользил мимо букв и уносил его в прошедшие годы, когда он провожал Поллу меж колхозных полей, как они ругались и мирились, и под конец по-следняя встреча: его фотографии на стене, как явный признак любви, и нежный, сладостный поцелуй на вокзале, как верность их отноше-ний. И после всего этого его письмо с сообщением о своей свадьбе, и в ответ эта непредсказуемая телеграмма.
Арзо быстро собрался, позабыв о собаке, выскочил из кварти-ры, и уже сидя в такси тягостно подумал, почему же он так же не убежал от Букаевой? Ведь мог… Да и сейчас не поздно.
Аэропорты тех лет, как пульс чахоточного государства. Многие рейсы задерживаются, другие откладываются, полно людей, кучи свертков, пассажиры спят, сидят, едят, где попало. На Краснодар по-летов нет уж второй день, и Арзо решает лететь до Сочи. Оттуда на поезде до Армавира, и потом на автобусе, на рассвете следующего дня достигает Краснодара.
Полла только проснулась, когда он постучал в ее блок в обще-житии. Она настежь раскрыла дверь и долго в безмолвии смотрела на него. Арзо ничего не мог понять в ее широко раскрытых глазах, в ее вроде бы спокойном выражении лица.
– Мне надо прибраться, – наконец выдавила она, и совсем офи-циально, как с чужим. – Подожди, пожалуйста, на улице полчаса, я кое-куда позвоню с автомата и выйду.
Он ждал более часа. От натощак выкуренных с полпачки сига-рет становилось и без того дурно, противно.
Наконец Полла появилась; в строгом, темно-синем под цвет ее глаз, костюме, в абсолютно новых лакированных туфлях. На голове она замысловато заплела толстые косы, став еще выше, и впервые Арзо увидел блекло-розовую, очень нежную, вписывающуюся с цве-том лица помаду на губах, и тени на глазах и тушь в ресницах.
Арзо отметил, что макияж ее не броский, а утонченный, нена-вязчиво-изящный. Правда, он несколько взрослил, но от этого ее кра-сивое лицо стало еще более задумчивым, строгим, недоступным. В ее уверенной, быстрой походке, в горделивой осанке было столько гра-ции, обаяния и чувственности, что Арзо в удивлении разинул рот, будто увидел Поллу впервые. И действительно такой Поллу он видел впервые.
– Извини. Не могла дозвониться, – сухо сказала она, и ему каза-лось, что она смотрит сквозь него, и ее задумчиво-печальные глаза устремлены в непроглядную тоскою даль. – Телеграмму получил? – Теперь ее взгляд стыдливо потупился в землю. – Тогда все понятно.
– Что «понятно»? – еле слышно прошептал Арзо, почему-то го-лос у него пропал, в ногах ныла вялость.
– Раз приехал, – тут Полла сделала многозначительную паузу, теперь ее глаза впились в него, сверлили его нутро, – то будь любе-зен, не задавай лишних, дурацких вопросов. Это просьба, – ее тон был суров. – И еще есть одно непременное условие.
Самбиев молчал, и не потому что боялся задать «дурацкий» во-прос, у него просто отнялся язык, от непонятно-идиотского положе-ния парализовалась воля.
– Ты выполнишь это условие?
Не думая, что за условие, Арзо с готовностью кивнул.
– Тогда поехали в мечеть?
– Зачем? – наконец прорезался голос мужчины.
– Я – не проститутка, – впервые Арзо увидел, как Полла смот-рит не прямо, а искоса; и сколько было брезгливости и презренности в этом взгляде, – Совершим процедуру«там-махъ» *, а через сутки – «йитар»… Если согласен – поехали.
Арзо все еще не соображал. Он молчал.
– Так как? – вновь взгляд искоса.
– Поехали, – еле вымолвил Самбиев.
Местный мулла-адыгеец долго не мог понять, чего хотят ран-ние посетители, а когда увидел крупную купюру в руках Самбиева – быстро сообразил, нашел двух свидетелей и торжественно скрепил брачными узами молодых, пожелал им долгих лет счастливой любви.
Из мечети до знакомой квартиры бабули – дежурной в старом общежитии – ехали в такси. Сидели рядом на заднем сидении. Нако-нец-то Арзо, вполне осознавший реальность происходящего, не сдержался, вспрыснул смехом, затем резко прикрыл лицо рукой, ис-коса, виновато глянул на реакцию «законной супруги». До этого гор-деливо держащаяся Полла склонила лицо, ее профиль сник, безро-потно плакал, на тонкой, длинной шее от напряжения вздулись вены, и по отчаянным прыжкам мембраны, было видно, как часто бьется пульс.
