Лариса Райт - Плач льва
— Он маленький, ему холодно.
— Ты его принес насовсем?
— Я его принес пока.
— Он у нас поживет?
— Поживет.
— Мама, папа принес льва! — Довольная Анютка понеслась в сторону кухни.
Лена выглянула оттуда с озабоченным видом, но произнесла, как всегда, иронично и спокойно:
— Мне казалось, обычно львы носят тебя, а не наоборот.
— Этот пока еще слишком маленький. — Артем позволил ей заглянуть в сверток, откуда уже высовывался настороженный нос и два еще подслеповатых желтых глаза.
— Прелесть! — заключила жена и тут же встревоженно спросила: — Отказалась?
— Да. Ты понимаешь, я…
— Я понимаю, понимаю. — Она погладила его по щеке, в очередной раз доказывая, что Артему фантастически повезло со спутницей жизни. Она помнила, как полтора года назад львица Эльвира родила трех котят и отказалась от потомства. Артем еще плохо знал львов, хотя работал уже только с ними. Пудели, несмотря на протесты дрессировщика, отправились в другой город. Там им предстояло стать звездами шоу «Собаки на роликах», а Артему оставалось лишь утешаться воспоминаниями о милых его сердцу собаках и усердно искать общий язык с пока еще не слишком знакомыми хищниками. Неопытность не могла не привести к ошибке, которую должен совершить каждый ученик, чтобы превратиться в мастера. Не избежал этого и Артем. Тогда, после рождения львят, он все ждал, что их мать опомнится, потому и не забрал детенышей сразу же, как только заметил отчуждение. Закончилось это плачевно: на вторые сутки львица съела всех своих котят, и Артем до сих пор корил себя за случившееся. Теперь, когда вновь родившая самка опять проявила холодность к ребенку, он ждать не имел права.
— Один? — кивнула Лена на сверток. Жена дрессировщика обязана знать, что львы обычно приносят несколько детенышей.
— Второй родился мертвым.
Женщина бросила на мужа обеспокоенный взгляд: не переживает ли, не винит ли себя? Кажется, нет. Все в порядке, и она уже весело спросила:
— Куда мы его определим?
— Кого? — вышла в коридор мама Артема.
— Папа принес льва, — объявила и ей Анютка.
— С ума сошел! — схватилась за сердце пожилая женщина. — Тоже мне, Вера Чаплина![4] Ты о семье подумал? Как мы жить будем?
— Так же, как раньше, только вместе с львенком. Кстати, Чаплина держала свою Кинули в коммуналке, и никто из жильцов не возражал, а тут родная мать…
— Я не возражаю, Темочка, — тут же пошла на попятную мама, — я беспокоюсь. Ты же помнишь эту историю с Берберовыми?[5]
— Помню. К счастью, никому больше не приходило в голову держать в квартире взрослого льва. И я тоже не собираюсь. Договорились?
— Договорились, — обреченно вздохнула мама.
Согласие домашних было получено, и малышка Диана (так Артем решил назвать львенка) осталась в квартире на попечении женщин. У Артема репетиции, представления, постановки и ежедневная борьба за жизнь еще двенадцати хищников. В девяносто третьем году запасов мяса в стране не хватало для людей, и обеспечивать необходимым ежедневным рационом всех своих зверей Госцирк возможности не имел. Коллеги из конно-спортивного клуба нашли выход: катали детей на лошадях, хоть как-то животных подкармливали. Лев прокатиться на себе мог позволить только Артему, да и не всякий лев, только самый покладистый. Цирковые зазывали зрителей сфотографироваться с кроликами, обезьянами, медведями, но лев — не кролик и даже не медведь: его на поводке не удержишь. В общем, забот у Артема хватало. Двенадцать пар голодных глаз ежедневно взирали на него из клеток. Говорят, артист должен быть голодным, тогда драматическая игра получается надрывнее и достовернее. Лев — артист развлекательного жанра, а для того, чтобы заставить публику смеяться и восторгаться, неплохо самому быть довольным жизнью. Артем старался сделать эту жизнь приятной: несколько раз в неделю подрабатывал ночами охранником в продуктовом магазине, а зарплату получал мясом. Последствия этого — чуть более сытые звери и несколько внушительных шрамов на ногах дрессировщика: после бессонных ночей реакция заторможена, не всегда удавалось увернуться от чем-то недовольного хищника.
Дома Артем появлялся редко. В основном лишь для того, чтобы поспать. Но и перед тем, как провалиться в глубокий сон, он всегда успевал заметить, что худенькое тельце маленькой Дианы обложено бутылочками с теплой водой, а на губах сладко сопящего львенка видны еще не засохшие капли свежего молока. Это все, на что он способен был тогда в отношении принесенного в дом питомца. Артем даже не просыпался, когда дважды за ночь звонил будильник и полусонная жена что-то бубнила себе под нос, вставляя львенку в рот очередную бутылочку с питанием.
Лена кормила, Лена ухаживала, Лена согревала, Лена покупала соски и бегала за постоянно кончающимся молоком, Лена даже пела колыбельные своей мохнатой дочурке и никак не могла понять, почему же эта едва научившаяся ходить, неблагодарная кошка тянулась к постоянно отсутствующему Артему больше, чем к ней.
— Я спасла ей жизнь, а она… — сокрушалась она, глядя, как львенок ластится к едва переступившему порог мужчине.
— Не грусти, Ленка, ты просто не была первой, кто это сделал. — Артем почесывал плюшевое ухо в такт доверчивому мурлыканью, что вырывалось из груди довольной кошки.
— Подумаешь, ты ее домой притащил! Как бы она выжила без еды, интересно?!
— Лен, она — зверь. Она запах помнит, понимаешь? Мой запах. Она помнит, что это я ее, как ты выражаешься, «притащил» туда, где ей тепло, сытно и хорошо. По факту все это обеспечиваешь ты, а по ее понятиям — я. Я ее выбрал, я — хозяин, она так решила, а волю свободного зверя ничем не сломишь. Так что придется тебе смириться с этой несправедливостью.
— Все ясно. Даже лев, который, я думала, будет принадлежать мне, все равно оказался твоим.
— Ну, я же все-таки дрессировщик!
— И где ты ее дрессировал? — засмеялась жена. — Во сне?
Артем смутился. Лена была права. Он ничем не заслужил преданности Дианы, но разве кто-нибудь когда-нибудь откажется добровольно от дружелюбного проявления внимания и бескорыстной любви к собственной персоне? Тем более, если чувства эти проявляет такая симпатичная молодая особа, в которую уже начал превращаться маленький львенок. Благодаря неустанной, каждодневной заботе Диана действительно быстро расцвела и из несчастного, брошенного, едва дышавшего заморыша преобразилась в ухоженную, красивую пусть пока еще не королеву, но уже точно принцессу зверей. Шерсть у львенка была мягкой, густой и почему-то напоминала Артему тот пушистый ковер, на котором он любил валяться в детстве в доме своей бабушки. Волосяной покров других питомцев таких ассоциаций не вызывал, хотя не отличался ни структурой, ни окрасом. Диана вообще казалась Артему непохожей на других львов, и не потому, что была еще маленькой и росла в его доме, и не из-за того, что обладала исключительной внешностью (изумрудные глаза, стройные, мягкие лапы, любознательный взгляд, горделивая стойка и грациозная, почти женская походка). Нет, красота львенка не являлась определяющей в ее отличии от собратьев. Да и не существует, наверное, такого льва, которого можно назвать хоть сколько-нибудь несимпатичным. Уж слишком элегантны, изящны и вместе с тем невероятно внушительны все представители этого семейства. Диана представлялась Артему совершенно особенной скорее из-за того, что в характере ее, как ни старался, не мог он обнаружить ни одной действительно отрицательной черты. Да, она не терпела фривольного обращения и не подпускала к себе посторонних, но кто же назовет это недостатком и кому понравится, когда его теребят, чешут, гладят, тормошат и куда-то тащат, не спросив разрешения? Да, Диана была бойкой и шумной, любила похулиганить и испортила уже не одну штору, но такие непосредственные, в меру шалящие дети всегда вызывают больше умиления и улыбок, чем тихони, вечно сидящие в углу и что-то нечленораздельно мычащие в ответ на обращенный к ним вопрос. Да, львенок не позволял уделять больше внимания Анютке: играть непременно следовало с обеими, в противном случае Диана начинала оттеснять девочку, загораживать ее и протягивать в руки взрослых только свои мячики. Но ни одному человеку, мало-мальски знакомому с основами психологии, такое поведение не могло показаться ни странным, ни удивительным, — обычная ревность, встречающаяся в каждой нормальной семье, где растут двое малышей. При этом, несмотря на то что Диана старалась привлечь внимание всех членов семьи исключительно к своей персоне, она никому не позволяла обижать Анюту. Стоило кому-то начать ругать девочку, объяснять ей что-то недовольным или повышенным тоном, львенок подходил ближе, садился и внимательно слушал, склоняя голову набок, будто старался оценить происходящее и досконально разобраться в возникшей проблеме. Через мгновение Диана поднималась и неторопливо перемещалась в сторону ребенка, садилась возле Анюты и смотрела на, с ее точки зрения, обидчика девочки с таким презрением и чувством собственного превосходства, что взрослые сразу же забывали все, что собирались растолковать провинившейся крохе. Так что, даже несмотря на маниакальную ревность по отношению к «сестричке», Диана оставалась великолепным другом, Диана своих не бросала. Таким образом, все особенности поведения маленькой львицы, которые можно было бы признать недостатками, с другой стороны, относились к ее неоспоримым достоинствам. Но не было в ней того, что с избытком находил Артем в других львах: той единственной, негативной черты, превалирующей над всеми остальными и, в конечном счете, определяющей характер.
