Антон Тарасов - Сказки PRO…
— Алло, добрый день, — голос был уверенный и спокойный. — Я позвонил в компанию «Суперзапчасть»? Прекрасно. Могу я переговорить с сотрудником, который у вас занимается рекламой?
На том конце провода звучала музыка, звонок переводили по внутреннему коммутатору.
— Я слушаю, менеджер Петров Иван, — наконец ответили Косте.
— Здравствуйте, Иван. Я представляю издательский дом «Прорыв». У нас отличное предложение по рекламе в наших изданиях, — Костя воодушевился.
— Имеются и пакетные предложения, различные варианты размещения.
— Издательский дом? Как вы сказали?
— «Прорыв», — ответил Костя.
— Никогда не слышал о таком, — с легкой издевкой ответил менеджер. — Наверное, это такие бесплатные журнальчики, которые нам кидают каждую неделю в стойку на проходной?
— Нет, у нас серьезные издания на глянцевой бумаге, распространяются по подписке и по рассылке в ряд организаций попадают.
Костя понимал, что начал оправдываться, что его просто хотят развести на эти самые оправдания. Но все разговоры с телефонной линии рекламного отдела фиксировались, и Костю предупредили, что в случае подозрительно часто случающихся неудач и неэффективной его работы эти записи будут изучаться начальством в первую очередь. Потому Костя и не думал повышать голос и говорить что-то такое, что бы помогло именно ему стать хозяином ситуации.
— Серьезные, говорите? — продолжал менеджер. — И о чем ваши журналы? Давайте, убедите меня, что я не зря трачу время на беседу с вами.
— Журналы? — Костя начал колебаться. — Журналы о разном. О строительстве один журнал, о промышленном оборудовании другой, о рынке недвижимости, об автомобилях. Есть еще про шоу-бизнес, но, наверное, он вам не очень подходит.
— Почему же не подходит? Информацию о резиновых шлангах и гофрах для соединений труб мы бы разместили, с фотографиями. У нас как раз сейчас распродажа… как это в модных журналах пишут, коллекций предыдущего сезона.
В трубке раздался противный смех, Костя даже отвел ее от уха.
— Ну, так что, уважаемый, — менеджер вошел в раж. — Втирайте мне про свои журналы. Как идея про распродажу гофр? Сойдет? У вас есть креативщики? Или вы и креативщик еще? Ну, креативьте тогда!
«Какие еще гофры? — у Кости от обиды задрожали руки, впервые за два дня появилось желание взять и бросить трубку, сделать вид, что связь случайно прервалась. — Нет, здесь я терпеть издевательств над собой не буду!»
— У вас будут какие-нибудь конкретные идеи и пожелания? — осторожно спросил Костя.
— Нам хочется, чтобы наши замечательные манжеты для трубопроводов рекламировали девушки в бикини…
Костя не дослушал, огляделся по сторонам, чтобы удостовериться, что за ним никто не наблюдает из-за спины, и положил трубку. Напротив названия фирмы «Суперзапчасть» появился жирный прочерк. Костя рисовал его с особым рвением, вымещая на этом несчастном карандашном штрихе все свои обиды от непонятной для него череды неудач.
Зашумели коллеги по офису, целой гурьбой после обеда ввалившиеся в отдел. Они занимали свои места — однотипные столы и стулья, отделенные друг от друга перегородками из чуть помутневшего органического стекла. Закипела работа. Зазвучали все те же самые заученные наизусть тексты для общения по телефону, застучали карандаши, зашелестели страницы телефонных справочников.
— Да, конечно, мы свяжемся с вашей компанией! — довольно произнес коллега Кости за перегородкой слева и поставил в телефонном справочнике галочку. — Всего доброго!
Это было минутное помешательство, оцепенение. Костя смотрел с завистью. «Галочка, он продал рекламу! Но как? Может, я не с тех страниц справочника обзваниваю фирмы? Да нет, страницы поделены равным образом», — Костя прижался к перегородке и наблюдал за действиями коллеги. Все то же самое, ничего кроме справочника, карандаша и телефона. Те же фразы, даже интонация похожа. Коллега подмигнул Косте, разговаривая по телефону. Костя видел, как менялось выражение его лица в процессе разговора. От приветливого до немного безумного, когда он махнул в воздухе сжатым кулаком. Само собой разумеется, что в телефонном справочнике появилась очередная галочка.
Костя откинулся обратно в кресло.
— Что, Станиславский, не клеится? — коллега перегнулся через стекло и смотрел на Костю с искренним желанием помочь.
За два дня Костя уже успел привыкнуть к новому прозвищу. Действительно, если Константин Сергеевич, то почему не Станиславский? В офисе все звали друг друга по имени и отчеству, таковы были суровые корпоративные правила, за нарушение которых были обещаны разные взыскания. Тем не менее, правила нарушались сплошь и рядом, правда сам Костя делать этого не спешил.
— Не клеится, Павел Витальевич, никак не клеится уже второй день, — взгрустнул Костя. — Просто, как будто мне какой-то проклятый телефонный справочник попался. Звоню, а попадаю или на каких-то уродов, или вообще ноль интереса. За два дня вообще ничего не продал и даже не заинтересовал.
Павел Витальевич был невысокого роста, пухлый и румяный. Он слушал Костю и улыбался. Из него так и били энергия, оптимизм, позитив и много чего еще.
— А ты относись к этому проще, — Павел Витальевич облокотился на перегородку так, что она заскрипела. — Ты звонишь в фирму и ждешь, что тебя там встретят хлебом-солью, разносолами. Типа заходи, мы тебя давно уже ждем. А ты представь на минуту, сколько таких как ты им звонит ежедневно. И твоя заинтересованность здесь мало что может поделать. Воспринимай это как игру. Я так и делаю.
— Да уж, видел я, как ты играешь, — с горечью в голосе сказал Костя. — Позвонил, сказал примерно то же самое, что и я, и у тебя все получилось. И много ты продал?
— За сегодня?
— Хотя бы за сегодня.
— За сегодня у меня заинтересовались три фирмы, одной Ирка… Ирина Федоровна уже звонила, они прислали макет и реквизиты, чтобы мы выставили счет. В ближайший номер реклама пойдет, успеваем. Правда, рекламный модуль небольшой, но с нас же не размер требуют! Но это так, по мелочи, самое интересное сейчас начнется, обычно после обеда работается как-то приятнее, да и продуктивнее тоже.
— Обед, — вздохнул Костя, — Я думал, что пока вы все ушли на обед, я смогу хотя бы немного наверстать упущенное. А так я в этом месяце ничего не заработаю, и меня выкинут отсюда к чертовой бабушке. И правильно сделают, раз не выходит из меня менеджера по рекламе.
— Проще, будь проще, сказал же тебе, Константин Сергеевич, — Павел Витальевич перешел на шепот. — Ты меньше о плохом думай, оно материализуется, если о нем думаешь слишком много. Чего-то вид у тебя замученный. Обедать-то собираешься? Или так и будешь в обед здесь как шпион высиживать, стараться что-то урвать?
— Почему как шпион? Я же не секреты компании разглашал, а работал, озванивал. Успел позвонить в две фирмы. В одной меня послали, в другой попал на какого-то менеджера по рекламе, который мне вынес мозг так, что и вспоминать не хочется.
— А ты и не вспоминай, — Павел Витальевич хихикнул, но тут же сделал серьезное лицо и стал строже. — Ты это брось!
— Что именно? — не понял Костя и зачем-то огляделся по сторонам.
Но никто к их разговору с Павлом Витальевичем не питал ни малейшего интереса. Все были заняты своим делом, менеджеры за двумя соседними перегородками невозмутимо вели телефонные переговоры и постукивали по столам карандашами.
— Не обедать, делать из себя страдальца-стахановца. Думаешь, за тридцать-сорок минут перерыва можно много продать рекламы? Да ничего ты не продашь с таким отношением! Ты уже выдохся, посмотри на себя в зеркало. Это же тень, а не ты.
Павел Витальевич закатил глаза, сжал щеки и напряг лоб, изображая некоего типа, похожего больше не на Костю, а то ли на пациента психиатрической лечебницы, то ли на экспонат из Кунсткамеры.
— Очень смешно, — обиделся Костя.
— Да ты не расстраивайся, все обязательно наладится. А обедать обязательно нужно, иначе сил дотянуть до вечера и до конца работы совершенно не останется. Это ты два дня только здесь, а представляешь, что будет дальше? Ты выдохнешься через неделю и ничего не заработаешь. Это не дело. Мы с ребятами ходим здесь недалеко в шаверму, дешево и вкусно.
— Шаверму? — удивился Костя. — Гадость какая. Из чего ее делают подумать даже страшно.
— Вот не скажи, все наши очень довольны. Просто, сытно, никаких нареканий не было. Всегда свежая, ее разбирают довольно бойко. Завтра пойдешь с нами?
— Ну, не знаю, как-то…
— Значит, идешь, — заключил Павел Витальевич. — А сейчас за работу.
Пробуй, прощупывай почву, но сильно не перетруждайся. Не в этом успех, Станиславский, не в этом.
И почему это Костя назвал шаверму гадостью? Конечно, гадость-то она гадость, но не на вкус, а для фигуры. Правда, сама шаверма в этом совсем не виновата. Изобрели ее кулинары где-то в незапамятные времена на Ближнем Востоке. В отсутствие холодильников и, в мягко говоря, не самых комфортных условиях трудно было готовить часто и с фантазией. Этому факту шаверма и обязана своим появлением. Ведь стояла задача приготовить блюдо, чтобы оно было сытное и полезное, причем сделать это быстро и накормить целую ораву голодных.
