Даннис Харлампий - Селфи на мосту
– И что нам теперь делать? – не выдерживает Макс. – Мы пришли к тому, с чего начинали, только теперь у тебя нет денег, чтобы развернуть какой-то новый проект.
– Как только я придумаю, что нам делать, ты узнаешь первым, – отвечает Олег и закуривает очередную сигарету.
– Пока ты будешь думать, я с голоду помру. Я и так уже почти год никаких денег не получал, потому что работал за идею. А идея твоя прогорела. Но одно мне не ясно: почему я-то должен страдать?
– Все правильно. Ты же владелец бизнеса, начальник. Твоя задача сначала заплатить рабочим, а в последнюю очередь уже себе.
– На меня денег всегда не хватало, потому что многим сотрудникам мы постоянно были должны по зарплате.
– Ты сейчас что хочешь от меня? Если ты в нужде, продавай товар, который лежит на складе. Вытаскивай хоть какие-то деньги, потому что скоро не будет ни товара, ни станков. Все это принадлежит банку, пока не погашен кредит. А ты и сам знаешь, что мы уже на три месяца просрочили все платежи. Так что давай, продавай, пока есть время.
– Да это говно даже на витринах не продавалось, о чем ты говоришь вообще! Вся эта идея изначально была полным абсурдом. Что ж ты сам-то не продаешь свое детище?
– А кто у нас молодой и перспективный мачо с амбициями? Кто у нас окончил экономический институт? Тоже мне, отличник нашелся.
– Ну ты еще скажи, что по моей вине мы прогорели. Скажи, что я купил диплом и не умею вести деловые переговоры. Скажи, что мы не залезли на рынок из-за меня.
Макс закуривает, впервые при своем отце. Но тот даже не смотрит в его сторону – слишком уж это глупо, обсуждать какие-то правила, когда сотни миллионов ушли коту под хвост.
Несколько минут Макс нервно дымит, стряхивая пепел прямо на пол. Когда к пальцам подкатывает жар сгорающего табака, он тушит окурок прямо о стол – видимо, совсем прикипело. Он встает напротив отца и возвращает разговор в прежнее русло, но только теперь уже в более крутое и каменистое.
– Значит, ты считаешь, что я виноват в нашем банкротстве? Нет, ты не молчи. Я работаю на тебя уже несколько лет, а в результате до сих пор ничего не имею.
Соболев не отвечает. Сказать ему нечего. Да и не хочется – он не видит смысла обсуждать то, чего уже не изменить.
– Это ты виноват! – говорит Макс после короткой паузы. – Ты взялся за пряник не по зубам. Зачем ты накупил столько ненужного оборудования? Зачем снял столько лишних корпусов, некоторые из которых мы даже не использовали? А сырье? Большая часть его пропала! Это же скоропорт! Неужели ты не думал, когда закупал столько картоф...
– А ты? – перебивает Олег. – Зачем ты столько денег на бесполезную рекламу угрохал?
– Да за счет этой рекламы мы хотя бы что-то продали. Нет, ты не бизнесмен. Ты мечтатель и авантюрист. Решил корпорацию основать. Это же смешно! Надо было сначала одну линию купить и у себя в гараже ее опробовать. Мы бы уже тогда поняли, что все это не выгорит. Деньги бы хоть целы остались.
– Я эти деньги заработал, я их и потерял! – находчиво улыбается Соболев. – А что сделал ты? Женился вопреки воле родителей и родил калеку? А теперь умничаешь тут стоишь!
– Ах вон как! Ну тогда и разгребай свою гнилую картошку один!
Макс уходит. Его глаза полны решимости. Только детонатора не хватает в руках, чтобы разрушить последний мост, отделяющий его от отца. Куча оскорблений так и лезет из него, но он сдерживается.
Захлопнув дверь кабинета, он слышит вдогонку:
– Да потому что нечего было бухать и накуриваться со своими дружбанами! Отсюда и все проблемы!
Макс едет в неизвестном направлении – просто катается по городу. Ехать ему, по сути, некуда. Но ведь надо же чем-то занять себя, чтобы как-то переварить ситуацию. В его голове крутится бешеный вихрь из обиды, сомнений, страхов и недосказанных острых слов. Но бесполезно теперь что-то выяснять и доказывать, когда нужно думать о собственной лодке, попавшей в бурное течение. Позже он понимает, что ему нечем заняться, что он безработный, что завтра неоткуда брать деньги. А ведь нужно платить за квартиру, покупать продукты, дорогие лекарства для ребенка, заправлять Porsche в конце концов. В его кармане уже давно не водятся прежние купюры, а запросы уменьшать намного труднее, чем приобретать.
За время бесплодного развития бизнеса Макс, конечно же, успел немного приучить себя к более экономному существованию, но время-то не остановить, и оно продолжит из месяца в месяц выставлять ему крупные чеки. С тех пор, как компания вошла в кредитные отношения, Макс не получал зарплату и тратил деньги из собственных сбережений, которые успел скопить еще в благополучный период, пока были связи с Мосавтодором. Но запас этот почти исчерпан и теперь даже не позволяет начать какое-то свое маленькое дело.
Макс прикидывает, что денег ему хватит максимум на полгода даже при очень скрупулезном расчете. Квартиру он уже сменил на более дешевый вариант, а продукты покупал только самые необходимые. Да и не хотелось как-то кушать пармезан, потому что депрессия заглушала аппетит – наверное, единственный плюс этого черного недуга, особенно, когда лишние траты ни к чему.
Но все же он не отпускает ту мысль, что нужно продолжать крутиться в сфере бизнеса, конечно же, не такого большого, к которому всегда стремился его отец, но уж точно не идти работать на кого-то. Да и куда он мог устроиться? Это же значило не то что спуститься на ступень назад, а совершенно спрыгнуть в самый низ. Ведь у него не было как такового опыта работы. В его трудовой книжке одна единственная запись "директор", и он просто уверен, что такой директор, каким он по большей части был, попросту никому не нужен. Независимо от статуса он все равно оставался подчиненным с должностными инструкциями: "принеси подай, пошел на хуй, не мешай".
А дома Анна, как никогда, пристает к мужу с собственными соображениями.
– Устраивайся на работу, – говорит она. – Начни все с чистого листа. Я знаю, что денег у тебя осталось мало, а в нашей ситуации будет катастрофа, если они совсем кончатся. Мой декретный отпуск тоже не вечный, и скоро я не буду за него получать, а деньги, которые поступают за инвалидность Илюши, не покроют всех наших расходов.
– Ты что, смеешься что ли надо мной! – отвечает Макс. – Куда я могу пойти? Каким-нибудь мелким клерком? Нет уж, заранее увольте.
– Максим, пожалуйста, не тупи, – продолжает Анна. – Спустись на землю. Уже давно надо было понять, что бизнес – это не твое. Ты очень красивый и интересный человек, ты на любой работе быстро продвинешься и будешь хорошо зарабатывать.
– Нет, я не смогу так. Я просто занимался не тем делом все это время. Вот увидишь, я обязательно что-нибудь придумаю. У меня еще осталось много знакомых.
* * *
Макс начинает встречаться со всеми, с кем когда-то общался. Похождения по заведениям становится его единственным занятием. Но делает он это только в ночное время суток, потому что днем все нормальные люди работают.
Теперь Макс в таких местах скован и глуповат. Он чувствует себя не в своей тарелке, общаясь с популярными членами блестящего общества, в котором сам когда-то светился ярче остальных. Но это и не удивительно, потому что больше он не разбрасывается деньгами направо и налево, а страхи, что они с молниеносной скоростью убывают, не покидают его даже в моменты бурного веселья и алкогольного опьянения. Но Макс и не чувствует себя пьяным – виски его не берет, как раньше, потому что он постоянно удручен, вместо того чтобы расслабиться. Да и пить много он не может – слишком дорогое удовольствие. И ему очень нелегко играть роль прежнего мажора, не имеющего забот и переживаний о завтрашнем дне. Поэтому он изворачивается, как может, чтобы не потерять лицо и надменное окружение не подумало невесть что. Но друзья-то его с деньгами и совершенно не считают их в обыденной обстановке, сидя за столиком.
– Что будешь заказывать? – спрашивает Макса один из приятелей.
– Я не хочу есть, – отвечает Макс. – Аппетит что-то ни к черту.
– Да и сам ты злой, как черт, – замечает собеседник. – У тебя что горе в семье? Жена что ли бросила?
– Ну типа того. А если честно, с отцом полный напряг. Хочу уйти и работать отдельно.
– Знакомая ситуация. С отцом всегда сложно работать. Но ведь у вас же свой бизнес. Глупо это как-то с твоей стороны – отделяться. Там у тебя будущее, хороший доход. Не лучше ли просто терпеть?
– Согласен, но у меня уже сил нет выслушивать постоянные претензии. Может, у тебя есть какие-то идеи? Или к себе возьми помощником?
– Хм, да у тебя и впрямь все плохо. Ну к себе-то я никак не возьму – я и сам помощник. А вот парочка идей у меня действительно есть. Но там деньги нужны большие. Мы как раз сейчас ведем переговоры с потенциальными инвесторами.
Но что мог предложить Макс? Только свое участие, потому что денег у него нет. А подобные разговоры он заводил со многими знакомыми, и все поголовно давали ему мягкое "НЕТ" в длинном и завуалированном толковании собственных проблем.
