Джеймс Келман - Перевод показаний
Эти начальства и безопасности принимают на себя роль оборонительной или обвинительной власти, судебной, присяжной, карательной, как потребуется. Оперативные роли. Это не политика. Часто говорят о «надлежащих выводах», что это означает.
Они не переносят сложностей. Утверждают, что в них нет необходимости, неуместны. Как мы сами понимаем положение дел, так им и говорим. Мы не скрываем нашего восприятия данной ситуации, данной нам. Мы им ничего не утверждаем. Является ли это определяющим в отношении правительства, как органа Государства. Разумеется. И они удивляются, что мы понимаем все сразу.
Это можно только принять. Если действительно так все и есть, это можно только принять. Хорошо бы еще понять, что нам внушают. Демократический контроль, его существование одобрено. Другие органы, действующие независимо. Это можно понять. Еще существует контроль исполнительный. Однако следует также признать, что это гарантирует оперирующим их независимость, следует также понять и это. Тоже и гласность высказываний. Конечно, такой контроль допустим, это также следует признать. Но когда мы, как в настоящий момент, более полно вникаем в «защитную деятельность», мы приходим к более полному пониманию глубины конфронтации, природы того, что есть конфронтация. Нам нет необходимости сохранять неведение относительно того, что таится в нашей среде, как не требуется и того, чтобы в нас насильно впихивали подобную информацию. После того, как мы накапливаем соответствующие данные, а мы их накопим, дальнейшее понимание этой или родственных ей ситуаций становится нашим. От этого места и где бы то ни было. Мы понимаем, что говорится, или что говорим мы сами. Стало быть, это означает произвести скачок в логическом ходе рассуждений. Стало быть также, мы приходим к пониманию, что если человек умирает в борьбе от телесного повреждения, несчастного случая или немощи, от того, что они именуют злом, или вследствие того, что они именуют военными действиями, в результате намеренных поступков или упущений, злого умысла, пренебрежения сохранностью людей и далее, и что по международному судебному решению это образует гражданское или уголовное преступление, то на этой стадии действует понятие ценности, и все это не должно лежать за пределами нашего контроля, поскольку любая такая смерть есть акт терроризма. Инспирированного Государством.
Вот в чем все зло. Ситуация не контролируется.
Ситуация может рассматриваться, как лежащая за пределами контроля, хотя бы за пределами контроля человеческих существ, органов из человеческих существ. Если мы верим в существ, которые не мы, боги, то мы обращаемся к богам, и таким образом получаем порок или что еще, все что угодно, что лежит вне нас, вне нашего контроля, нас, человеческих существ. Но то же относится и к гражданскому. Это не противоречие. Что такое гражданский. Да, ситуация контролируется. Но кто контролирует-то, кто контролер.
Мы задавали эти вопросы. Нам рекомендовали образ мысли, нам надлежало понять, какие результаты достигаются этими смертями в рамках нашей культуры. Как наш народ должен реагировать на них, как реагируют на них государство и верхние начальства. Таким способом мы установим, как они могут реагировать на данное «защитное формирование», как это следует делать
Да, и как мы реагируем на них, исходя из этого понимания. Довольно ли того, что мы делаем. Некоторые говорят довольно.
Совет Государственной Безопасности реагирует, как на таинство, но мы не безопасность, для нас здесь таинства нет, тем не менее, мы занимаем лидирующую позицию, как если бы мы владели таинством. Безопасность питает к этой позиции отвращение. Все власти. Можно слышать, как они повторяют так при всяком случае, что нет тут никакого таинства, какое еще таинство, если только его не вымышлять как таковое, намеренно скрывая правду. Мы также утверждаем, что таинства нет. Была жизнь и нет жизни. И кто ее отнял.
Мы можем встать на позицию приезжего, любого приезжего, чужака среди нас, туриста, гостя нашей страны. Как ему неприятно. И более того. Но мы-то должны реагировать. Как мы должны реагировать. Мы можем заткнуть уши и приезжего не слушать, такие рекомендации. Можем не верить в ситуацию, проявлять осмотрительность и тем самым оставаться контролерами. Но ведь возможно, что и нас контролируют. Некоторые так и говорят.
Таковы вопросы, которые мы должны задавать, вопросы, требующие, чтобы их задавали. Мы перечислили эти вопросы, ответы не поступили. Реплики – не ответы, может быть и ответы, но не вообще.
Юридические круги, структуры власти, сферы влияния в этих кругах и структурах. Правоведы и прочие люди высокой морали, все сплошь профессора, ассистенты помощников политических лидеров, секретари благотворительных корпораций на этой планете Земля. Они разговаривают с нами. Они тоже члены человеческого вида. Большое спасибо. Они обращают наше внимание на международную законность среди и между владельцем некой собаки, которая покусала некоего ребенка, и родителями такового ребенка. Нам предлагают пример, распространенный в этих кругах, часто используемый и часто неправильно. Таким образом, мы выслушиваем эти примеры, чтобы вступить в беседу. А как еще поговорить. Говорить мы можем. Можем ли. Да, научились. Можем даже с юмором. Юмора нам хватает.
Мы обнаруживаем, реакция на эти примеры может достигать оснований, фундаментальных принципов нашего поведения, как мы реагируем один на другого. Эти принципы, способы существования, они всеобщи. Настоящим мы согласуем отправную точку, члены человеческого вида, все мы. Вникая в предмет, обнаруживается его все большая сложность, проникающая во все части общества, от любого Совета Государственной Безопасности и его правительства и выше, и ниже. Люди лицом к лицу вступают в конфронтацию со всеми начальствами, органами, отрядами правопорядка, другими, армейскими, безопасностью, местной и заграничной, в роли защиты или обвинения, судебной, присяжной, карательной, внесудебной, упрощенного судопроизводства и всегда с правительством, как неотъемлемым государственным органом, демократически избранным, должным образом назначенным.
Это ведь мы сталкиваемся лицом к лицу с начальствами. А кто мы такие. Мы те, кто ищет. Многие коллеги, многие люди. Существует дезинформация и пропаганда. Раньше она усиливалась, а теперь укрепляется и укрепляется снова. Немногие из нас заметят это, забеспокоятся. Кто может горевать, открыв для себя реальность контроля со стороны Государства. Признано, что этот контроль существует. Все могут полностью отдаться политической деятельности, придя к пониманию репрессий, которые существуют в обществе, в культуре, в нашем сообществе. Отдельный человек приходит к пониманию, свободно принимает его. Конфронтация может быть непосредственной. Это делает честь. Приезжий может уважать это, внимательно разглядывать. Люди, чуждые нашей стране, также имеют опыт, другой. Кто-то им не изнурен, они вне этих много более утомительных обстоятельств. А мы изнурены, очень многие из нас, все тело болит.
Некоторые не желают слушать того, что мы говорим, продолжая приводить нам примеры из международных кругов, про детей, идущих из школы. Какой еще школы. Это наша страна, родина.
Примеры, они для нас, но нам не нужны примеры, столь излюбленные заграничными источниками.
Ну пожалуйста, выслушайте нас.
Да выслушаем, выслушаем, что нам еще остается, слушать дозволено. И нам предлагают примеры, про владельца одного пса, который покусал одного ребенка, ну да. Маленькие девочки и огромных размеров псы, злонамеренные псы, один такой просто перескочил через высокую изгородь или забор частной собственности, да, сада, и как таковой впился зубами в ногу ребенка, худенькой девочки, хотя крови видно почти что и не было. Сэр, в реальном мире природы такие явления не единичны. Существуют обидчики, порочные люди, еще более порочные. Нам приходится думать об этом. Может это и теория, но такова и практика, таков мир и нормы его поведения. Маленькие дети как таковые, каковы бы они ни были, подвергаются нападениям, жестоко, безжалостно, да, огульно, со стороны этих все более крупных физических лиц, сильных физических лиц, еще более порочных обидчиков, за которыми стоит мощь всех кругов, армейских, юридических, таковы же тогда и агенты терроризма, персонально, независимо. Это возможно. Кто бы мог подумать.
Выходит, это все то же самое, когда соседей и родственников, старых женщин выволакивают на улицу и открывают стрельбу по их ночным одеждам и волосам, или группы стариков раздевают догола и связывают им мошонки одну с другой, одну с другой, одну с другой, по цепочке, чтобы водить их по улицам и чтобы другие члены общества могли глумиться над ними, а если нет, то и они будут подвергнуты карательным действиям безопасностью, армейскими или еще какими государственными оперативными, уж какие найдутся.
