Сергей Арзуманов - Винодел
Макс изредка записывал за лектором и не переставал думать об Анлор. Когда лекция закончилась, Анлор сама подошла к Максу.
— Ну что, будущий винодел, ты все запомнил?
— Да.
— А почему ты никогда ничего не записываешь?
— Я так все запоминаю.
— Таких умных не бывает.
— А ты все записываешь?
— Нет, мне не надо.
— Как это не надо?
— Мой отец и так меня научит, как делать вино.
— Тогда зачем ты поступила в университет?
— Шанталье, ты правда такой наивный.
— Я тебя не понимаю.
— Девушки приходят в университет не для того, чтобы учиться.
— А для чего?
— Чтобы найти мужа.
— Какого мужа?
— Да, Шанталье, в вашем замке точно все с приветом. Ладно, пока, смотри не пропусти следующую лекцию, а то профессор не переживет.
Следующей в расписании стояла лекция профессора Жюно:
— Бактерицидное действие вина имеет многогранный характер. Многолетние опыты показали, что бактерии тифа и холерные вибрионы, кишечная палочка, дизентерийные палочки гибнут в вине, даже разбавленном наполовину водой. В зависимости от сорта и возраста вина на это уходит от 20 минут до нескольких часов. Живучими оказались бактерии туберкулеза. Вино убило их только через неделю после введения.
— Профессор, ну тогда больным туберкулезом нужно прописывать недельный интенсивный курс энотерапии.
— Друзья мои, я ценю ваше чувство юмора, и тем не менее мы говорим о серьезных вещах. Впервые вино в лечебных целях начали давать солдатам во время Первой мировой войны.
— Ну конечно, наша армия без вина воевать не могла.
— Не угадали, Шанталье, вино как лекарственное средство впервые начали выдавать в австро-венгерской армии. Венгерский ампелографический институт накануне Первой мировой завершил исследования по воздействию вина на тиф и туберкулез и рекомендовал армейскому командованию выдавать солдатам и офицерам вино для профилактики этих заболеваний.
— Профессор, если вино так полезно, почему мы его так мало используем в лечебных целях?
— Это хороший вопрос, на который у меня нет точного ответа. Могу вам сказать только одно, катализатором взрыва интереса к вину стали американцы. Только в 80-х годах прошлого века американцы, помешанные на здоровье, обнаружили «французский парадокс» и начали изучать полезные свойства вина. Но самое парадоксальное в том, что полезные свойства вина были изучены и протестированы научно еще русскими учеными-виноделами. Русские еще в 60-е годы выяснили все полезные свойства вина и, конечно, его главное свойство — протектора сердца и кровеносной системы.
— Русские?
— Это еще раз доказывает одну простую мысль: вино и виноград — это не наша собственность, у нас нет патента на них, это достояние мира и мир, может, удивит нас тогда, когда мы этого совсем не ждем.
— Профессор, но ведь мы не можем уследить за всем миром.
— Обязаны, как цитадель виноделия мы должны собирать информацию отовсюду.
— Зачем, профессор, пусть они делают свое вино, а мы будем делать свое.
— Мир изменился, господа.
— Разве настолько сильно?
— Да, вот вам еще на закуску — потрясающие данные о взаимодействии вина и антибиотиков. Казалось бы, все знают, что алкоголь и прием антибиотиков не совместимы. И здесь опять в который раз вино доказывает нам, что воспринимать его как алкоголь нельзя. Это очень сложный биохимический напиток с содержанием природного, исключительно органического алкоголя.
Чаще всего встречается синергический эффект, то есть вино усиливает действие антибиотиков в крови. Самое потрясающее, что науке точно известно, что вино усиливает действие антибиотиков пеницеллиновой группы.
Люди глупы и с удовольствием потребляют лекарства, произведенные химическим путем. Миллиард человек в мире пьют таблетки для понижения холестерина. Они не могут поверить в то, что 300 граммов недорогого красного вина лучше справятся с этой проблемой. Они даже соглашаются, когда им об этом рассказывают, но потом все равно пьют химию. — Жюно закончил лекцию и обратился к Максу:
— Ну что, месье Шанталье, вы исследовали взаимосвязь между вином и женщиной в жизни мужчины?
— Да, профессоре.
— Ну что же, мы вас слушаем.
— Спасибо. Итак, Македонский покорил полмира, завоевал все, что можно, спал, с кем хотел, женился на Роксолане, к которой не испытывал никаких чувств. За всю свою короткую жизнь не испытал чувства любви ни к одной женщине. Александр ни разу в своей великой жизни не был влюблен в женщину.
Аудитория молчала.
— Дальше. Нерон не имел любящей жены, постоянно находился под влиянием матери. Ататюрк был женат всего два года, после чего жена от него ушла. Черчилль был одиночкой всю жизнь.
— То есть вы хотите сказать… — начал было Жюно.
— Да, профессор, и великий Сократ, который был несчастен в браке, выпил яд из чаши с вином, и герцог Кларенский легко расстался с жизнью, когда узнал, что любимая перешла на сторону врагов.
— А это что за история?
— В борьбе за английский трон герцог проиграл, и его возлюбленная предала его. Когда ему предложили выбрать себе смерть, он попросил утопить его в бочке с мадерой и бросить в Темзу.
— Великая смерть.
6
Учебный год подходил к концу, и Макс шел на последнюю лекцию Жюно.
— Сегодня у нас последняя лекция в этом году, и я хочу дать вам пищу для размышления на время ваших каникул.
— Профессор, но ведь мы уходим на отдых.
— Винодел отдыхает тогда, когда все работают, и работает тогда, когда все отдыхают.
— Но, профессор…
— Но, да, есть место на Земле, где все наоборот.
— Это как, профессор?
— С ног на голову.
— И где это?
— В Чили.
Аудитория смолкла и ждала чего-то нового.
— Сегодня мы поговорим о Чили.
— Профессор, а почему именно о Чили?
— Потому что нигде больше нет такого французского присутствия.
— Профессор, вы хотите сказать, что французы работают в Чили?
— Да, друзья мои, не просто работают, а делают из Чили новую винодельческую державу.
— Профессор, мы еще не отошли от русского шока, а вы нам рассказываете, что на конце света французы делают вторую Францию.
— Именно, друзья мои, именно. Чили — это и есть наш Эльдорадо. Первыми за океан пошли Ротшильды. И ничего удивительного. После разгромной дегустации в Париже в 1976 году, многие французы были в шоке. Ротшильды проиграли американцам. Они не могли понять, как никому не известные вина из Америки могли стать лучше, чем их французские гранды. И главное, кто и когда успел их сделать.
Ротшильды поняли: то, что нельзя победить, нужно возглавить. Древняя итальянская мудрость, друзья мои. Они нашли лучшего калифорнийского винодела Мондави, как ни странно, тоже итальянца, и вместе с ним сделали «Опус Ван» в Калифорнии.
— А при чем тут Чили?
— А потом самое невероятное: аристократичные и консервативные Ротшильды пришли в Чили — не в Австралию или Новую Зеландию, а именно в Чили.
— Почему, профессор?
— Потому что они разглядели в Чили новую угрозу, разглядели раньше других.
— Может быть, они знали что-то, чего не знали другие?
— Не знали, а предвидели, они поняли раньше других, что Чили взорвет мировые рынки качественным и недорогим вином, и чтобы и здесь не потерять инициативу, они вошли в Чили раньше, чем Чили атаковали нас.
Да, да, Ротшильды начали делать чилийское вино, когда о нем еще мало кто знал. Вместе с местным гигантом «Конча и Торо» они создали главное вино Чили — «Альмавиву». Вслед за ними двинулись и другие. Собственно, Чили для всего мира открыли Ротшильды.
— А что потом?
— За ними потянулись другие французы.
— Только французы?
— Нет, и испанцы, и американцы, но парадокс состоит в том, что ни в одной стране мира нет столько французских проектов, за пределами самой Франции.
— Аргентина, профессор, вы же рассказывали нам, что это винная супердержава Нового Света.
— Да, она производит вина больше, чем Чили, но из серьезных французов там можно найти только боковую ветвь лафитовских Ротшильдов, барона Бенджамина Ротшильда из медокского Шато Пейре-Лебадо, да, пожалуй, проект «Шато Шеваль Блан».
— И все, профессор?
— Из французов, пожалуй, все, а вот настоящая сенсация, так это винодельня «Чакра», которую открыла итальянская «Сассикайя».
— И что они там выращивают, профессор? — моментально оживился Макс.
— Пино Нуар.
— В Аргентине?
— Да, Шанталье, в Аргентине.
— Фантастика!
— Это не фантастика, а реальность, мои дорогие, и все эти факты еще раз доказывают мою основную теорему.
— Теорема Жюно! — выкрикнул кто-то из студентов.
