Елена Съянова - Гитлер_директория
Молодежные отделы и структуры входили в состав многих политических партий, однако к мысли Штреземана по-настоящему прислушались и приняли ее к исполнению одни национал-социалисты; остальным партиям оказалось не до того. Нацисты сделали ставку даже на детей. Правда, поначалу — лишь как на средство.
…1926 год. Действует запрет на публичные выступления Гитлера. Фюрер приезжает в Кёльн, где местный гауляйтер устраивает ему «камерные» выступления для рейнских буржуа, выкладывающих за входной билет по 300–500 марок (когда партийный казначей Шварц говорил: «Мой фюрер, не пора ли вам съездить в Кёльн?», это значило, что казна партии истощилась). В апреле 1926-го после «кёльнских гастролей» казну, как всегда, пополнили, но Гитлер рвется говорить с массой, и озадаченный гауляйтер обещает ему это устроить. Но как собрать митинг, не нарушая закона, по которому даже листовки и объявления клеить запрещается?!
Сообразительный гауляйтер поступает так. В кёльнских школах детям сообщают, что сегодня для них будет устроен спортивный праздник. В этой информации нет ничего необычного: штурмовики иногда проводили свои «учения», называя их «спортивными праздниками», на которые собирались в качестве зрителей (а в иных видах и участников) дети и подростки. Непривычно только название мероприятия — «Праздник Живого огня», и время — семь часов вечера. Дальше происходит следующее. В сумерках дети собираются на самом большом в городе спортивном поле. Им дают в руки зажженные смоляные факелы и учат строиться в геометрические фигуры. В десятом часу к полю начинают приходить родители: кто-то из любопытства; кто-то в возмущении. Негодующих вежливо задерживают на трибунах и ставят так, чтобы они могли созерцать своих чад сверху и со стороны. Раздражение постепенно гаснет — родители очарованы зрелищем и находят его красивым.
«С пылающими щеками, возбужденные от вида живого огня в детских руках, взрослые были готовым материалом. Фюрер остался доволен», — хвастался позже предприимчивый гауляйтер.
Детей тогда собралось около десяти тысяч (правда, это по партийным данным, которые всегда следует делить на два), но число взрослых можно смело на два умножать. Гитлер, естественно, перед ними выступил и «остался доволен».
Опыт кёльнского гауляйтера тут же переняли другие, например, гауляйтер Нюрнберга Юлиус Штрейхер. И тоже удачно.
Любопытный факт: когда прообраз Гитлерюгенда «Юнгштурм Адольфа Гитлера», созданный еще в 1922 году для 14–18-летних, в 1931 году образовал в своем составе Союз мальчиков (для 10–14 лет) и Союз девочек для того же возраста, численность членов НСДАП резко возросла. «Менее податливый материал двинулся за более податливым, — писал Геббельс, — тут тонкая психология».
(Психологи действительно знают такое явление, как постепенное дистанцирование родителей от своих подрастающих детей, начинающееся примерно с четырнадцатилетнего возраста. Десяти-двенадцатилетние же еще находятся в активном поле зрения взрослых.)
После прихода к власти нацистские лидеры направили свою энергию не столько на «тонкую психологию», сколько на размах и основательность.
«Мы начинаем с трехлетних детей. Как только ребенок научится думать, мы даем ему в руки флажок, потом — школа, Гитлерюгенд, штурмовой отряд, служба в армии. Человек попадает к нам в обработку, сам того не понимая, и когда он проходит через все эти стадии, его берет Фронт Труда и не отпускает до самой могилы, хочет он этого или нет», — писал вождь Трудового фронта Лей.
Трехлетние дети в военной или трудфронтовской форме, с флажками, тянущие ручонки в нацистском приветствии, были привычным зрелищем в тридцатые годы в Германии и вызывали умиление у иностранных кинооператоров, старавшихся запечатлеть их для истории.
Пятилетние дети в форме уже ходили строем, с такими, к примеру, речевками:
Тот, кто хочет стать солдатом,
Тот оружие должен иметь,
Заряжать его порохом должен
И гладкою твердой пулей!
Настоящий пик государственного внимания наступал, когда ребенку исполнялось десять лет. Все годы «тысячелетнего рейха» день 15 марта был совершенно особым днем в жизни немецких семей.
Ежегодно все мальчики, достигшие десяти лет к 15 марта, обязаны были являться в штаб-квартиру Имперского молодежного союза для регистрации.
Процедура обставлялась торжественно. Дети получали в подарок книги и значки; они выходили взволнованные, с сознанием исполненного гражданского долга. Ни они, ни их родители не представляли себе, какому тщательному изучению будут подвергнуты все сведения о мальчике и его семье, в особенности — о расовой чистоте. В течение следующих тридцати пяти дней (с 15 марта до 20 апреля, дня рождения фюрера) функционеры штабов Имперской молодежи решали все будущее мальчика, сортируя карточки с данными по определенным категориям.
«Расово чистые» зачислялись в «Юнгфольк», младшую группу — от 10 до 14 лет. Необычайно пафосная процедура приема происходила 20 апреля — в день рождения фюрера.
…Мой дорогой Генрих!
Сегодня, 15 марта 1942 года, мне поручено послать тебе торжественное поздравление по поводу твоего предстоящего вступления в ряды Молодежи Адольфа Гитлера. Как каждый «пимпф» (член «Юнгфольк»: от 10 до 14 лет, — Е.С.), ты, конечно, твердо знаешь «швертворте» (нацистская клятва верности. — Е.С.) и «Хорст Вессель» (нацистский гимн. — Е.С.) и легко пробежишь 60 метров за 12 секунд (норматив. — Е.С.). У тебя еще есть четыре года, чтобы научиться остальному. Поздравляю и крепко обнимаю тебя.
Твой друг Кронци
15 марта 1942 года, Берлин
Это письмо написано старшим сыном Мартина Бормана, двенадцатилетним Адольфом Мартином Борманом, которого в семье звали Кронци (от кронпринца. — Е.С.), — десятилетнему Генриху Лею, младшему сыну лидера Трудового фронта.
Генрих Лей с 1939 года вместе с матерью и сестрой жил за границами рейха (Франция, США, Швейцария). В этой семье царили совсем другие настроения и принципы воспитания, и письмо Кронци было, конечно, написано под диктовку его отца с изрядной долей издевки над соратником, вынужденным мириться с такой формой протеста своей жены.
Вполне вероятно, что Борман (с той же издевательской подоплекой) посоветовал Гитлеру именно Лею поручить разработку устава для «Орденсбурген» — «Рыцарских замков» — закрытых учебных заведений для формирования нацистской элиты — учебных заведений высшей категории, после «школ Адольфа Гитлера» и «Наполас» (национал-социалистических школ).
Лей разработал, причем сразу для всех трех категорий. И предложил… Борману отправить в первое же открывшееся такое заведение своего старшего сына, для примера. Одиннадцатилетний, пухлый, приземистый и черноволосый Кронци стал воспитанником школы Адольфа Гитлера, где идеалом считался высокий голубоглазый блондин, гибкий и ловкий; спорту уделялось пять с половиной дней в неделю, преподавание немецкого языка велось по нацистским газетам, а литературы — по антисемитскому еженедельнику «Дер Штюрмер»[1].
Если бы «тысячелетний рейх» дожил до восемнадцатилетия Кронци, то есть до 1948 года, то сын Бормана безусловно попал бы в один из «Рыцарских замков» в Гроссинзее, Зонтхофене или Мариенбурге, где на тысячу воспитанников приходилось пятьсот преподавателей и инструкторов. Правда, после шестилетнего обучения в «школе Адольфа Гитлера» Кронци обязан был бы еще два с половиной года отработать в «Службе труда рейха», либо четыре года пробыть на партийной работе, но сына Бормана, конечно, от этих повинностей освободили бы.
Молодая элита буквально рвалась поскорей попасть в эти «рыцарские замки», окруженные мистическим ореолом тевтонского рыцарства.
Чему их там учили, можно судить хотя бы такому стандарту, утвержденному Леем:
«…По шесть часов в день должно быть уделено верховой езде, поскольку это укрепляет и поддерживает ощущение полного господства над живым существом».
Именно эта цель — достижение господства над живыми существами — и была сутью всего воспитания и образования молодежи Третьего рейха.
«Любое знание есть диверсия против самообладания, — считал Гитлер. — Национал-социалистическое государство должно стоять на двух образовательных идеях. Первое — разжигание огня в сердце моей молодежи и внедрение в ее разум понятия расы. Второе — готовность победить или умереть. <…> Конечная цель образования моей молодежи — создание нового человека, фанатически преданного национал-социалистической идее»
А ведь в течение четырех предшествующих «Третьему рейху» столетий образовательная система Германии считалась лучшей в мире. В Германию всегда ехали учиться. Как нацистам удалось развалить эту систему всего за два года?!
