Ирвин Шоу - Полное собрание рассказов. 1957-1973
Маннихон сел.
— И сиди, не вставай! — потребовал Крокетт.
— Так вот, что я говорил? Вскрытие показалось, — продолжал Тагека, — что пациент умер естественной смертью. Никаких следов необычного вещества в его органах не обнаружено. Смерть тихая спокойная и наступила, как полагают, в результате внезапной вторичной реакции отторжения на канцерогенные вещества в области предстательной железы. Но нам-то все известно, само собой.
— Боже, да я ведь убийца! — воскликнул Маннихон, горестно обхватив голову руками.
— Нет, не могу я выносить подобный язык в своем доме, Горшок! — отреагировал Тагека. — Может, лучше нам все же отказаться от его услуг?
— Флокс, если ты хочешь вернуться в свой отдел моющих средств и растворителей, — тихо произнес Крокетт не поднимаясь с кушетки, — скатертью дорога. Тебе известно, где дверь.
— Именно это я и намерен сделать! — Маннихон встал и пошел к выходу.
— Зря ты это, парень, — теряешь большую часть из миллиона долларов, — донесся до него ровный голос Крокетта.
Маннихон резко остановился — и повернул назад; снова сел на капитанский стул, выдавил:
— Ладно, выслушать готов все, пусть самое плохое.
— Три дня назад я был в Вашингтоне, — начал Крокетт. — Зашел к одному старому другу, Саймону Бансуонгеру, — вместе учились в Бостоне. Ты, конечно, о нем не слыхал. Да не только ты, — никто о нем ничего не слыхал. Потому что он работает в ЦРУ и там — большой человек. Очень большой. Я вкратце изложил ему суть нашего проекта. Мое сообщение сильно его заинтересовало; пообещал мне созвать совещание в своей конторе, пригласить на него кое-каких своих парней для брифинга и выработки предложений. — Крокетт посмотрел на часы. — Будет здесь с минуту на минуту…
— ЦРУ? — Теперь уже Маннихон абсолютно ничего не понимал. — Зачем вам все это нужно? Ведь они посадят нас всех за решетку.
— Как раз наоборот, — возразил Крокетт. — Спорю с тобой на пару «Александеров» — вот увидишь, он явится сюда с хорошим, многое сулящим предложением.
— Но что им от этого? — Маннихон не сомневался: вся эта морока постоянное недосыпание сказались на рассудке Крокетта — пробили в нем не подлежащие ремонту бреши. — Что они хотят получить от «раствора Маннихона»?
— Помнишь первый день, Флокс, когда ты пришел ко мне? Крокетт все же поднялся с кушетки, в носках прошлепал к бару и налил себе еще один «Джэк Дэниел». — Я сказал тогда: мы пытаемся ответить на один вопрос и не можем. Помнишь?
— Более или менее, — признался Маннихон.
— Помнишь, в чем заключался этот вопрос? — Крокетт попивал плещущуюся в стакане вязкую жидкость. — Я освежу твою память, восстановлю клетки, реактивирую старые, поизносившиеся нервные узлы. А вопрос такой: «Что такое, черт подери, желтые, которые заполонили всех нас, как кролики Австралию?». Помнишь?
— Да, помню. Но какое отношение имеет ЦРУ к…
— ЦРУ, приятель, знает точно, что такое желтый цвет и что нас заполонило. — Помолчал, бросил кубик льда в стакан и размешал. — Речь — о китайцах, приятель.
Раздался звонок в дверь.
— Должно быть, это бансуонгер. — Кокетт пошел открывать.
— В последний раз выполняю работу вместе с таким подлецом, как ты, Маннихон, — ледяным тоном бросил Тагека. — Ты психически неуравновешенный тип.
В комнату Крокетт вернулся вместе с человеком, чья внешность говорила, что он неплохо зарабатывал бы на жизнь, играя женские роли в те старые дни, когда повсюду царил водевиль. Тонкий и гибкий, как тростинка, с прекрасной белокурой шевелюрой, маленьким ртом и румяным лицом.
— Сэр, хочу представить вам своих партнеров, — обратился к нему Крокетт.
Первым представил Тагеку — тот отвесил вежливый поклон, — потом Маннихона, который, пожимая Бансуонгеру руку, не мог заставить себя посмотреть ему прямо в глаза. Рука твердая, совсем не соответствующая женственному облику.
— Мне «Джэк Дэниел», Горшок! — попросил гость.
По-видимому, любимый напиток в колледже в старом Бостоне; голос скрипучий, жесткий, как кремень.
Со стаканом в руке Бансуонгер сел на один из надраенных щеткой, выскобленных столов из сосновых досок, вызывающе скрестив ноги.
— Так вот, ребята, в моей конторе считают, что вы провели небольшое, но классное творческое исследование, — начал он. — Мы сами поставили ряд тестов, и все они подтверждают вашу документацию на сто процентов. Вы разговаривали с Квелчем?
— Да, сегодня, — кивнул Тагека. — Результаты положительные.
— Ребята в конторе сказали мне, что ни капли и не сомневались, — подхватил Бансуонер. — Какой смысл толочь воду в ступе? Он нам нужен — раствор. Мы уже определили предварительные зоны — цели. Источник Янцзы, три-четыре озера на севере, два-три притока Желтой реки, — в общем, такие вот места. У вас нет случайно под рукой карты Китая?
— Нет, к сожалению, — отвечал Тагека.
— Жа-аль, — протянул Бансуонгер. — Помогла бы нашим ребятам составить себе полную картину. — И посмотрел по сторонам. — Как у вас здесь приятно. Вы и представить не можете, сколько дерут за более или менее удобное жилье в Вашингтоне. Само собой разумеется, русские нам помогут. Мы уже их прозондировали. В таком случае все становилось куда благопристойнее, уменьшается риск. Продолжительная граница с Сибирью, все эти снующие туда-сюда делегации… В этом-то вся и прелесть — никакого шума, никакого грохота. Мы как раз долгие годы искали — что осуществить без лишнего шума. Но ничего удовлетворительного не подворачивалось. Ваши ребята проводят все тесты сами, до конца? Что-то не заметил этого в вашей документации, просмотрел правда, торопливо, но все равно, нужно сказать, удивился.
— До какого конца? — робко поинтересовался Маннихон.
— Флокс! — устало одернул его Крокетт.
— Маннихон! — предостерег Тагека.
— Вплоть до эффективной реакции с самым низким процентом содержанием раствора в воде, — пояснил Бансуонгер.
— Мы, сэр, особо не перенапрягались, — сказал проинформировал его Крокетт. — Работали только по ночам.
— Поразительная эффективность! — Бансуонгер сделал маленький глоток виски из своего стакана. — Мы провели кое-какие испытания. Одна двухмиллиардная в каждом объеме питьевой воды. Одна трехмиллиардная в каждом объеме соленой воды. — И засмеялся звонко, словно девушка, вспомнившая вчерашний веселый вечерок. — Мы обнаружили любопытный побочный эффект: раствор вылечивает желтуху. Можете создать свою компанию — фармацевтическую — заработать на этом внушительную сумму. Само собой разумеется, необходимо разрешение врачей. Вы должны добиться, чтобы никто не использовал его на представителях Востока, иначе успех дорого нам всем обойдется, черт подери! Но это так, просто деталь. А теперь, — он переменил положение ног, перейдем к практическим вопросам. Мы выплачиваем вам ровно два миллиона долларов — из особых фондов. Так что вам ничего не придется платить этим ребятам из налогового управления — ни цента. Ни письменных документов, ни записей. Игра стоит свеч, — без крохоборства.
Маннихон снова тяжело задышал.
— Что с вами, сэр? Все в порядке? — В голосе Бансуонгера прозвучала непритворная тревога.
— Да-да, в порядке. — Но все никак не мог успокоить дыхание.
— Само собой разумеется, — продолжал Бансуонгер, все еще с подозрением поглядывая на Маннихона, — если мы когда-либо его применим, вы можете рассчитывать на выплату гонораров. Но мы не гарантируем, что применение состоится. Хотя, если судить по тому, как нынче развиваются события… — И не договорил до конца.
А в сознании Маннихона мелькали в эту минуту разноцветные «Феррари», соблазнительные девушки в облегающих ярких брючках…
— Еще одно, и я ухожу, — вел свою речь Бансуонгер. — Завтра улетаю с визитом в Венесуэлу. Слушайте меня внимательно. — Взгляд его напоминал Маннихону точно наведенный на жертву прицел. — Мне причитается двадцать процентов от общей суммы — одна пятая, за оказанные услуги. — Он оглядывал лица присутствующих.
Крокетт кивнул; Тагека тоже; Маннихон вслед за ними, но не сразу.
— Лечу в Каракас, — весело уточнил Бансуонгер и допил свой стакан.
Все, по кругу, обменялись рукопожатиями.
— Завтра сюда к вам придет один парень, — предупредил Бансуонгер, — с уловом. Наличными, само собой. Когда вам удобнее, в какое время?
— В шесть утра ответил Тагека.
— Решено. — Бансуонгер торопливо отметил это в записной книжке с обложкой из крокодиловой кожи. — Очень рад, что ты зашел ко мне, Горшок. Не провожайте. — И удалился.
Оставалось сделать кое-что еще: раз им собираются заплатить наличными, — определить размеры компенсации, которую получает Тагека за эксклюзивные права в бассейне Карибского моря, а Маннихон — за десятилетнюю долю в странах Северной Европы. Все подсчеты не заняли много времени, — Тагека оказался таким же способным математиком, как и патологоанатомом.
