Бернар Вербер - Смех Циклопа
Лукреция мечется по кабинету.
– Вы действительно верите, что она вернется и отдаст нам «Шутку»?
– Верить – это не наше дело. Верить должны священники и мистики. Мы – журналисты, ученые, мы смотрим, слушаем, чувствуем и пытаемся найти связь между событиями и свидетельствами, чтобы узнать истину.
Лукреция подходит к креслу и падает в него с громким вздохом.
– Господи, мы были уже у цели, она обвела нас вокруг пальца, а мы не решились ее остановить! Ужасно обидно!
Исидор изучает книги на дальних полках.
– Вы можете себе представить, что такое жизнь без смеха? Дарий Возняк, подаривший столько веселья людям, навсегда лишил одного человека способности смеяться. И этим подписал себе смертный приговор.
Лукреция не слушает его.
– Она затуманила нам мозги. Она сбежала домой! Надо взять ее адрес и ехать к ней. Или дать ее описание полиции, чтобы ее арестовали.
Дверь открывается, и в кабинет входит доктор Катрин Скалез с толстой папкой под мышкой.
– Извините, – говорит она. – Надеюсь, что я отсутствовала не слишком долго.
– Мы остановились на том, что вы открыли сейф и взяли «Шутку, Которая Убивает», – несколько смущенно произносит Лукреция.
– Точно.
Специалистка по физиологии смеха садится за стол и снова предлагает Исидору и Лукреции апельсинового сока.
– Что же было дальше? – спрашивает Лукреция, сгорая от нетерпения. – Вы прочли ее?
– Да.
– И что произошло?
– Агеластия помогла ей справиться со смехом и спасла от смерти. Она осталась жива, – говорит Исидор. – Катрин Скалез оказалась одной из немногих, кто может безнаказанно прочесть абсолютную шутку.
Доктор улыбается.
– Шутка действительно необыкновенная. Особенно если учесть, что ее автор – простой юморист-любитель, и придумана она во времена Соломона, три тысячи лет тому назад. Ее действие рассчитано так же тщательно, как ход самых точных часов. Как только ты прочел первую фразу, тебя охватывает желание прочесть вторую, которая будит в тебе неистребимое любопытство; ты читаешь третью, и у тебя перехватывает дух от изумления.
Я больше не могу. Я должна прочесть ее. Что там, в этой проклятой шутке? ЧТО ТАМ? Возьми себя в руки, Лукреция, или ты лопнешь!
— Три фразы: голова, туловище, хвост. И получается смертельно опасный, живой монстр. Как дракон. Этот Ниссим, несомненно, значительно опережал свою эпоху.
– Ну, и что же там? – зачарованно спрашивает Лукреция.
– Это лучшая шутка из всех, что я когда-либо слышала. Я не могла смеяться уже долгие годы, но тут во мне словно разблокировался какой-то механизм. Я почувствовала внутри напряжение и трепет. Я расхохоталась. Накопленные за все это время силы словно проснулись во мне. Мозг взрывался, в нем словно происходило извержение вулкана. Я смеялась, смеялась, смеялась. Я плакала от смеха.
– И?..
– Я не умерла, если вас это интересует. И разговариваю с вами.
– Я всегда знал, что она не действует! – замечает Исидор.
– Вас спасла ваша болезнь.
– Я вылечилась. Эта шутка избавила меня от агеластии.
– Значит, она действует! Значит, это правда, что она убивает! – говорит Лукреция восхищенно.
– Нет. Шутка не действует. Доктор же вам сказала, что она прочла ее – и осталась жива, – возражает Исидор.
– Доктор – это исключение. А для обычного человека эта шутка смертельна!
– Она не действует! – восклицает Исидор.
– Действует! – взрывается Лукреция.
– Нет!
– Да!
Зачем он упорствует? Он же знает, что я права. Он сам сказал: из-за своей болезни Катрин просто расхохоталась, а в противном случае она бы умерла.
Доктор Катрин Скалез прерывает спор.
– Ваш друг прав, мадемуазель. Шутка не действует. Это просто очень хорошая, необыкновенно хорошая шутка. И все.
Я уже ничего не понимаю.
— А как же тысячелетнее предание о «Шутке, Которая Убивает»?
– Люди, которые рассказывали, что эта шутка может убить…
– …были просто обманщиками. Это лишь слухи, легенды, ничем не подтвержденные домыслы, – заканчивает Исидор.
– Но…
Специалистка по физиологии смеха кивает головой.
– Увы, мадемуазель, ваш коллега прав. Это очень хорошая шутка, но она не смертоносна. Если кто-то и умирал, то только люди с очень слабым здоровьем, уверяю вас. Легенда о «Шутке, Которая Убивает» знакома всем юмористам. Я знаю, что вера может влиять на реальность. Беззаветная вера способна превратить вымысел в правду.
– «Стремление к вере несовместимо со стремлением к истине», – вздыхает Исидор, одной фразой подводя итог всем религиозным войнам. Я вот считаю, что самолет летит в небе только благодаря вере пассажиров. Они уверены, что гора железа и пластика легче облаков. Но лишь только в душу одного из пассажиров закрадывается сомнение… все, самолет падает.
Лукреция нервничает. Ее зеленые глаза мечут искры.
– Итак, вы узнали, что «Шутка, Которая Убивает», возможно, вовсе не так смертельна…
– Но от мести я отказываться не собиралась. И мне пришла в голову идея, как сделать легенду реальностью.
– Восхитительно, – с восторгом говорит Исидор.
Черт, это что, сон? Да он ухаживает за ней! Что в ней такого, чего нет у меня? Я красивее, моложе, свежее. Она… она… она совершенно обычная женщина. Даже волосы не особенно чистые. А руки? Она ногти грызет. Маникюр, видимо, не делает никогда. Его просто впечатляет ее ученая степень.
Доктор Катрин Скалез достает из ящика стола красный клоунский нос и начинает перекатывать его вокруг пальцев с ловкостью человека, обучавшегося жонглированию.
– И что же?
– Я сама сделала «Шутку, Которая Убивает». Шутку, которая действительно убивает тех, кто ее читает.
Исидор и Лукреция удивленно переглядываются.
– Мне казалось, что я должна продолжить, вернее, закончить работу, начатую Ниссимом бен Иегудой три тысячи лет назад. Он нашел направление, а я должна дойти до цели. Это стало возможно только в наши дни. Я знаю все, что происходит в нашем организме во время смеха. Я знаю, как воздействуют на человека разные типы шуток. Я миллиметр за миллиметром следила за продвижением шутки по мозгу.
– Но как можно создать такое чудо? – спрашивает Исидор.
– Я поняла главное: смех очень субъективен. Люди разного пола, разного возраста, разных культур, разных стран, разного уровня интеллекта смеются над разными вещами.
– Профессор Анри Левенбрук сказал, что почти все люди на Земле смеются, когда пукает собака.
– Так оно и есть, но это скорее добродушная, легкая улыбка. А шутка Ниссима – универсальное оружие, вызывающее максимальный эффект у огромной аудитории.
Лукреция вскакивает с кресла и кричит:
