Это могли быть мы - Макгоуэн Клер

В дверях появился свет – вышла Маргарет в своем цветастом наряде.

– Кто здесь? У нас нельзя курить.

– Мы на улице, – ответила Эйми, бросая на нее угрюмый взгляд точь-в-точь как строптивые девчонки из школы, с которыми Кейт всегда хотелось подружиться.

– Что ж… Пора на групповую беседу.

– Идем, Кейт, – сказала Эйми.

Она взяла новую подругу за руку и потушила сигарету о стену другой рукой, и Кейт ощутила давно забытое чувство. В этой разнородной, пестрой группе она чувствовала себя спокойно.

– Теперь ему восемнадцать, и приходится бороться за все, – говорила Эйми. – Подгузники, я на них разорюсь, девчонки. Коляска, поручни, сиделки – уже не знаю, в чем нам откажут дальше. Это пугает.

Они встретились за чашкой кофе в городе вместе с еще одной мамой из группы – Кейт немного обидело то, что она оказалась не единственной присутствующей при исповеди Эйми. Сара была милой и простодушной, и ей еще не было тридцати. Говорила она с акцентом уроженки Сент-Люсии, что все еще было необычно для преимущественно белого города, где жила Кейт. Ее шестилетний сын Алексис страдал миодистрофией Дюшенна, уже был прикован к инвалидному креслу, и, скорее всего, ему не светило дожить до двадцати. Он сидел неподалеку, оглядываясь вокруг с пытливым любопытством, хотя у него уже возникали проблемы с речью. Кирсти была в своей коляске, а Дилан, сын Эйми, сидел за соседним столиком. На нем была каска, которую приходилось носить, чтобы он не разбивал себе голову. Кейт видела, как люди поглядывали на него, и ощущала знакомый прилив злости и ужаса от того, что ожидало в будущем Кирсти.

Сердце колотилось от осознания того, в чем она собиралась признаться.

– Вы когда-нибудь задумывались… ну… почему именно я? – говорила теперь она. – Это нечестно. У всех вокруг просто есть здоровые дети, которые вырастут и будут жить своей жизнью, а у нас… вот. Я просто не могу и не чувствую себя так же, как они. Как все эти счастливые мамочки. Я просто этого не чувствую.

Она уловила это – короткий обмен взглядами между Сарой и Эйми. Значит, даже между ними были вещи, о которых нельзя было говорить.

– Мне всегда кажется, что он был послан мне с какой-то целью, – с сомнением произнесла Сара.

Кейт запоздало заметила на ее гладкой груди распятие. Ну конечно. Для нее все выглядит иначе.

– Господь знал, что мне по силам справиться, и я справляюсь. К тому же он такой удивительный! Он так полон любви, радости! В самом деле!

Она говорила от всего сердца. Она улыбалась, глядя на своего сына, наверное, думая о том, как сильно должна любить мальчика в то короткое время, которое ему отпущено.

– Понимаю, что это трудно, Кейт, – сказала Эйми. – Но они все равно – наши дети. Разве не так? Все работает точно так же. Ты понимаешь, о чем я? Любовь.

Кейт энергично закивала.

– Да, разумеется! Я иного и не имела в виду! Господи, нет, конечно.

Но это работало не так. Во всяком случае, для Кейт. И дело ведь было не в Кирсти, верно? Потому что и к Адаму она не испытывала той любви, о которой они говорили. Она спрятала эту мысль в темный уголок, притворившись, что ее просто неправильно поняли, а вскоре Сара сказала, что пора везти сына домой, и Эйми тоже встала, приступая к долгому процессу сборов Дилана в путь. Она чмокнула Кейт в лоб, но Кейт понимала, что ее осуждают. Даже среди людей, которым было труднее, чем ей, она была недостаточно хороша. Она сидела, чувствуя, что Кирсти пора везти домой: дочь начала плакать, и ее плач переходил в громкие вопли. Она потерпела неудачу. Она просто не была на это способна. Быть матерью, женой. Любить.

– Кейт? Это ты?

Она не сразу вышла из ступора, покачивая коляску. Подняв голову, она увидела говорящего, и вдруг устыдилась неухоженных волос и мешковатых джинсов.

– Ой! Привет…

Дэвид Макгрегор. Ее прежний начальник на телестудии, который когда-то взял ее на работу. Он был в костюме, подтянутый и красивый, хоть и старше ее лет на десять. Кейт не видела его с того дня рождения три года назад. Она вспомнила, как рада была, когда он пришел и увидел ее дом и то, как здорово она все организовала на вечеринке.

Он постарался не вздрогнуть, когда раздался истошный рев Кирсти.

– Понимаю, у тебя забот полон рот.

Она заметила, как он посмотрел на коляску тем взглядом, каким смотрят тогда, когда все понимают, но не знают, что сказать. От стыда и желания защитить дочку Кейт захотелось спрятать ребенка под джемпер. «Она не виновата! Не смотри на нее так!»

– Мы все очень расстроились, когда ты не вышла на работу, Кейт. Это большая потеря.

– Я планировала, но… не могу.

Она показала на коляску.

– Ты очень хорошо справлялась. Особенно тогда, когда нам удавалось показать тебя на экране. Это было просто идеально.

Кейт с ужасом поняла, что вот-вот заплачет. Она проглотила слезы вместе с остывшими остатками кофе.

– Мне это нравилось. Просто… я всегда именно этим и хотела заниматься. Но сейчас меня бы даже не взяли на работу. В таком-то виде.

– Ты все еще красивая, – сказал он.

И вдруг она заметила взгляд, которого давно уже не видела от мужчины. Желание, но теперь окрашенное печалью, горечью утраты, и ее тело начало реагировать, поразив ее саму осознанием, что она всегда это понимала. Он стоял так близко, что она почти чувствовала запах его кожи. Бледное запястье ниже часов. Легкая седина на висках. Дэвид. Конечно! Почему она раньше этого не понимала?

Его это осознание тоже, похоже, потрясло, потому что дальше он пробормотал:

– Э… в общем… рад был…

Кирсти закричала громче – она проголодалась. В кафе или ресторанах почти не бывало того, что она могла есть, – Кейт привыкла просить суп и, возможно, картофелину, которую можно было бы в нем размять. Привыкла к постоянным странным взглядам. Привыкла быть не такой, как все.

– Прости, мне лучше…

– Да-да, конечно. Я только забежал забрать еду на вынос, – он на секунду замолк – это был один из моментов, решающих, каким путем пойдет жизнь дальше. – Может, как-нибудь пересечемся?

Кейт втянула в себя воздух, вдруг ощутив, что перехватило дыхание. Это было ничего не значащее предложение. Просто попить кофе. Поболтать. Но в действиях, меняющих жизнь, есть свое опасное очарование. Она каким-то образом чувствовала, что, ответив согласием на это вроде бы невинное предложение, она навсегда изменит свой брак, свою жизнь.

– Можем как-нибудь. Напишешь мне? – небрежно ответила она.

Письмо в электронной почте едва ли попадется на глаза Эндрю. По пути домой Кейт ощущала забытую энергичность в собственной походке, хоть и убеждала себя, что это пустяки. Встреча с коллегой. Возможно, новая работа. На самом деле, встретиться с ним – вполне разумная идея. Ничего такого, что вызывало бы чувство вины.

Адам, наши дни

Новый состав группы – Пит решил начать сольную карьеру после ссоры из-за выручки за концерт в Ланкастерском университете – три раза в неделю собирался на репетиции в комнате за пабом на Шордич-Хай-стрит. Они трудились изо всех сил, но потеряли почти два года концертов и репетиций, и Адам уже понимал, к чему все идет. Том начал поговаривать о том, чтобы найти нормальную работу, а не работать посменно в кофейне на Ливерпуль-стрит. Мэтт был хорош, да и девчонкам нравился, поэтому Адам боялся, что он тоже уйдет. Барри в жизни бы не бросил группу, но он был скорее техническим работником, чем музыкантом. Возможно, Адаму тоже стоило заняться сольной карьерой, соскочить до того, как все разбегутся. Это было бы хуже всего. Но гитарист из него, по правде говоря, был так себе. Было тяжело. Ему просто хотелось, чтобы все уже наладилось, чтобы не приходилось из последних сил карабкаться на неприступную гору, состоявшую из бесплатных и почти безлюдных концертов, безмозглых хозяев площадок, отзывов в бесплатных газетах, грошовых заработков от скачивания музыки через интернет.