Лариса Райт - Жила-была одна семья
— Мучаешься угрызениями совести? — обычно спрашивала Саша.
— Я? — Ира мгновенно вспыхивала, но упрямо отрицала всякие предположения о своих душевных муках: — Нет, конечно.
— Вот и я нет.
— Ну а если другой человек мучается, Сашенька?
— Пускай. Мне не жалко.
Ира была правильная, а Саша — нет. Ну а Вовка до последнего времени и вовсе считался неудачником. Так что им — младшим — было комфортно держаться вместе, подальше от готовых суждений, заученных фраз и высокомерного тона. Хотя последнее время Вовка не поддерживал Сашу в нападках на старшую сестру.
— Не кипятись, Сашуль, Ира просто желает нам добра, — отвечал он на жалобы об очередных нотациях о необходимости создания семейного очага.
— Что это ты ее защищаешь? — изумлялась Саша, а брат все переводил в шутку:
— Старый стал, сентиментальный.
— Тебе всего тридцать три.
— Христа в этом возрасте уже распяли.
— Ничего, ты еще поживешь.
Не пожил… Она уже не плакала, лежала на кровати, вбирала в себя остатки Вовкиной мудрости. Вытерла слезы, поднялась:
— Купальник, говоришь?
Необходимая тряпочка нужного размера и в яркую полоску вместо горошка обнаружилась за каких-нибудь пять минут в гостиничном магазине. Быстрая примерка, беглый осмотр себя в зеркало, резвые скачки по горячему песку, и вот она уже с удовольствием входит в море.
— А раньше я и не верила, что мертвые способны давать советы.
Саша произнесла фразу вслух и тут же поплатилась за это.
— А теперь верите? Вы умеете впадать в астрал и вызывать души умерших из космоса? — Какая-то тетка в цветастом купальнике и шляпе с широченными полями буквально схватила ее за руку и затараторила: — Вы для меня просто находка. Я приехала сюда залечить рану, а она все равно кровоточит. Вот если бы он сам мог сказать, что я должна остановить свои муки и продолжать жить, тогда я бы нашла в себе силы забыть и продолжить свой путь без него. Смерть близких — это так ужасно. Не представляю, как я переживу! — Женщина уже подобралась настолько близко, что поля ее шляпы закрывали Сашу от солнца.
— Соболезную, — механически произнесла Саша, сделав робкую попытку выбраться, но на ее пути попался крепкий орешек:
— Мой Толик — он был такой замечательный, такой ласковый, такой внимательный…
— Ваш муж?
— Муж? — брови мгновенно сложились в домик с острой крышей. — Господи, да что ему будет?! Вон в баре сидит, пиво потягивает, судоку решает. Японец, блин!
«Неужели сын?» — про себя ужаснулась Саша.
— Хомяк. Так вы мне поможете? Он должен сам отпустить свою мамочку!
— Сожалею. Я хомяков в космосе не встречала.
— Нет? — Дама недоверчиво оглядела Сашу и нехотя отступила.
Счастье. Еще несколько шагов, и можно плыть и чувствовать себя свободной от любых поползновений на личное пространство…
— Нет?
Саша резко обернулась — ее нахально рассматривал двадцатилетний юнец. Что ж, сама виновата: во-первых, со спины она и на пятнадцать потянет, а во-вторых, надо было соображать и просить у менеджера в аэропорту отель, где поменьше соотечественников. Хотя вряд ли стоило рассчитывать на богатый выбор гостиниц. В конце концов, турецкий курорт — совсем не то место, куда стоит приезжать без брони, надеясь на удачу. Но ведь когда-то в чем-то должно было ей повезти! Почему бы не в этот раз? Нашелся свободный номер в более чем приличном отеле — и это главное, а от назойливого внимания обитателей этого пятизвездочного рая при желании можно избавиться.
— Так кого ты встречала в космосе?
Саша поморщилась, демонстративно отвернулась и снова пошла в глубину. «Хам», — приклеила она ярлык и потеряла всякий интерес к тому, что происходило у нее за спиной. А оттуда все же долетали фразы:
— Слышь, красотка, поделись опытом! Русалка, не уплывай! А… ты, наверное, с другой планеты. Ку-ку, я есть человек разумный.
Последнее привело Сашу в восторг: кто бы говорил об уме!
— Э-э-э! Может, ты оглохла?! Я же с тобой разговариваю.
Она поежилась. «Скорее бы исчезнуть из поля зрения этого придурка!» Встала на мысочки, вытянула руки, приготовилась оттолкнуться от дна, чтобы погрузиться в воду и оказаться хотя бы на несколько метров подальше от неугомонного преследователя, как вдруг:
— Да ты ведь стоишь неправильно! Смотри, как надо нырять!
— Сашуля, ты неправильно стоишь. — Папа ласково хлопнул ее между лопаток. — Выпрями спину, вытянись в струнку. Вот, уже лучше. Давай, теперь пошла. Ну! Раз, два, три!
Саша сделала вдох, с силой оттолкнулась от бортика и в который раз свалилась в бассейн беспомощным кулем. Вынырнула злая, расстроенная. Еще больше расстроилась, когда увидела, как смеется отец.
— Нодарчик, умоляю тебя, покажи этой дурехе еще раз. Сил моих больше нет.
Девочка не успела обидеться на «дуреху», засмотрелась, как высокий черноволосый дядя Нодар не спеша подошел к бассейну, чуть присел, улыбнулся сквозь густые усы, подмигнул ей заговорщицки, легко оттолкнулся и исчез под водой. Ни всплеска, ни брызг. Лишь легкое колыхание зеркальной глади. И вот он уже на поверхности. Теперь в бассейне снова много шума: растирание плеч, фырканье, сплевывание капель с усов. А сверху, как из другого мира, доносится папин голос:
— Вот. Вот как надо. А у тебя какая-то ерунда получается.
— Ладно тебе, — дядя Нодар снова подмигнул Саше, — не кипятись, не обижай дочку. Я ведь не кто-нибудь, а мастер спорта. Я десять лет тренировался, а ты хочешь, чтобы она за пятнадцать минут научилась.
— Я просто хочу, чтобы она умела красиво прыгать.
— Вай. Да зачем ей это?!
Саша с любопытством крутила головой. Обычно папа и дядя Нодар не спорили, а тут вдруг начали, и не из-за чего-нибудь значительного, а из-за нее, из-за десятилетней девчонки!
— Любое умение в жизни пригодится, — сказал папа, и Саша даже кивнула. Это аргумент. С ним нельзя не согласиться. Вот и дядя Нодар не спешил отвечать. Вылез из воды, вытерся махровым полотенцем, обдумал что-то, взвесил, потом все-таки решил ответить:
— Так-то оно так, — («Неужели сдастся?»), — да не совсем.
«Ух ты!» — Саша выпорхнула из бассейна и пулей скользнула на шезлонг: затихла, притаилась, пока о ее присутствии не вспомнили и не прекратили эту весьма интересную дискуссию. Она знала: обычно о детях при детях не разговаривают. Надо ловить момент.
— Если мы рухнем в воду, мне мое умение не пригодится, — дядя Нодар сказал это нарочито грустно, а потом рассмеялся.
— Хармс! — отреагировал папа непонятным словом и тоже расхохотался.
Одной только Саше было не до смеха:
