Джон Бойн - Мальчик на вершине горы
— Нет. — Пьеро затряс головой и попятился, выставив перед собой ладони, как щит. Он ни за что на свете не собирался разоблачаться перед незнакомым человеком — и особенно перед девушкой. Ему и в приюте не нравилось снимать одежду при всех, а ведь в спальне были одни мальчики. — Нет, нет, нет. Ни за что. Я рубашку не сниму. Извините, но нет.
— Как же, тебя не спросили. — Герта уперла руки в боки и воззрилась на него, будто на диковинного зверька. — Приказ есть приказ, Пьер…
— Пьеро.
— И ты это очень скоро поймешь. Нам приказывают, мы выполняем. Всегда и беспрекословно.
— Не буду раздеваться, — сказал Пьеро, багровый от смущения. — Меня даже мама с пяти лет не купала.
— Мамаша твоя померла, я слыхала. А папаша сиганул под поезд.
Пьеро уставился на служанку, не в силах вымолвить ни слова. Он не верил своим ушам: как можно быть такой жестокой?
— Я сам помоюсь. — Его голос слегка дрогнул. — Я умею, я все сделаю как надо. Честное слово.
Герта сдалась:
— Хорошо. — Она сунула ему в руку брусок мыла. — Через пятнадцать минут вернусь, и чтоб от этого куска помину не осталось, понял? Иначе я сама за тебя возьмусь, и тогда уж никакое нытье тебя не спасет.
Пьеро кивнул, выдохнул с облегчением, дождался, чтобы Герта вышла, снял рубашку и осторожно залез в ванну. Лег на спину и закрыл глаза, блаженствуя. Вот неожиданный подарок; он давным-давно не принимал не то что горячей, хотя бы тепловатой ванны. В приюте вода была одна на всех, и всегда холодная. Он энергично потер в ладонях мыло, хорошенько его вспенил и начал мыться.
Скоро вода потемнела от грязи, которой накопилось изрядно. Пьеро нырнул, забавляясь тем, как сразу пропали все звуки внешнего мира, и принялся за волосы, тер голову изо всех сил. Потом, тщательно ополоснувшись, сел и стал скрести ступни и кисти. К его радости, мыло быстро уменьшалось, но он не успокоился, пока оно не исчезло совсем, — теперь Герта, когда вернется, точно не исполнит своей ужасной угрозы.
Служанка — не постучав! — вошла с большим полотенцем и развернула его перед Пьеро.
— Ну-ка, — велела она, — вылазь.
— Отвернитесь, — попросил Пьеро.
— Господи, мать честная. — Герта вздохнула, отвернула лицо и закрыла глаза. Пьеро вылез из ванны и позволил ей обхватить себя целиком. Ткань оказалась невероятно мягкая и пушистая, он и не представлял, что такая бывает; его маленькое тело блаженствовало, и он с радостью остался бы в полотенце навсегда.
— Так, — сказала Герта. — Чистые вещи я положила у тебя на кровати. Они большие, будут велики, но ничего не попишешь. Беатрис, я слыхала, повезет тебя потом под гору, там и принарядит.
Опять гора.
— А что это за гора? — спросил Пьеро. — Что это вообще за место?
— Больно ты любопытный. — Герта отвернулась. — Некогда мне с тобой болтать, дела у меня. Одевайся, а сойдешь вниз, так поешь, если голодный.
Пьеро, как был в полотенце, побежал в свою комнату; ноги оставляли на деревянном полу еле заметные следы. На постели и правда аккуратной стопкой лежало несколько вещей. Мальчик оделся, закатал рукава рубашки, подвернул брюки и, насколько мог, затянул подтяжки. Огромный толстый свитер свисал ниже колен, и Пьеро его снял, решив, что ничего, можно и померзнуть.
Он спустился по лестнице и огляделся, не зная, куда теперь идти. Вокруг было пусто, и спросить не у кого.
— Эй? — позвал он тихо, боясь слишком привлекать к себе внимание, но очень надеясь, что его услышат. — Эй? — повторил он, направляясь к входной двери. Из-за нее доносились голоса, смеялись двое мужчин.
Пьеро, повернув ручку, открыл дверь и обнаружил, что на улице хоть и холодно, но солнечно. Пьеро вышел. Мужчины бросили недокуренные сигареты, затоптали их, вытянулись во фрунт и уставились прямо перед собой. Две живые статуи в серой форме с широким черным ремнем, в серых фуражках с козырьком и черных сапогах почти до колен.
У обоих на плечах висели винтовки.
— Доброе утро, — боязливо произнес Пьеро.
В ответ не раздалось ни звука. Он прошел немного вперед, обернулся и посмотрел сначала на одного, потом на другого; они безмолвствовали и выглядели довольно-таки нелепо. Пьеро стало смешно, он растянул пальцами рот и выпучил глаза, как лягушка, стараясь не слишком хихикать. Солдаты не реагировали. Он запрыгал на одной ноге и захлопал ладонью по рту, издавая боевой клич. Ноль эмоций.
— Я Пьеро! — провозгласил он. — Царь горы!
Тут один солдат чуть шевельнулся, и по тому, как изменилось его лицо, искривилась губа и немного приподнялось плечо вместе с винтовкой, Пьеро понял, что, кажется, от часовых лучше отстать.
Ему хотелось вернуться в дом и, как предлагала Герта, что-нибудь съесть, ведь он голодал уже целые сутки, с самого Орлеана, но все-таки куда больше тянуло осмотреться, выяснить, где он, собственно, находится. Он шагал по траве, подернутой инеем и приятно хрустевшей под ногами, и вертел головой, рассматривая окрестные пейзажи. От них поистине захватывало дух. Пьеро был не просто на вершине горы; он был на одной из гор целого массива, среди огромных острых вершин, терявшихся в облаках. Заснеженные макушки сливались с белесым небом, и облака, теснясь, не позволяли отличить одну гору от другой. Пьеро в жизни не видел ничего подобного. Он обошел дом с другой стороны, посмотреть, что там.
Там оказалось сказочно прекрасно. Безбрежный и безмолвный мир, замерший в безмятежности.
Издалека донесся какой-то звук, и Пьеро, обогнув дом, глянул на дорогу, которая начиналась у парадного входа и вилась через Альпы, через горные гряды, хаотично виляя то влево, то вправо, а потом пропадала где-то далеко внизу, в тумане. «Интересно, какая тут высота?» — подумал Пьеро. Он полной грудью вдыхал чистый, бодрящий воздух и остро ощущал, как его душа наполняется удивительной благодатью. Еще раз поглядев на дорогу, он увидел, что вверх, к дому, взбирается автомобиль. Может, надо вернуться к себе в комнату, пока машина еще далеко? Жалко, нет Аншеля, уж он бы знал, что делать. Из приюта Пьеро писал другу регулярно, но отъезд случился так неожиданно, что сообщить о нем не нашлось времени. Надо поскорее написать, вот только какой указать адрес?
Пьеро Фишеру,
Горная вершина,
Незнамо где под Зальцбургом.
Вряд ли почтальон такому обрадуется.
Автомобиль остановился двадцатью футами ниже, около пропускного пункта. Пьеро смотрел, как из деревянного домика выходит солдат, поднимает шлагбаум и рукой показывает: проезжайте. Эта же машина встречала Пьеро вчера вечером на вокзале, черный «фольксваген» с раздвижной крышей и двумя трепещущими на ветру черно-бело-красными флажками на капоте. «Фольксваген» подъехал, из машины выскочил Эрнст и направился к задней двери, которую открыл, и появилась тетя Пьеро. Они оживленно поговорили с минуту, потом тетя глянула на солдат у двери и будто бы переодела лицо — оно сделалось суровым. Эрнст вернулся за руль, проехал чуть вперед и там поставил машину.
