Юстейн Гордер - Зеркало загадок
— А потом ты могла бы поехать туда, купив путёвку в турфирме «Тьяреборг», и купаться на том самом пляже. В этом случае люди могли бы тебя видеть, потому что теперь ты показалась им по-настоящему.
Сесилия посмотрела в сине-зелёные сапфировые глаза.
— Хитрое сравнение… Кстати, как только ты положил меня в кровать, проснулась мама.
— Да, мы едва успели.
— Если бы мы не успели, у неё случился бы шок. Может, она решила бы, что я снова здорова. «Подумать только, Сесилия, ты внезапно поправилась!»
Ариэль засмеялся:
— Так странно смотреть на тебя, когда ты спишь.
— Ангелы ведь не спят, да?
Он покачал головой:
— Мы не понимаем, что такое сон. А ты понимаешь?
— Вообще-то нет…
— Но ты ведь ощущаешь что-то в голове именно в тот момент, когда засыпаешь?
Девочка пожала плечами:
— Я просто выключаюсь.
— Не понимаю, как у тебя хватает смелости.
— При чем тут смелость?
— Ты ведь не знаешь, проснёшься ли ты… А ты не могла бы попробовать описать, как ты засыпаешь?
Сесилия вздохнула.
— В тот самый момент, когда мы выключаемся, мы уже не бодрствуем. То есть мы находимся на пограничной территории. Поэтому никто точно не знает, что такое уснуть.
— Непостижимо, ведь в голове должна произойти маленькая революция.
— Но когда она происходит, мы уже заснули. Нельзя подумать: «Вот я и заснула», потому что думать уже поздно. Голова похожа на машину, которая внезапно сама себя выключает.
— Но если она сама себя выключила и в ней больше нет электричества, как она может снова включиться через несколько часов?
— Ты задаёшь очень трудные вопросы. Мы просто засыпаем, а через несколько часов просыпаемся. Кстати, у папы в голове — встроенный будильник. Он просыпается без пяти семь каждое утро. Он встаёт и выключает будильник, который должен прозвонить пять минут спустя. Но это только по будням, когда он знает, что ему надо вставать. По воскресеньям папа спит намного дольше и даже не слышит будильника.
Ангел Ариэль всплеснул руками:
— Похоже, мы говорим о самой большой загадке во всей Вселенной.
— Ты так говорил много раз.
— Но я думаю не только обо всём, что связано со сном.
— А о чём же ты тогда думаешь?
Сесилия приподнялась в кровати, а Ариэль пристально посмотрел ей в глаза.
— Вы созданы из атомов и молекул на маленькой планете в космосе. Здесь вы получили кожу, волосы и пять или шесть чувств, что позволяет вам воспринимать окружающий мир. Но внутри твёрдого черепа, который состоит из вещества, похожего на гипс или известняк, у вас имеется мягкий мозг, дающий вам способность спать и мечтать, думать и помнить.
Девочка взглянула на жемчужное ожерелье, висящее на греческом календаре с кошечками.
— Я говорила, что мне не нравится разговаривать о том, что находится внутри тела, — сказала она.
— Мы должны поговорить о душе, Сесилия. Может быть, она тоже находится внутри тела, но не является такой же частью тела, как сердце или почки.
Она снова повернулась к нему.
— Вот и говори о душе, а не о сердце и почках.
— Самое загадочное это то, что вы называете «памятью». Ты можешь, например, узнать человека, которого видела всего лишь однажды давным-давно. Ведь если бы ты была в большом городе и снова повстречала того забавного официанта, который всё время хотел дёрнуть тебя за волосы, ты бы моментально его узнала, даже если бы находилась на запруженной людьми площади, да?
— Так ты и на Крите был?
Он кивнул:
— В гостиной ты или на Крите, для меня это не имеет никакого значения. Ты бы узнала того официанта, да?
— Я очень хорошо его помню.
Ариэль устроился поудобнее.
— А что ты чувствуешь в голове, когда «вспоминаешь» что-то? Что происходит со всеми атомами и молекулами в твоём мозгу? Как ты думаешь, может, они внезапно разбегаются и выстраиваются точно в таком же порядке, в каком находились в тот момент, который ты пытаешься вспомнить?
От удивления Сесилия раскрыла рот:
— Мне подобное и в голову никогда не приходило.
Он начал терять терпение:
— Как ты думаешь, галька на каменистом пляже помнит, как этот самый пляж выглядел всего две минуты назад?
— Ну нет. Ничего не забывается быстрее, чем расположение камешков на пляже. Да к тому же они не могут ничего помнить.
— Но атомы и молекулы в твоей голове могут «помнить», как всё было много-много лет назад — и это несмотря на то, что с тех пор у тебя появилось множество других мыслей и воспоминаний. Разве мысль или воспоминание не похожи на определённый узор из маленьких камушков на пляже сознания?
Сесилия повернулась к ангелу.
— Ты тоже можешь помнить. Ты говорил, что помнишь, как дедушка болел воспалением лёгких…
— Это так, но у меня нет души, сплетённой из сотен тысяч атомов и молекул.
— А из чего же состоит твоя душа?
— Она возникла из души Бога.
Сесилия крепко задумалась. Потом она сказала:
— Может быть, и моя душа тоже. Хотя она и состоит из атомов и молекул, но, может быть, она тоже возникла прямо из души Бога.
Он отмахнулся:
— В любом случае, сейчас мы собирались говорить не о небесах.
— Но ты обещал, что мы поговорим о них…
— Небеса могут подождать, Сесилия. Когда мы говорим о человеческой душе, мы говорим о чём-то очень близком к небесам.
Она посмотрела в потолок:
— Бабушка говорит, что душа божественна.
— Определённо, она очень умная, твоя бабушка.
— А ещё она помнит Библию и «Сказания о богах» Снорри почти наизусть.
— Вот именно! Опять!
— Что опять?
— Именно то, как она может что-то помнить «наизусть», и есть часть большой загадки, о которой мы говорим. Ты задумывалась о том, что человеческий мозг — это самое загадочное из всего существующего во Вселенной?
— Раньше нет…
— Атомы, из которых состоит твой мозг, когда-то возникли на какой-то звезде. Но вот потом они непостижимым образом смешались и стали тем, что вы называете «сознанием». Человеческая душа мерцает в мозгу, сплетённом из чудесной пыли, однажды осыпавшейся со звёзд небесных. Человеческие мысли и чувства без устали играют в этой чудесной пыли, где все нервные окончания могут соединяться множеством новых способов…
— Тогда, может быть, в моём мозгу есть немного пыли с Вифлеемской звезды.
— И в твоих мыслях, и во всех твоих воспоминаниях.
Сесилия попробовала выглянуть в окно, а он тем временем продолжал:
— Должно быть, удивительно чувствовать себя живым мозгом в просторах космоса. Словно маленькая вселенная внутри большой Вселенной. Потому что в твоём мозгу столько же атомов и молекул, сколько звёзд и планет в космосе…
— И может быть, до моих самых глубоких мыслей так же далеко, как и до звезды на окраине Вселенной, — перебила его девочка.
Он кивнул:
— Разница заключается в том, что мозг осознаёт, что он есть он. Он всё время может анализировать свою деятельность. Космос этого делать не может. Вселенная не может собраться и сказать: «Я — это я». Для этого Вселенной нужна помощь человека.
Сесилия победно улыбнулась:
— Я согласна, это важное отличие.
— Но ты ещё не объяснила, что ты чувствуешь, когда что-то вспоминаешь.
— Я забыла.
— Вообще-то это тоже очень интересно.
— Что именно?
— «Я забыла». Может, ты тогда расскажешь, как это — забыть что-то?
— Просто вылетает из головы.
— «Просто вылетает из головы»! — повторил Ариэль, на этот раз стараясь подражать её голосу.
— Но случается, что иногда забытая мысль всплывает. Иногда прямо на языке вертится.
— На языке?
— Мы так говорим.
— Вот уж не думал, что язык имеет какое-то отношение к памяти. Не хочешь ли ты сказать, что вы ощущаете слова на вкус так же, как ощущаете на вкус клубнику?
Сесилия рассмеялась:
— «Я думаю, что знаю это», говорю я. Если никто мне не мешает, мысль обычно возвращается. Дедушка говорит, что никогда не надо беспокоиться о мысли, которую не смог удержать.
— Это почему?
— Она похожа на рыбу, внезапно сорвавшуюся с крючка. Рыба вернётся на глубину и когда попадётся в следующий раз, будет ещё жирнее.
Ариэль решительно кивнул:
— Тогда, возможно, они правы.
— Кто они?
— Некоторые ангелы любят говорить, что нам никогда, ни при каких обстоятельствах не понять земных вещей. Однако я не хочу сдаваться. Я всегда пытался полностью постичь, что такое быть человеком из плоти и крови.
— Не уверена, что могу тебе помочь, я и сама этого не понимаю.
Ариэль встал с кровати. Он спросил, паря по комнате:
— Ты помнишь слова, которые я сказал тебе при нашей первой встрече?
Ей пришлось задуматься.
— Начнём с того, что ты сидел на подоконнике. Но не думаю, что точно помню твои слова.
