Николай Никандров - Любовь Ксении Дмитриевны
Ты пишешь, что тебе "все известно" о моем поведении в Москве, что тебе подробно "обо всем" сообщают наши общие московские друзья и знакомые. Если это так, то тогда для чего же ты в нескольких письмах подряд "умоляешь" меня написать тебе о том, как я "устроилась" и каково мое самочувствие "физическое и нравственное"? О, как во всем этом я отлично вижу тебя, лжец ты этакий и притворщик! И как великолепно это дорисовывает тебя: подглядывать за мной через третьих лиц! Спрашиваю серьезно: по какому праву ты продолжаешь интересоваться мной, следить за мной? Ведь по существу между нами все было кончено еще два с половиной года тому назад, когда я, по твоему настоянию, уехала из Харькова в Москву! Оставь, пожалуйста, меня в покое, прекрати свои гнусные допросы, "нашла" я себе кого-нибудь или еще никого "не нашла". Какое тебе до меня дело? Мы сейчас посторонние друг другу люди.
Ты злишься и спрашиваешь, на каком основании я бегаю "по всей Москве" и выставляю тебя пред твоими московскими друзьями и знакомыми человеком низким, подлым, корыстным. Я-то, Геня, никому не жалуюсь на тебя, а вот ты действительно звонишь по всему Харькову, какой я была невозможной женой, как я изводила тебя, доводила до сумасшествия. Наши общие харьковские друзья и знакомые подробно пишут мне обо всем этом…
Относительно того, как я "устроилась" в Москве, мог тебе сообщить, что я уже два года живу у Гаши. Тебя удивляет, как я, с моим характером, уживаюсь со своей "бывшей горничной". А вот представь, что уживаюсь. Это только с тобой я не могла ужиться, а с другими уживаюсь прекрасно. Фактически я живу у Гаши, конечно, прислугой. Нет той самой тяжелой и грязной работы, которой я не выполняла бы. И я этим бесконечно довольна. Я горжусь, что приобрела у Гаши эту выучку, этот двухлетний трудовой стаж, что прошла важный житейский факультет. Многому я тут научилась, от многих отделалась предрассудков, стала трезвой, практичной, деловой, и ты теперь меня не узнал бы. Вот у кого и тебе поучиться бы: у них, у таких людей, как Гаша и Андрей. Какие это хорошие, ясные, прозрачные до самого дна люди!
Вот тебе в двух словах о моем самочувствии, "физическом и нравственном": нигде и никогда я не чувствовала себя так хорошо, как теперь здесь, у Гаши и Андрея.
Крепкие нервы этих простых деревенских людей, их примитивная жизнь, несложная психика, без "вывихов" и "провалов", действуют на меня самым исцеляющим образом. Я сама не ожидала таких благих для себя результатов. Точно пожила в здоровой местности. Точно подышала воздухом океана. Точно, наконец, отыскала свою мать-природу и перестала чувствовать себя "сироткой". Гаша и Андрей, эти дети природы, они как бы заражают меня своим здоровьем, своим крепким настроением, своей страшной жизненной устойчивостью. И я у них совершенно излечила свое сердце, когда-то так безжалостно расколотое тобой.
Тебя я больше не люблю.
Но об этом подробно потом. Сперва окончу то, о чем начала…
Благодаря участию во мне Андрея и Гаши, я изучила в Москве важное ремесло. Я окончила курсы машинописи по американской системе, имею диплом за подписями и печатями "Моспрофобра", к настоящему дню зачислена уже в пяти советских учреждениях кандидаткой на должность. Кое-что зарабатываю возней с детишками в нашей маленькой "детской комнате" при коммуне шоферов. Кое-что добываю изящным рукоделием, художественным вышиванием, знакомство с которым теперь мне тоже пригодилось. А как только получу службу, так запишусь на вечерние курсы стенографии или корректуры или еще куда-нибудь, пока не решила.
Эх, и заживу же я тогда!
Но я уже и теперь живу.
Странно: звание машинистки-переписчицы само по себе ничтожное звание, это я сама сознаю, но если бы ты знал, Геня, какое оно мне дает великое ощущение своей личной силы, какую вливает в меня твердую уверенность в моем будущем! Но ты, пожалуйста, не смейся надо мной…
И никаких "мужей" мне сейчас не нужно! Вот что!
Это, новое во мне, тоже очень весело переживается мною теперь. К черту вас всех! Тут, было, потянулись ко мне своими обезьяньими лапами "женихи" из приятелей Андрея, когда услыхали, что я приобрела профессию и могу стать выгодной женой. Ну и прыткие же вы все, мужчины! Но я их всех прогнала от себя, отдавала на растерзание Гаши. Словом, "женихи" летят от меня, как пух от ветра, я теперь, по выражению Гаши, "швыряюсь ими". И на самом деле, для чего они мне? Быть их содержанкой – как когда-то я была содержанкой у тебя – для меня сейчас нет необходимости. Сейчас я сама зарабатываю на себя. А любить, если кто полюбится, можно и без "брака".
Все мои помыслы сейчас о другом.
Мне сейчас до умопомрачения нужно только одно: работа, работа и работа.
И больше ничего мне не нужно.
И ты, Геня, мне совершенно не нужен. Мне непонятно, что я когда-то так беззаветно любила тебя. Была девочкой, дурой, и ты сделал меня своей рабыней, развил во мне собачью преданность к тебе. Идеал каждого мужчины – иметь рабыню с "собачьей преданностью". И вот я наконец освободилась от этого рабского чувства к тебе. Цепи сорваны, любви к тебе у меня нет, я свободна.
Помнишь, Геня, ты всегда, и в разговорах и в письмах, любил мне объяснять меня, копался в моей "женской психологии". Так позволь же и мне, на прощанье, хотя разик, углубиться в твою "мужскую психологию". Но, предупреждаю, берегись, я буду откровенна с тобой как никогда.
Ты имел обыкновение твердить мне, что я, твоя жена, несмотря на "надвигающуюся мировую революцию", не представляю из себя в "советском государстве" "общественно полезной единицы". По правде сказать, бывали моменты, когда эти твои фразы все-таки действовали на меня. Я думала: неужели я на самом деле такая никудышная? Но скоро я поняла скрытый смысл тех твоих фраз. Сознайся, не об "общественной полезности" моей беспокоился ты. Тебе нужно было только чтобы я поступила на службу, тебе нужно было только мое жалованье, ты сокрушался только о том, что я жила на твой счет. Зачем же притягивать сюда "мировую революцию", когда попросту тебе денег жаль! Мерзавец ты, а не революционер! Почему ты не поступил со мной честно, почему ты прямо не сказал мне про деньги, а прятался за "неокрепшее социалистическое государство", за "красный призрак мирового пожара", за всякую всячину? Громоздил на себя все, целые государства, целые миры, лишь бы спрятать себя. И все-таки себя не спрятал. Несмотря на "мировую революцию", вижу тебя как облупленного, каков ты есть.
Подлые увертки мужчин!
Мы, женщины, все-таки выше, честнее вас!
И мы смелее вас!
Поэтому я углублюсь, не побоюсь, и дальше в твою "муж скую психологию".
Помнишь, вначале, когда мы только еще сходились с тобой, какие "возвышенные" ты произносил мне речи? Потом сравни их с последующими и, наконец, с самыми последними. Какая разница! Какие ступени от вершин в бездну! Какая крутая лестница! Разберись-ка в ней, и я тебе помогу в этом. Вначале, при первой встрече со мной, в чаду страсти, никакая цена за меня не казалась тебе дорогой. Лишь бы скушать такой аппетитный кусочек, каким я представлялась тебе тогда. А когда скушал, плата показалась тебе, человеку расчетливому, слишком дорогой. И ты всячески старался отделаться от меня и в то же время подыскивал себе жену подешевле. А то и вовсе бес платную. А еще лучше такую, которая сама приплачивала бы тебе, служила, зарабатывала. Вот куда ты гнул, вот куда ты глядел, а вовсе не в "мировую революцию". Ну а теперь, спустя два с половиной года, ответь мне откровенно: много ты их таких на шел, "дешевых", или "бесплатных", или согласных "приплачивать"? Много ты встретил "новых женщин"?
Хотя сейчас мне наплевать на это…
Итак, дружок, это мое последнее письмо к тебе. Можешь не отвечать на него. Не желаю иметь ничего общего с человеком, причинившим мне в прошлом столько страданий. Прощай навсегда! К. Беляева".
XI
"Милая Ксюша!
Вот именно такая женщина мне и нужна была всегда, какой ты стала только теперь.
Помнишь, я говорил, что, как человек науки, в чудеса не верю, но что если чудо все-таки совершится и ты переродишься, то я, быть может, еще и полюблю тебя.
Теперь чудо налицо, ты переродилась, и я вновь полюбил тебя, новую, за новое, по-новому.
Предлагаю тебе, если хочешь, немедленно возобновить нашу связь.
Вспомни наши прежние ласки, наше прежнее все. Не ужели у тебя хватит сил зачеркнуть это все собственной рукой? А если это единственное счастье, которое отпускает на твою долю судьба? А если у тебя в жизни больше ничего лучшего не встретится? Поэтому долго подумай, прежде чем отвечать мне отказом…
Жизнь на Украине быстро налаживается, я уже работаю по своей специальности, служу в харьковском тресте "Технохим". Так вот, в конторе этого треста сейчас вакантно место машинистки, и будет для нас с тобой очень удобно, если ты немедленно займешь его. Материальные условия службы сносны, что же касается формальностей, необходимых для занятия этой должности, то я, благодаря своим новым связям, сумею легко их преодолеть…
