Лебедев Andrew - Трамвай желанiй
Приперлась в этот их "Сигма-Промбанк", а там Людка в приемной сидит!
Однокурсница Людка из параллельной группы.
– Ты че тут делаешь?
– А ты че сюда пришла?
В общем, выкатились потом в кафе – покурить, кофейку попить, Людка и рассказала, какое в банке житье-бытье да какие тут нравы.
– Ну, шеф по деньгам не обижает, – с капризной манерностью откинув головку чуть назад и набок, говорила Людка, – если с ним по его правилам играть, то и он с тобой хорошо.
Людке надо было на отдельную квартиру себе зарабатывать. Поэтому Рита не осуждала, что по сути и в принципе дипломированная Люда Смирнова работала здесь в банке кем-то вроде постоянной проститутки, которую подкладывали под разных московских и местных клиентов управляющего.
– Им приятнее, когда вроде как не просто девушка по вызову, а типа как секретарша, – откровенничала Людка, – а что? За прошлые субботу и воскресенье мне шеф тысячу баксов дал, и эти москвичи, с которыми мы в Ольгино потом ездили, те тоже тысячу баксов в конверте подарили.
– И ты что с ними с обоими сразу? – ужаснулась Ритка.
– А что такого? – хмыкнула Людмила. – Время такое, подруга, да и сама ты святая что ли? В институте у тебя разве не два любовника было? Эти – Игорь Сохальский и Витька Семин…
Ритка на Людку за это не обиделась. У каждой девушки свой путь – свои проблемы.
– А ты ведь тоже неплохо устроилась? – приободрила подружку Людмила. – Радио "Континент-Европа" – клиент нашего банка. Я там знаю – мосье Жирок и мосье Дюваль, а еще вашего московского начальника – генерального этого… Как его? Василенко!
– С ними тоже была? – спросила Ритка.
Людмила фыркнула, как фыркает кошка, когда ей что-то не очень нравится.
– Погоди-погоди, подруга, не знаю, что ты запоешь через годик-два, когда в нашем бизнесе покрутишься!
"У всяко не стану играть с директорами банка в "стоун фэйс", – подумала Ритка, но вслух не сказала.
Зачем лишним презрением обижать свою сестру-подругу.
От тюрьмы, от сумы и от орального секса с шефом – не зарекайся!
Годовщину работы питерского филиала радиостанции "Континент-Европа" московское и парижское начальство решили отпраздновать неким "суарэ корпоратиф", которое было решено устроить в рок-клубе на Садовой.
Пригласили и Ритку.
Хоть она и не была еще в штате, а бегала по клиентам в числе так называемых уличных мэнеджеров.
Случилось так, что господа Жирок и Дюваль с московским комсомольским хлюстом Василенко были как раз здесь, в Питере, когда Ритка в очередной раз принесла черную наличку от заказчика. Жирок с Дювалем любили, будучи в питерском филиале, щегольнуть демократичностью своей, да походить по отделам, ручкаясь с каждым из сотрудников: "Бонжур-сава? Как дела в Ленинграде?" Как раз и в коммерческий рекламный отдел они оба зашли, когда там Ритка находилась.
– Это нофый сотрюднитса? – улыбаясь во все свое иностранное рыло, спросил Дюваль.
– Муа жё сюи, – ответила Ритка, протягивая Дювалю руку и не поднимаясь при этом со стула.
– И чтобы этот сотрюднитса быль обязательно на сегодня суарэ – императивно нахмурив брови, приказал Дюваль, целуя Ритке руку и обращаясь к заму генерального по рекламе. – Я будет с ним танцевать, – добавил Дюваль, уже снова улыбаясь во все свое галльское, так сказать, лицо…
А не приди Ритка в тот день сдавать замдиректора пакет с черной наличкой, так и не заметил бы ее Дюваль! Так и не заметил бы!
И не пригласили бы ее на годовщину радиостанции – потому как не в штате она!
К суарэ Ритка готовилась как с собственной свадьбе.
Перемерила весь свой и мамин гардероб.
Скомбинировала.
Взяла мамину белую жакетку из лебяжьего пуха и решилась надеть ее с розовыми обтягивающими брючками типа лосин… Причем жакетку мамину надела практически на голое тельце, если не считать за лифчик то микроскопическое изделие из трех прозрачных ленточек и двух кружевных лоскутков.
Личико свое загорелое не постеснялась – щедро покрыла чуть ли не рождественским макияжем – блестки, блестки и бледная бесцветная помада на губах, чтобы губы в контраст – этаким эффектом негативной фотографии – были бы бледнее щек.
– Ты так поедешь? – всплеснула руками мама. – Хуже чем стриптизерша из голден доллз! Бесстыдница!
– Ничего ты, мама, не понимаешь, – махнула ладошкой Рита, – там, на суарэ, я еще самой скромницей окажусь!
Но самой скромняжкой Рита там не оказалась.
Получилось так, как она хотела: оказалась она посаженной не на выселках, не на галерке, где сидела всякая шушера, вроде звукорежиссеров и инженеров, а возле господ начальников – за столиком самих мосье Дюваля и Жирок.
А разыгралось все как по нотам, как по Риткиному сценарию, случись в ее руке волшебная палочка – хочу, чтоб было так, хочу, чтоб было так!
Она специально припозднилась, чтобы не ошиваться в фойе или в баре, пока народ за столики рассаживают. С кем ей красиво ошиваться, если она никого там не знает?
А опоздала она специально на полтора часа – как раз успеют и за столы присесть, и по три рюмки за крахмальные воротники опрокинуть – глаз замылить да засалить, чтобы на сладенькое потянуло.
Недолго стояла Ритка в проходе.
Сперва ее окликнули из-за столика, где теснилась молодежь – операторы эфира да журналисты с инженерами.
– Эй, красотка, иди к нам, водки нальем!
Потом ее заметил кто-то из питерского начальства – зам генерального по рекламе что ли? Или финдиректор? Они, хоть и были с женами, захотели принять участие в Риткиной судьбе: надо бедненькую девочку разместить-посадить.
– Рита, давай вон туда к нашим, к рекламным агентам, за тот стол!
Но Ритка не хотела к этим надменным.
Ритка хотела сразу в дамки. Сразу в ферзи.
Тихо играла музыка.
Настолько тихо, что не заглушала равномерного лязга вилок и ножей в лапах вечно голодной шушеры – звукорежиссеров.
Ритка решительно отделилась от подпираемого до времени дверного косяка и уверенно направилась в сторону возвышения, где посреди всего торжества сидели Дюваль, Василенко и Жирок.
– Мосье, ву ма ди, ке ву сера дансе авек муа, се ке же вуз анвите, – сказала Ритка обращаясь к Дювалю.
– Тю, вьей кон, кель Белле тю фэр анвитасьон! – воскликнул Жирок, хлопая Дюваля по коленке. – Нё суа па идиот, тю фу!
– Кретан! – глухо отозвался Дюваль, отрывая от стула свой в модных зеленых слаксах французский зад. – А вотр сервис, мадмуазель, – сказал он, уже обращаясь к ней.
И вся модная харчевня жевала и глазела, как эта бесстыжая выскочка из "уличных агентесс" у всех на виду без соли и горчицы схавала их французского руководителя.
Она вела мосье Дюваля между столиками. Проход узкий: она впереди – попочка кругленькая в облегающих розовых штанишках, – а французик позади, как обреченная французская пехота перед переправой через Березину…
Оркестр не дурак – знал, кто в доме хозяин!
Увидав, что самый главный французский главарь-капиталист вышел на танцплощадку, джаз-банда грянула лучшую из своих "коронок".
Рита и здесь повела.
Повела так, чтобы ему казалось, будто ведет он.
– Ву зет формидабль, – сказал он.
А она…
А она вдруг легонечко пробежала пальчиками по его лицу.
Одними только мягкими подушечками легчайших пальчиков своих. Пробежала. Этакая настолько мимолетная ласка, что и непонятно, была она или почудилось?
И вот после этого Дюваль уже никак не мог не пригласить ее за свой столик. Ведь не обратно же в проход ее вести, где она стояла до того!
Ну а за столиком пошло-поехало!
Оба французика бросились соперничать из-за нее, как на средневековом турнире.
И сколько словесных копий тут сломалось друг об дружку! Сколько отточенного истинно французского остроумия здесь вылилось во всем его блеске! Жалко. Ритка не смогла все по достоинству и до конца оценить – ее пробелы в познании матерной лексики не позволили…
Потом Ритка не удержалась и, наклоняясь к Василенко, который до работы в ЦК комсомола закончил МГИМО, спросила: "А что такое вьей кон и кон де мерд?" – А это типа "старый ты пенис" и "пенис ты, измазанный дерьмом", – отвечал Василенко, закусывая маринованным грибком. – Это у них теперь излюбленное друг к дружке обращение!
В конце концов никто из французов не победил.
Победила, как раньше говорили у нас в Ка-Вэ-Эне, ДРУЖБА.
А вернее сказать, Ритка победила. Выиграли ее благоразумие и расчет.
Отправившись Ритку провожать на арендованном ими лимузине, французы, не доверяя друг дружке, предпочли отвезти девушку до ее дома, чтобы не оставить приз сопернику…
А по дороге сговорились о том, что, дабы чаще видеть красавицу и умницу Риту здесь, в питерском офисе, они отдадут распоряжение директору местного филиала радио "Континент-Европа", чтобы Ритку немедленно перевели из уличных в комнатные офисные менеджеры с нормальным постоянным окладом в шестьсот зеленых.
