Марианна Гончарова - Кошка Скрябин и другие
– А с котятами что будем делать?
Мама вздрогнула и сказала, ну подожди, еще ведь не скоро, еще не пришла пора. Будем решать проблемы по мере их поступления.
Пару дней назад утром на моем пороге стояла бледная испуганная мама:
– Быстрей! Побежали! Скрябин заболела!
Спрашиваю чем. Мама говорит, Скрябин сидит на своем корытце орлом по пятнадцать минут, отклячив хвостик. А взгляд у нее… И мама рукой показывает Скрябинин хвостик и лицом показывает, какой у Скрябы взгляд: сосредоточенный, неподвижный и глаза круглые-круглые, как будто она проглотила палку твердой сырокопченой колбасы целиком.
Ну я же специалист. И мама мне доверяет. Я кричу, немедленно отменяй сухой корм. Немедленно! Это у нее МКБ. Это МКБ!!!
– Ииииии… – ужаснулась мама, тень страшного МКБ пробежала по маминому прекрасному лицу, – что же делать, как же быть…
Мы стали советоваться и – я же специалист – решили поить Скрябу медвежьими ушками и кукурузными рыльцами, и я побежала в аптеку, и мы заварили травки, и стали остужать, и вдруг услышали протяжный утробный вой.
Оказалось, это было не МКБ.
Это было другое. Это было «пришла пора» и те проблемы, которые надо решать по мере поступления. Проблемы поступили.
«Пришла пора, она влюбилась», причем влюбилась сразу по уши во ВСЕХ и во ВСЁ. Она ласково приставала к дедушке, она нагло преследовала маму, развратница пыталась снять на ночь голубя за окном, она робко и мечтательно заглядывала в глаза утюгу на гладильной доске, она делала кокетливые намеки всем диванным подушкам, она нагло и разнузданно донимала старое кресло и пыталась пристроиться под свернутый и сложенный в чехол английский плед. Время от времени она урчала и громко требовала, дайте не знаю что, но что-нибудь, и побыстрей. Мама плакала и жалела Скрябин, а я помчалась к Фиме, к Сэру. Ну, к Серафиму – нашему ветеринару. Тот дал капли и велел капать. Обещал, что полегчает. Скрябин в отчаянии царапала себе лицо и рыдала:
– «Вы звеееери, господа!» – и добавляла из Пушкина и так страдающей от сочувствия маме: – «Ах, няня-няня…»
Кто-то посоветовал дать Скрябин сырого мяса. Мама, моя добрая мама, была готова догнать и завалить весь крупный рогатый скот Украины и Румынии, лишь бы Скрябин полегчало. Принесли парную телятину. Скрябин даже не взглянула, даже не понюхала. Она повела глазами и сказала:
– Полноте! До того ли мне…
Сказала и куда-то пошла…
– Куда ты, – с тоской позвала мама.
– «Я к вам пишу…» – завыло в соседней комнате…
Бедная моя мама. У нее много лет жила Карлиша, французская болонка, похожая на белую распатланную хризантему. И уже в преклонном возрасте, уже почти беззубая, Карлиша все равно в определенное время вдруг становилась мечтательной, проявляла острый интерес к противоположному полу и тягала маму за поводок по городу в погоне за кобелями. И хотя ничего из этого не получалось, зато домой они приходили взбодренные, подтянутые, с приятной усталостью в мышцах и в отличной спортивной форме. А вот наш кот Тяпа по фамилии Сьюткейс (то есть «чемодан» по-английски, он был британский кот). Так вот этот кот в обычные времена был так спокоен, невозмутим и неподвижен, что дети моих друзей принимали его за игрушку. Когда он засыпал, а засыпал он частенько на книжной полке у детей в комнате, он так расслаблялся, что валился с полки прямиком в аквариум. Но когда по радио вдруг объявляли март, Сьюткейса было не унять, он не гнушался приставать даже к небольшим собачкам и к старой почтенной ручной выдре, много лет живущей в реке рядом с нашим домом.
– Все! Ищи кота! – приказала мама и крикнула мне вслед в лестничный проем, что дает за Скрябин солидное приданое, только пусть предоставят кота из хорошей семьи.
Отдельная тема, как я (помните легендарную Хануму?) моталась по квартирам, сваталась, намекала, сводничала, сулила и блудливо играла бровями.
Короче, кто хотел нашу Скрябин, не подходил нам, а кого хотели мы, был красив, толст, мордаст, но совершенно бесполезен в нашем нелегком деле – кастрирован.
Мы продолжали давать невесте капли, но бедняга Скрябин не переставала биться в истерике и вопить в окно юному воробью: «вообрази, я тут одна…», ну «и молча гибнуть я должна».
Ничего себе – молча… – думал воробей.
Позавчера рано утром я прибежала к родителям и застала нарядную маму в шляпке с похотливой Скрябин на руках в прихожей.
– Вы куда? – поинтересовалась я у подозрительной пары.
– Мы сходим… тут недалеко… Нам надо… – забормотала мама.
– Идем! Быстрей! Ыаааа!!! – выла Скрябин и скребла мамино плечо.
– Не поняла, куда это вы собрались?
– Тут недалеко… Мы туда и назад… – пряча глаза, ответила мама.
– Куда?!
– Ну, это… ну, на помойку, – смущенно призналась мама.
– Что?! – ужаснулась я
– Ну там… там же большой выбор. Там – коты… А потом сразу дадим ей глистогонное и прокапаем ей противоблошиное, искупаем… А что делать? Мне ее так жалко, так жалко…
Мама вышла за порог, но Скрябин испуганно дернулась и вернулась назад в квартиру. То ли она вдруг почувствовала бездну своего возможного падения, то ли – неужели?! – пора прошла?..
Сегодня Скрябин целый день спала и ела. Ела и спала.
Все…
3
Порода нашей кошки Скрябин – дикая лесная. Вчера она опять укусила маму. Догнала, подпрыгнула и укусила. Мама шлепнула ее газетой по хвосту. Скрябин сперла газету и порвала ее в клочья.
Ветеринар Серафим (мама зовет его Фима, я – Сэр, он откликается на оба имени) сказал, что нет ничего в этом мире, чего бы кошка, особенно такая, как наша Скрябин, не поняла. Надо ее посадить перед собой и сказать ей все, что ты думаешь. Предъявить. Чтоб знала.
– Ага! – смекнула мама.
– А-га… – подумала Скрябин. (Нет ведь ничего, чего бы кошка не поняла, особенно такая, как наша.)
– Му-у-урачка, – сладким фальшивым голоском позвала мама.
– Ага, щас… – обиделась Скрябин и ушла в прихожую, планируя вздремнуть на мягком пуфике.
Мама цапнула ее в охапку, принесла в комнату, усадила в кресло и сама присела напротив.
Скрябин презрительно поводила усами, побила хвостом, тяжело спрыгнула на пол и удалилась в гостиную. Из гостиной – в спальню, потом в кухню, потом в ванную, потом на балкон. Мама ходила за ней как привязанная. На балконе кошка стала нервно копать. Мама стояла рядом и говорила. Скрябин побежала на кухню. Мама на бегу высказывалась. Скрябин запрыгнула на холодильник, потом перелезла на шкаф, мама продолжала говорить, задрав голову.
Тогда кошка фыркнула и залезла в диван. «Ничего, – подумала мама, – она меня не видит, но ведь слышит». И продолжала вещать.
Скрябин вылезла из-под дивана, подошла к маме вплотную, сказала, глядя в упор:
– Прекрати, а то уйду! Уйду, а вернусь назад беременная, блохастая и вся в репьях, – и… укусила.
Мама опять вызвала Фиму. Ну Сэра. И Фима-Сэр пришел. И сказал, что если мама хочет, чтобы Скрябин считала ее, маму, доминирующей самкой, то надо проявить характер, сильно прижать ее к плоской поверхности, пошипеть ей прямо в лицо, ну то есть в морду, и все-все ей высказать. И так несколько раз.
– Ага! – сказала мама и погналась за кошкой.
– А-га… – догадалась Скрябин и стала удирать.
Так они побегали по квартире, две доминирующие самки, и у мамы опять ничего не получилось. Потому что нет ничего в мире такого, чего бы не поняла кошка, особенно такая, как наша Скрябин. В ответ на мамины жалобы по телефону я сказала, что если мама хочет быть доминирующей в их квартире самкой, то пусть она отдаст Скрябин обратно мне. У нас дома такая неразбериха, что Скрябин моментально запутается, кто у нас кому кто, и примет правила жизни, которые заключаются в том, что никто никаких правил не соблюдает.
Мама поразмыслила и ответила, что нет.
– Почему? – спросила я.
– Потому что, – ответила мама, – когда наступает ночь, и особенно когда ноябрь, холодно, и когда шумят деревья за окном, а желательно, чтобы буря, снег с дождем, мировой кризис, по телевизору обещают гарантированный конец света, доллар упал… Или поднялся. Наш президент опять вляпался, и стыдно на весь мир. Цены на лекарства опять полезли вверх. Правительство опять обмануло… Волки воют! Совы с клекотом шныряют по небу! («Они вообще в ноябре шныряют?» – между прочим поинтересовалась мама.) Тяжело и страшно скрипит и гремит раскуроченная хулиганами дверь подъезда! И полная уверенность, что солнце не взойдет еще полгода! А то и никогда!!! А из подвалов на улицы выбирается всякая нечисть – вампиры с вурдалаками!!! И они ловят поздних одиноких прохожих!!! И… поют… им… А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! ША-А-А-А-АН-СОН!..
