Марианна Гончарова - Кошка Скрябин и другие
Я осторожно подошла и села рядом. Он даже не посмотрел на меня. Весь натянутый, вибрирующий, раздувая ноздри, жадно вдыхая морской ветер, он смотрел вдаль, туда, далеко, где на рейде стояли белоснежные корабли.
Так мы сидели долго. Молча. Ничто не могло нас отвлечь от ясной утренней медитации. Нас не отвлекали редкие купальщики, мы не лаяли на чаек, нас не пугали набегающие волны.
– А знаете, у меня ведь тоже была собака… очень хорошая собака, – прошептала я сеттеру. Он повернул наконец свою надменную породистую голову, посмотрел мне в глаза и тяжело вздохнул.
Потом он отряхнулся и так же деловито и быстро ушел. Встречала я его потом еще пару раз, но он делал вид, что мы не знакомы…
Какие в Болгарии чайки – большие, бесцеремонные… Орут, скандалят, хохочут с рассвета. Никаких других птиц не видно… Вечером они ходят по пляжу, по-хозяйски заложив руки за спину, и строго поглядывают, не боятся совсем. Почему вечером… Утром они уже ничего не найдут – утром специальные машины и специальные службы убирают пляж до паркетного блеска. Чайки – это болгарские уличные собаки.
Где наши мухи, где комары, где осы, где?!
Утром встретились с опозоренным чау-чау. Он был острижен, как пудель. Я прямо ахнула. Он потом долго на меня оглядывался. Точно на меня – никого не было на этой пустынной улице. Он оглядывался, потому что понял, что мы должны были быть вместе, и что я ни за что не стала бы выстригать его шикарные штаны, и нам было бы о чем поговорить. Но он уже привык к своему хозяину, тот его кормит, чау-чау его охраняет. Тем более у чау-чау такой красивый красный ошейник. А то, что выстрижено, отрастет. Так у нас с ним ничего и не вышло. Только встретились взглядом и пару раз оглянулись друг на друга.
Видела в окно горлицу, танцевавшую брачный танец и воркующую нежности моему коту… Вот дура…
Кошка Скрябин
маленькая повесть
1
Сегодня мы с мамой покупали в ветеринарной аптеке капли для маминого кота и для моей кошки. Для кота и кошки в одном лице – довольно бесстыжем, усатом, наглом и очень привлекательном лице в полоску. То есть морде. В полоску…
Девять месяцев назад я подарила родителям котенка лесной дикой кошки. Продавец, принимая круглую сумму, перевернул котяшку пузиком вверх и, одобрительно кивая головой, с уважением сказал:
– Ко-о-от! Коти-ище! Ого! Будете еще гордиться! Кошки в очереди друг друга затопчут.
Котенок-красавец, в леопардовых пятнах, с тигриными полосками на морде, голове и хвосте, с намечающимися кисточками на ушках, с пушистым, мягким пузом и корявыми тонкими лапами был беспомощный, нежный и застенчивый. Но моя мама свое дело знала четко: в считаные дни она своей добротой, лаской и любовью его полностью растлила. Кот быстро осознал, как ему круто повезло, какое привалило ему счастье в виде этой приятной, интеллигентной дамы, его хозяйки, и доброго седого дедушки, его хозяина, и стал лазить на стол, воровать все, что плохо лежит, освоил все плоскости от пола до потолка (за что тут же получил прозвище Кот Вертикального Взлета), научился открывать холодильник, прятаться в шкафах и верещать оттуда, забираться в немыслимые углы под ванной, под мойкой в кухне, ночью играть, и не давать спать хозяевам, и лакать оливковое масло прямо со сковороды. Потом совершенно разошелся и раскомандовался: орал, требовал, бушевал, кусался исподтишка и очень больно. Правда, был аккуратен, что касается гигиены, терпеливо сносил мытье под душем и умилительно и бесконтрольно сладко спал на спине морской звездой.
Неделю назад я пришла к ним в гости, и мама поставила вопрос, загнавший меня в тупик:
– А слушай, где у Скрябочки это… ну эти… ну такое, ну круглое, две… два?..
– Чего две у Скрябина, мама? Два?!
– Ну то, чем гордиться. Ну Фаберже! – выдохнула мама и смутилась.
– А-а-а… – догадалась я, – ну там… где-то… Ну так продавец же сказал – ого!
– Ну что ты! Какое «ого»? У других котов – я видела, тако-о-ое, таки-и-ие… эти… две… два… (Надо знать мою интеллигентную маму, этот разговор ей очень трудно дался.) А у нашего Скрябина как-то… ну… как-то… Ну нету никакого «ого»! Какая там гордость? Стыд один…
Я поймала кота и заглянула. С тех пор как мы заглядывали туда с продавцом этого кота, который уверял, что эти… ну… два… две… они – налицо, верней, под хвостом, и – ого! С тех пор эти… ну… две… два… Они… растворились. Кот Скрябин, Скрябчук, Скряба, а по паспорту Скрябин Тигрисс Второй оказался кошкой.
– Мама, Скрябин – кошка.
– Не-ет!..
– Да.
– Кошка?! – побледнела мама. – Мой Скрябин – кошка? Он – она?!
Я помню, мама предупреждала, мама просила, что только не кошку, нет, кошку – нет и нет! Ни за что. Все что угодно, но не кошку. Только не кошку! Только чтоб был кот. Кот! Ка О Тэ!
– У-у-у-ужас… – прошептала мама, – я этого не выдержу… Я же любила в нем кота…
Раз… Два… Пятнадцать… Тридцать… Я капала маме корвалол.
Так по моей милости в маленькой уютной квартире вместо любимого, единственного в мире кота вдруг появилась ненавистная кошка. Подлая, коварная кошка, кусачая, вороватая. Кошка, которая игнорировала дорогущие когтеточки, испортила обои и погрызла подлокотники кресел. Кошка, которая в перспективе должна была принести гроздь котят, за которыми надо будет ухаживать и пристраивать их в хорошие руки.
– Н-не-е-ет! – Мама заломила руки и разрыдалась: – Я любила в Скрябине котика, я прощала Скрябину все. Все то, что можно простить только котику, а кошке – никогда. Я не хочу кошку, верните мне моего котика… Верните мне Скрябина! Я не буду любить эту незнакомую кошку, я не могу ее любить, хоть она и композитор!!!
А несчастный композитор, кстати, еще за два дня до выяснения, видимо, что-то почувствовал и, предвидя развязку, понуро возлег кучкой у входной двери, словно чего-то ждал. От этого мама плакала еще горше:
– Он знает! Он знает, что я его не хочу… Ее… Ее-о-о-о-о-о!!! О-о-о-о!!! Ы-ы-ы-ы-ы-ы!!!
Я чувствовала себя виноватой. И решила забрать Скрябина к нам – у нас большой дом, у нас полно животных, еще один – будет незаметно.
Словом, я забрала все котовье приданое, его вещички, любимую игрушку – удочку с крабом, с которой Скряба не расставался (лась). Его (ее) горшок, его (ее) кормушечку и поилочку, его (ее) щетки и шампунь и перевезла его (ее) к нам.
В первый день он (а) сидел (а) под кроватью в спальне, страдал (а), не ел (а), не играл (а), не ходил (а), не вынюхивал (а). Мама в свою очередь ужасно страдала у себя дома. Вечером Скрябин вылезла из-под кровати, поела, умылась, повозилась с горшком, спустилась вниз, нашла в куче своего приданого в прихожей любимого краба и поволокла наверх вместе с удочкой. Потом улеглась в кресле на предусмотрительно расстеленной для нее белой подстилке и замурлыкала. Смирилась.
На следующий день мама позвонила и робко стала умолять о свидании. Она пришла к нам, груженная сумками, как будто приехала к изголодавшемуся внуку в пионерский лагерь. В обеих сумках были гостинцы: куриная печенка, одноразовые пакетики с разными консервированными кошачьими обедами, коробка с сухим кормом «Нутра», красная бархатная мышка, серая вельветовая мышка, фетровая птичка с розовыми перышками, шелковая птичка с голубыми перышками, мышка в шарике, мячик с колокольцами внутри и три баночки натуральных сливок.
Скрябин возлежали рядом с компьютером и изволили дремать после ужина.
– Скрябин!!! Маленький мой! Котеночек мой! – вскричала мама, прижимая руки к груди. – Как же ты исхудал, мой Скрябочка, мой Тигреночек!!!
Скрябин приоткрыла глаза, вопросительно посмотрела на маму, презрительно фыркнула и спряталась за компьютерный стол.
– Миленький мой, единственный, что же ты меня так плохо встречаешь? Ты на меня обиделся?! Ну иди же ко мне, мой мальчик, мой котик… – молила мама, и строго мне: – Какую воду ты ему даешь? Свежую? С серебром?! Как часто ты его кормишь? Дробно? Четыре-пять раз?
– Мама, – сказала я ей осторожно, – раз ты так тоскуешь, может, ты заберешь Скрябу назад?
– Кота – да.
– ???
– А кошку – нет…
Скрябин опять презрительно фыркнула из-под стола.
Мама, всхлипывая, ушла домой.
А сегодня мы покупали витамины в капельках. Для здоровой блестящей мерцающей шерстки. Я – своей кошке, мама – своему коту. И коту и кошке в одном лице. То есть морде…
2
Я им говорила, давайте ее стерилизуем. Но мама… Она у меня правозащитница. Она говорит, а ты кошку спросила? А может, она хочет стать матерью?!
– А с котятами что будем делать?
Мама вздрогнула и сказала, ну подожди, еще ведь не скоро, еще не пришла пора. Будем решать проблемы по мере их поступления.
