Флора Шрайбер - Сивилла
Она решила немного прогуляться, поглядеть, поприсматриваться, прочувствовать окружение. Существовало столько вещей, о которых хотелось узнать. Вот почему она всегда и прислушивалась, стараясь уловить своими ушами все происходящее. Она частенько посещала самые разные места просто ради того, чтобы узнать, что там происходит.
Направляясь в сторону Мэдисон-авеню, Пегги смотрела на витрины магазинов, мимо которых проходила, – витрины с собольими палантинами, с чудесными трикотажными костюмами, с нежно-розовыми ночными рубашками, с черными свитерами джерси над красными и белыми хлопчатобумажными юбками, перехваченными черными вельветовыми поясами. Она обожала красивые вещи, но не решалась купить что-нибудь в таких дорогих заведениях. Она просто смотрела.
Бар на Западной 44-й, мимо которого она прошла, был еще одним местом, куда Пегги не решалась заходить. Но она могла смотреть на находившихся в нем людей, делавших в этот день после Рождества то, что, как ей было известно, никто не делал в Уиллоу-Корнерсе.
Оттуда вышли двое мужчин. Один уставился на нее и спросил:
– А как насчет этого?
«Насчет чего?» – удивилась Пегги, сурово глядя на него. Мужчина рассмеялся. Смех обидел ее. Когда люди смеялись, Пегги была уверена, что они смеются над ней. Она быстро пошла прочь, но успела услышать замечание, которое бросил этот мужчина своему приятелю:
– Очень независимая, а?
«Да, очень независимая», – твердила Пегги, мчавшаяся, обгоняя собственный гнев. Чертовски независимая. Она не собирается что-то от кого-то принимать. Она умеет постоять за себя.
Забыв об инциденте, она пошла медленней и в конце концов оказалась в большом универмаге. Пройдя по широкой лестнице наверх, она попала на какую-то железнодорожную станцию, как можно было судить по вывеске – на Пенсильванский вокзал. «Ого, – подумала Пегги, – да я могу отправиться куда угодно». На вокзале она нашла место, где можно было перекусить. Она любила поесть.
Закончив ланч, Пегги оказалась у книжного киоска, рассматривая какой-то роман про врачей. Ей лично не очень нравились все эти истории про врачей, но Сивилла их любила.
Сивилла. Как могла эта милая рыжеволосая дама перепутать ее с Сивиллой? Неужели ей не ясно, что Пегги и Сивилла – не одно и то же? Неожиданно Пегги рассмеялась вслух. Люди обернулись в ее сторону.
Люди. Она могла расплакаться, начав думать обо всех этих людях. Иногда, размышляя о людях, она ощущала себя потерянной и одинокой. Слишком много было неприятных людей, а неприятные люди сердили ее. Она знала, что сердиться нехорошо, но многое приводило ее в гнев. Гнев ее был пурпурным и фиолетовым.
Этот длинный барьер заставлял ее чувствовать себя маленькой. Пегги прошла через турникет, преодолела длинный коридор и вышла к месту, где продавали билеты. Она шагнула к окошечку. Женщина за окошечком выглядела неприятно. Пегги уверенно сказала:
– Я не обязана покупать у вас билет!
Нехорошо было так безумно сердиться, но она все-таки это допустила.
– Билет, пожалуйста, – попросила она, подойдя к другому окошечку.
– До Элизабет? – спросила эта другая дама.
Пегги кивнула в знак согласия. Почему бы и нет? Она видела, что множество людей ждет, когда дадут сигнал проходить. Ей хотелось первой пройти через ворота, но хотя она спешила, в очереди оказалась только пятой.
В следующий момент она обнаружила, что сидит в ресторане возле железнодорожной станции и заказывает горячий шоколад. Когда она спросила официанта, не в Элизабет ли она находится, тот странно взглянул на нее и сказал: «Ну конечно». Забавно, но она не знала, каким образом попала сюда. Последним ее воспоминанием было то, как она проходит через ворота на Пенсильванском вокзале. Наверно, предположила она, на поезде ехала Сивилла или кто-нибудь из этих других. «Какая разница! – подумала Пегги. – Я купила билет до Элизабет, и вот я здесь».
Она озираясь шла по улице, на которой находился ресторан. Это место было не слишком интересным, но она должна была что-то сделать. Окружение было незнакомым для нее. Заметив автомобильную стоянку, Пегги быстро направилась к ней. Пройдя не слишком далеко, она вдруг почувствовала неожиданную радость узнавания, увидев автомобиль отца.
Вот оно! Она нашла что-то знакомое – автомобиль своего отца.
Пегги подошла к машине и попыталась открыть дверцы. Все дверцы были заперты. Она подергала вновь, но, как ни старалась, они не желали открываться. Пегги почувствовала себя запертой в ловушке – пусть не внутри, а снаружи. Она знала, что случается и так и этак.
Гнев, пурпурный и фиолетовый, клубился в ней. Его быстрые, острые, тяжелые пульсации пронизывали все тело. Почти не сознавая, что делает, она схватила сумочку и ударила металлической рамкой в слегка приоткрытое окно. После нескольких ударов раздался звон бьющегося стекла. Пегги обожала звук бьющегося стекла.
Мужчина в коричневом костюме остановился возле нее.
– Что вы делаете? Потеряли ключи? – спросил он.
– Это автомобиль моего папы, – ответила она.
Прежде чем мужчина в коричневом смог ответить, другой мужчина, в сером костюме, очутившийся здесь же, рявкнул:
– Ничего подобного. Это моя машина.
Пегги здорово не понравился этот мужчина в сером. И он не имел никакого права разговаривать с ней так.
– Это автомобиль моего папы, – возразила она, – что бы вы ни говорили.
– Кто он такой? – спросил первый мужчина.
– Уиллард Дорсетт, – гордо ответила Пегги.
Мужчина в сером сунул руку в карман, достал бумажник и продемонстрировал регистрационную карточку автомобиля.
– Видишь, сестренка, эти номера совпадают с номером автомобиля, – ухмыльнулся он.
Высоко подняв голову, со сверкающими глазами Пегги пошла прочь, чтобы рассказать отцу о случившемся. Она найдет его, и он все уладит. Но мужчина, утверждавший, что является владельцем машины, громко и грубо заорал:
– Эй, ну-ка вернись. Никуда ты не пойдешь!
Пегги не хотелось оставаться наедине с этими мужчинами. Они были грубыми и некрасивыми и вызывали у нее страх. Пегги опасалась, что они задержат ее, если она попробует улизнуть, и все-таки попыталась бежать, но автовладелец схватил ее за руку.
– Уберите от меня руки, – предупредила Пегги. – Я вас щас уделаю.
Она стала вырываться. Владелец автомобиля положил ей на плечо свободную руку и сказал:
– Остынь, сестренка, остынь-ка.
Пегги почувствовала себя отверженной, окруженной чужаками, от которых можно ожидать только недоверия, оскорблений, враждебности.
– Так вот, сестренка, – продолжал владелец автомобиля, – ты разбила это стекло. Замена его обойдется мне в двадцать долларов. Ты собираешься платить за него?
– С чего бы? Это автомобиль моего отца, – ответила Пегги.
– Да кто ты такая? – спросил владелец автомобиля. – Дай-ка посмотреть твои документы.
– Не дам, – возразила Пегги. – Не дам. И ни вы, ни кто-нибудь другой не заставят меня.
Владелец автомобиля, раздраженный ее отказом, вырвал у нее сумочку.
– Верните ее! – завопила Пегги. – Верните сию же минуту!
Он достал из сумочки удостоверение личности и вернул ей сумочку.
– Сивилла И. Дорсетт, – прочитал он вслух. – Это твое имя?
– Нет, – ответила Пегги.
– А что ты с ним разгуливаешь? – пробурчал он.
Пегги не отвечала. Ясное дело, она не собиралась рассказывать ему про ту, другую девушку.
– Давай мне двадцать долларов, – потребовал он. – Черт побери, заплати мне деньги, подпиши эту бумажку, и мы тебя отпустим.
Пегги пришла в ярость. Когда владелец автомобиля еще раз потребовал двадцать долларов, ткнув в ее сторону пальцем, она изо всех сил укусила его за этот палец.
– Черт возьми, – зашипел он от злобы, – ты, Сивилла Дорсетт, даешь мне деньги, и мы тебя отпускаем. Ну?
– Я не Сивилла Дорсетт, – холодно ответила Пегги.
Мужчина изучил фотографию на удостоверении.
– Ничего подобного, это ты, – убежденно сказал он. – А под фотографией твое имя. Ты Сивилла И. Дорсетт.
– Нет, – запротестовала Пегги.
– Тогда кто же ты?
– Я – Пегги Лу Болдуин.
– Псевдоним, – сказал мужчина в коричневом.
– Она говорит, что ее отца зовут Уиллард Дорсетт, – заметил мужчина в сером. – Что-то здесь не так.
– Это уж точно, – согласился мужчина в коричневом.
Пегги пыталась вырваться, но никак не могла. Она понимала, что ее удерживают не только снаружи, но и изнутри. В общем-то, она не двигалась главным образом из-за того, что происходило внутри.
Она вспомнила о том, что не владела собой во время поездки на поезде в этот ужасный городишко, и почувствовала, что и сейчас не владеет ситуацией. Она сознавала, что всем командует Сивилла. Она видела, как Сивилла потянулась к их сумочке, потому что владелец автомобиля повторил:
