Эрик Сигал - Однокурсники
Дэнни завтра предстояло дирижировать двумя концертами, поэтому он попытался ее успокоить.
— Дорогая, ты же знаешь, есть только один человек на свете, кого я люблю, ведь так?
— Конечно, знаю, — подхватила она. — Это ты. — А затем устало добавила: — Я больше так не могу.
Наступила еще одна пауза.
— Ты хочешь развестись?
Она снова разозлилась.
— Этого хотела бы любая нормальная женщина на моем месте, не так ли? Но мы же католики — по крайней мере, я остаюсь католичкой. И потом, это погубит девочек.
— И куда же это нас приведет?
— В раздельные спальни, — ответила она.
Он в изумлении уставился на нее.
— Ты шутишь! Не хочешь же ты сказать, что наша сексуальная жизнь кончилась?
— Во всяком случае, друг с другом.
Этот намек вывел Дэнни из равновесия.
— Значит, ты намереваешься заводить интрижки?
— А ты можешь привести хоть один довод, почему мне нельзя этого делать?
Он чуть не сказал: «Ты жена и мать». Но ведь он муж и отец. И все равно он был в ярости.
— Мария, ты не можешь поступать так со мной! Не можешь!
— Дэнни, могу я или не могу — не тебе судить. И что я буду делать или не делать, тебя это не касается.
*****
К началу весны 1972 года Джейсон Гилберт принял участие в таком количестве операций в составе «Сайерет Маткаль», что Цви настоял на том, чтобы он взял длительный отпуск и «вспомнил, что такое — нормальная жизнь».
Он вернулся в кибуц и наконец-то смог поближе узнать своих сыновей: Джошуа, которому уже исполнилось пять лет, и трехлетнего Бена.
Он открыл для себя, что наслаждается каждой минутой семейной жизни, даже когда просто возится в гараже.
— Что ты делаешь с этим грузовиком, папа? Он разве поломанный?
Джейсон поднял взгляд из-под капюшона, чтобы поприветствовать своего первенца.
— Не такой уж и поломанный, Джош. Просто я его немного «оживляю» — так в Америке говорят.
Маленький мальчик рассмеялся.
— Как смешно! Разве машину оживляют?
— Нет, хабиби. Это просто так говорят, когда делают, чтобы она быстрее ездила. Хочешь, научу?
— Да, очень.
Джейсон приподнял мальчика и стал держать его над открытым капотом машины.
— Вот, видишь? Это называется карбюратор. Он смешивает воздух и бензин…
В течение следующих трех дней Джейсон любовно знакомил старшего сына с секретами автомобильной техники. Еве он, шутя, говорил:
— Он станет самым юным «хот-роддером»[64] в Галилее.
А поскольку в детстве его обучением занималась целая куча специалистов, Джейсону особенно нравилось, что он сам учил всему своих сыновей.
Назначив Джоша «помощником профессора», он показывал младшему сыну, как надо плавать в бассейне общины.
— Продолжай болтать ножками, Бен, у тебя здорово получается. Очень скоро ты станешь настоящей рыбкой.
— Я не рыбка, папа, я — мальчик.
Ева сидела неподалеку в тени деревьев, довольно улыбаясь, и молилась о том, чтобы это идиллическое лето никогда не заканчивалось.
Иногда она готовила простой обед на двоих в бунгало. И они могли попробовать вино, которое Йосси выменял на апельсины в соседнем мошаве. Замужество и материнство очень сильно изменили Еву. Никогда еще в своей жизни она не была такой спокойной. Она улыбалась. И даже осмеливалась быть счастливой.
В середине июля в Веред-Ха-Галил приезжал скрипач Исаак Стерн и выступал с концертом в помещении столовой. Кроме того, для библиотеки кибуца он оставил несколько своих последних альбомов.
Когда Ева принесла один из них, чтобы послушать на своем проигрывателе, Джейсон обратил внимание, что концерт для скрипки Мендельсона был записан в сопровождении Филадельфийского симфонического оркестра под управлением Дэниела Росси. На него внезапно нахлынули воспоминания о былых временах, когда он учился в университете.
Ева подошла к нему и взяла его за руку.
— Скучаешь по дому, любовь моя?
— Да, время от времени, — сознался он. — По разным глупостям вроде «Уорлд сириз»[65], «Суперкубка» и даже по матчам между Гарвардом и Йелем. Когда-нибудь я поведу тебя на одну из этих игр, Ева, чтобы ты посмотрела. Хорошее дело — они бьются насмерть, а никто не погибает.
— А когда же мы поедем? Для меня собрать вещи — пятнадцать минут.
— Когда наступит мир, — ответил он. — Тогда я возьму всех, и мы вчетвером отправимся, чтобы увидеть Гарвард…
— И Диснейленд, надеюсь.
— Естественно. Мы посетим все самые известные культурные заведения.
И он повторил свое условие:
— Когда наступит мир.
— Думаю, мы к тому времени станем слишком старыми, чтобы путешествовать, Джейсон.
— Ты пессимистка, дорогая.
— Нет, я реалистка. И потому мне хочется, чтобы ты назвал хотя бы приблизительную дату.
— Ладно, ладно. Я — первый маршал всего выпуска. И должен буду присутствовать на встрече выпускников по случаю двадцатипятилетия окончания университета.
— И когда это будет?
— О, всего-то через одиннадцать лет.
— Хорошо.
Она улыбнулась. Отсутствие иронии в ее ответе его удивило.
— Хочешь сказать, что готова ждать так долго?
— Да. Удачное время. Джош к тому времени еще только через год пойдет в армию.
— Ты уже рассчитала все наперед?
Она кивнула.
— Каждая израильская мать начинает это подсчитывать с того самого дня, когда у нее рождается сын. Бену осталось четырнадцать лет.
Они оба помолчали немного, пытаясь переварить ужасающий смысл того, что им уже сейчас точно известно, когда их малолетним детям придется идти на войну.
Джейсон встал и нежно обхватил ее руками.
— Дорогая, когда я опять уйду в «Сайерет», пожалуйста, помни об этом разговоре. Мне бы хотелось, чтобы наши мальчики могли играть с теннисными ракетками, а не с ружьями.
— А мне бы хотелось, чтобы и муж мой тоже мог играть в теннис.
Поскольку Цви не называл ему никаких сроков, Джейсон планировал отдыхать от активной службы в течение полугода. Однако этот безмятежный период продлился меньше трех месяцев.
Утром 5 октября 1972 года восемь палестинских террористов из организации «Черный сентябрь» ворвались в резиденцию израильской делегации в Олимпийской деревне Мюнхена, расстреляли на месте двоих спортсменов, а еще девятерых взяли в заложники.
Услышав по радио это краткое сообщение, Джейсон сразу же отправился в расположение части спецназа. Он знал, это тот самый случай, когда потребуется опыт бойцов «Сайерета».
