Бернар Вербер - Смех Циклопа
Над креслом доктора Скалез в рамке висит цитата: «При помощи воображения человек может представить себя не таким, каков он есть. А при помощи юмора он может смириться с собой истинным. Гектор Хью Манро».
Доктор закрывает дверь и снимает трубку телефона.
– Алло! Пять минут ни с кем меня не соединяйте. Я даю небольшое интервью. Спасибо.
Затем Катрин Скалез предлагает Исидору и Лукреции сесть в большие кожаные кресла, наливает в высокие стаканы апельсиновый сок и долго молча смотрит на них.
Наконец она произносит:
– Как вы меня нашли?
– Вчера, когда вы на несколько мгновений попали в мои объятия, я почувствовал ваш запах. Он напомнил мне о нашей первой встрече. Тогда я с удивлением отметил, что вы душитесь, идя на работу в лабораторию. Тем более что «Шоколадная тартинка» – это детские духи. Я подумал, что вы не хотите взрослеть.
– Вы внимательны.
– И я увидел топазы у вас в ушах. Грим не может уничтожить аромат и скрыть серьги.
– Вы действительно очень внимательны.
– Это моя работа. Все пять чувств должны быть задействованы.
Она улыбается странной улыбкой, но сохраняет полное самообладание.
– Ну, тогда мы сможем понять друг друга. Внимательность – первый и, быть может, главный признак ума.
– Вы догадались о цели нашего визита?
– Вы, видимо, хотите знать, где находится «Шутка, Которая Убивает»?
– А также почему вы убили Дария, – более сухо добавляет Лукреция.
Доктор Катрин Скалез не выглядит удивленной. Она маленькими глотками пьет апельсиновый сок.
– Еще у нас есть вопросы по поводу убийства…
– Лукреция, прошу вас, будьте вежливы с нашей собеседницей.
Это явь или сон? Он оскорбляет меня в присутствии подозреваемой!
— Катрин… Можно я буду называть вас Катрин? Помогите нам узнать правду о деле Возняка.
Доктор откидывается на спинку кресла.
– Я могу сказать вам правду, но готовы ли вы услышать ее, а главное, понять?
– Вы нас принимаете за…
Исидор перебивает Лукрецию:
– Катрин, начнем с нуля и отбросим предрассудки, устоявшиеся мнения, задние мысли. Мы вас слушаем и полны желания узнать истину.
Слова Исидора не совсем убеждают доктора.
– Что мне это даст? Я облегчу душу? Правда восторжествует? Я сниму с совести тяжкое бремя тайны? Я уже не в том возрасте, когда верят в подобную чушь.
Надо быстро найти ключ. Она готова открыть последнюю дверь, она ждет помощи. Как внушить этой женщине желание признаться во всем? Припугнуть полицией? Это было бы слишком просто. Пригрозить потерей работы? Надо воспользоваться подсказкой, которую она сама дала. Ее духи «Шоколадная тартинка», запах детства. Ключ – ее детство. Ключ Тадеуша, как и у всех мужчин, это его мать. Ключ Катрин – ее отец. Теперь осторожно вставим ключ в замочную скважину.
— Ваш отец, – говорит Лукреция.
Катрин Скалез будто ударило током.
– Что – мой отец?!
– Все случилось из-за вашего отца.
Наблюдать. Внимательно наблюдать. Она ждет ключа. А вдруг мне поможет загадка Феликса Шаттама про двух рыцарей? Я солгу, она солжет в ответ, и мы узнаем истину. А если она не солжет… мы все равно узнаем истину.
– Дарий умер из-за вашего отца.
На этот раз реакция Катрин ярко выражена. Она задыхается. Ее щеки побагровели.
– Что вы несете?!
– Ваш отец знал Дария, не так ли?
– Вы рылись в судебных архивах, да? Все, о чем там говорится, ложь!
Она приходит в ярость, ее глаза сверкают.
Ура! Замок поддается!
— За кого вы себя принимаете, гадкая пиявка! Кто дал вам право совать нос в документы столетней давности? Вы что, верите тому, что пишут в газетах? Вы, журналисты, верите в собственные выдумки? Как легко выдать их за правду!..
Она сметает со стола стопку папок. Исидор сохраняет олимпийское спокойствие.
– Не нервничайте, Катрин. Мы пришли именно для того, чтобы установить истину. Я знаю, что в газетах о вашем отце писали неправду.
Наконец-то он подыгрывает! Он помогает мне!
— Что вы собираетесь делать? Отдать меня в руки полиции? И добавить к давней лжи сегодняшнюю несправедливость?
О, мы, кажется, перестарались. Надо дать задний ход и успокоить ее.
— Мы на вашей стороне, – говорит Исидор. – Иначе мы не пришли бы к вам.
– Вы помешали мне…
… убить Анну Магдалену Возняк.
Доктор умолкает на полуслове. Но Исидор и Лукреция понимают, что она хотела сказать.
– Если я открою вам правду, обещаете напечатать все именно так, как я расскажу?
– Слово журналиста, – обещает Лукреция.
– Конечно, мы за этим и пришли.
Катрин колеблется, но пересиливает себя и приступает к рассказу:
– Мне было шестнадцать лет, Дарию – семнадцать. Мы полюбили друг друга. Наверное, все великие драмы начинаются с маленьких любовных историй. Уже смешно, не правда ли?
Исидор кивает.
– Мой отец подружился с ним. Вернее, стал его наставником и учителем. Отец принял Дария, как принимают в приют собаку. Тот, кто стал Циклопом, тогда был всего лишь жалким, неотесанным, агрессивным подростком. Впереди его ждали тюрьма или нищета. Мой отец совершенно случайно познакомился с его матерью. Она попросила его помочь Дарию. Она сама уже не могла справиться с грубым и непослушным сыном.
– Ваш отец…
– Когда отец впервые увидел его, он мне сказал: «Сегодня я встретился с одним несчастным юношей. Вся его вина в том, что он родился в неудачный момент и в неудачном месте. Ему просто с самого начала не повезло. У него есть небольшой комический дар. Я выращу из этого зернышка дерево».
– Значит, ваш отец…
– Мой отец, известный под псевдонимом Момо, был не столько юмористом, сколько преподавателем искусства смеха. Он воспитывал молодые таланты, учил их остроумию. В ту пору он передавал свои знания еще одному человеку.
– Кому? – спрашивает Исидор.
– Мне. Отец посвятил нас обоих в тайны «искусства быть смешным». Два зернышка росли рядом. Во время некоторых занятий отец просил нас переодеваться. Он напоминал нам, что предком юмориста является клоун. Дарий переодевался веселым клоуном, а я – грустным. Совместное обучение сблизило нас, мы полюбили друг друга.
Катрин Скалез достает из ящика стола красный клоунский нос и начинает нервно теребить его.
– Однажды отец открыл нам большую тайну. Он сказал: «Когда вы овладеете всеми необходимыми знаниями, я познакомлю вас со своим другом Стефаном Крауцем. Вы войдете в Великую Ложу Смеха. И быть может, когда-нибудь узнаете секрет всех комиков мира: „Шутку, Которая Убивает“».
Катрин вновь, будто наяву, переживает сцену из прошлого.
