Александр Горшков - Отшельник. Роман в трёх книгах
— Кто? Бандит?! — в один голос воскликнула компания.
— Да, бандит. Но который раскаялся в своих злодеяниях и признал Христа Истинным Богом. Без этого глубокого раскаяния и такого же глубокого признания человек лишен надежды на прощение.
Те снова замолкли, понурив головы.
— Если бы вы знали, батюшка, если бы знал Бог, сколько у нас этих грехов… Выше крыши. Какое там прощение, — махнул рукой Багор.
— Господь все знает. От Него ничего не скрыто. В том числе и…
Он улыбнулся, понимая, что сейчас творилось в душах его похитителей.
— И что? Простит?.. Вот так раз — и простит?
— Нет, не «раз», — отец Игорь стал серьезным. — Только в том случае, если вы раз и навсегда порвете со своей прежней преступной жизнью. Порвете бесповоротно, что бы впереди вас не ожидало и не случилось.
— Обещаю, — первым отозвался Багор.
— Век свободы не видать, — поддержали его остальные.
Отец Игорь был уже готов попрощаться с ними, когда в храм вошел взволнованный отец Сергий.
— Ты куда пропал? Мы хотели милицию поднимать на ноги. Что случилось? Мы ведь договорились, что ты…
Он пристально посмотрел на стоящую компанию:
— А это кто такие? Отец, у тебя все в порядке? Сейчас один звонок и… Кстати, почему ты не отвечал на мои звонки?
Только сейчас отец Игорь вспомнил, что похитители забрали у него телефон. Он похлопал по карманам куртки и пожал плечами.
— Вот он, — Багор протянул ему телефон, — в машине остался, пока мы…
Он замялся, не зная, как все объяснить.
— Ага, выпал, видать, пока мы свежим воздухом дышали и разговаривали, — выручил его отец Игорь. — Со мной такое не первый раз случается.
Он взял телефон и включил. Сразу высветились не принятые вызовы отца Сергия.
— Точно… Ах, раззява я, раззява…
— Слушай, «раззява»: объясни, что все же случилось? Куда ты пропал? Мы с ног сбились, искали тебя повсюду.
Отец Игорь взглянул на похитителей.
— Да вот встретились старые друзья и подбросили.
— Куда подбросили? Почему не позвонил, не предупредил? И что это у тебя с бородой? Как будто ее палили… И губы обожженные. Что произошло?
Отец Игорь обнял его:
— Да успокойся, все в порядке. Мало ли чего не случается? Ну, сунулся по неосторожности, куда не следует, вот и опалился. Ты хоть не накручивай лишнего. Представляю, какие меня ждут объяснения дома.
— Вот этого ты как раз не представляешь! Лена вся извелась, дети волнуются, хоть бы их пожалел.
Он снова подозрительно посмотрел на компанию. Чтобы избежать лишних вопросов, отец Игорь поспешил:
— Лучше познакомься: это замечательные ребята, доброй души. Интересуются вопросами нашей веры…
— Ну да, — отец Сергий поздоровался за руку с каждым, — и для этого не нашли более подходящего времени и способа, как украсть моего друга на дороге и куда-то увезти.
— Так мы же вроде… — промямлил Багор.
— Без всякого «вроде», — успокоил отец Игорь. — Мы ведь обо всем договорились. Или не так?
— Базара нет, — дружно ответили те.
— Да, интересные у вас тут беседы на духовные темы, — улыбнулся отец Сергий. — Хоть бы меня позвали…
Он подмигнул компании:
— А что? Позовем?
— Базара нет, — снова послышался дружный ответ.
— Ребята, между прочим, с добром приехали, имеют желание помочь нуждающимся. Вот мы и думаем, кому лучше.
Отец Сергий всплеснул руками:
— Слава Тебе, Господи! А я думаю, ломаю голову, к кому обратиться за помощью. Один большой человек — он сейчас в градоначальники метит — предложил в нашем лесу построить небольшой интернат для одиноких людей: комфортный, со всеми условиями досмотра, рядом с живой природой. Он-то, конечно, и сам хорошо помогает, но у него много разных проектов, поэтому…
Отец Игорь остановил его:
— А этого почтенного господина, случаем, не Лубянским величают?
— Нет, Смагин. Он главный конкурент Лубянского: тот больше завлекает ресторанами, клубами, развлечениями. А Павел Смагин — человек конкретного дела, знает цену и жизни, и людям.
— Так в чем дело? — отец Игорь повернулся к компании. — Поможем доброму делу? Готовы?
Те испуганно переглянулись:
— Смагину?! Может, кому-то другому? Нам ведь… век свободы не видать!
Отец Игорь улыбнулся.
— Друзья, градоначальники приходят и уходят, а добро остается добром: и в человеческой памяти, и у Бога. Помогите, раз есть нужда.
Не говоря больше ни слова, те протянули пакет отцу Сергию. Тот развернул и взглянул на гостей:
— Вы что? Серьезно? Тут же хватит, чтобы не только интернат, а…
— Вот и пользуйся во славу Божию, — отец Игорь завернул пакет, не дав места лишним вопросам. — И за ребят, добродетелей наших, молись. Кстати, ни я, ни отец Сергий имен ваших не знаем.
Багор начал представлять своих сообщников:
— Ну, меня вы уже знаете. Водила наш — Чума. А эти — Шнырь и Капуста.
Батюшки прыснули со смеху.
— Если не ошибаюсь, это ваши «погоняла». Так? А имена? Свои человеческие имена вы помните?
— Чего не помнить? — помялся с ноги на ногу Багор. — Я — Никита, водила — Сашка, а эти — Вован и Славик.
— Так и будем вас поминать: о здравии Никиты, Александра, Владимира и Вячеслава. Постарайтесь сами не забыть своих святых имен. А «погоняла», клички и всю прежнюю жизнь — вычеркнуть из памяти. Возврата к ней быть не должно. Вы пообещали: не мне, а Богу.
У порога церкви они тепло расстались. Уже в машине Багор громко расхохотался.
— Ты чего? — недоуменно посмотрели остальные.
— Я представил себе, что будет, если Лубянский узнает, чем закончилась наша поездка и куда мы отдали бабки.
— Да, разбор полетов будет серьезный… — задумчиво сказал водитель. — Куда мы теперь?..
— Как это куда? — еще громче рассмеялся Багор. — В тот самый интернат, который построят на наши бабки. Думаю, нам, как почетным спонсорам, выделят по комнатке. Это по любому лучше, чем камера на зоне или подвал у шефа. Эх, где наша не пропадала!..
Вечеринка
Вечеринка в ночном клубе «Алиса» была в самом разгаре. Вера сидела в окружении привычных друзей — своей «тусовки», горячо обсуждая все, что принес каждый: какие-то новости, сплетни, слухи. Фил — парень, поразительно похожий на Есенина — хоть и не был новичком в этой компании, но появлялся тут редко. Он учился в Австрии на режиссера, и теперь оживленно рассказывал о своих творческих планах, делился впечатлениями.
«Какой интересный юноша, — думала Вера, любуясь им. — Ах, мальчик-красавчик… Надо познакомиться с ним поближе».
Когда бешеные ритмы, заглушавшие нормальное общение, сменились тихой лирической музыкой, Фил неожиданно сам подошел к Вере и пригласил танцевать. Они вышли в центр танц-пола и, освещенные разноцветными вспыхивающими огнями, соединились в плавных движениях. От охвативших чувств у Веры закружилась голова, она склонила ее на плечо Филу. А тот продолжал и продолжал рассказывать об Австрии, Вене, своей учебе, планах.
