Андрей Школин - Прелести
— Всё нормально будет, не переживай, — подбодрила хлопком по спине Гуля.
Как же, нормально. Я даже представления не имел, что на сцене делать. По идее, в таких, случаях хотя бы разок прогон не помешал бы. Про репетиции вообще молчу. Гитару забрать у музыкантов, да традиционно спеть пару куплетов про осень какую-нибудь?
Однако забирать инструмент не пришлось. Все музыканты «Примы», во главе со скрипачом, остались на сцене.
— Вы не волнуйтесь, начинайте петь, — сразу подошёл вплотную последний. — Мы Ваш репертуар знаем, так что накладок не будет.
Вот так новость. Я свой репертуар не знаю, а они, видишь ли, знают. Взял в руки микрофон и, ничего не объясняя зрителям, сразу запел. Музыканты, как ни странно, действительно были знакомы с этой вещью, подхватили и помогли. К третьему куплету волнение прошло, и я даже пару раз рукой взмахнул. В такт. На коде скрипач изобразил такой продолжительный ля септаккорд, что публика повскакивала и принялась визжать. Мне они радовались или скрипачу, было не понятно, но то, что номер удался, являлось бесспорным утверждением.
Я приободрился и засандалил ещё пару песен. Ритмичную и лирическую. И опять почувствовал себя в теле Пола Маккартни в период расцвета популярности «Битлов». Настолько поведение зрителей не соответствовало адекватности моего нахождения на сцене. Они СКАКАЛИ, ОРАЛИ и ТОПАЛИ НОГАМИ!!! После такого приёма, стащить Андрея Школина с подиума было делом утопичным. «Маккартни понесло». Я бегал по сцене, принимал античные позы, изображал ликование и переживание. Теперь мне всё это нравилось! Угомонился только спустя пару часов. Поклонился, вместе с великолепно отработавшими музыкантами, благодарной публике. Спел на бис ещё одну песню под гитару. Опять вышли с ребятами на поклон. Наконец, небо разукрасили многочисленные красочные фейерверки, загрохотали салюты, и концерт завершился. Ура!
Первым поздравил Александр.
— Неплохо, неплохо, — он увлёк меня вниз по лестнице навстречу жаждущим общения и автографов поклонникам. — Теперь ты можешь по праву считаться одним из нас. Люди тебя признали и полюбили.
— Быть одним из вас — это почётная обязанность?
— Не умничай, — не зло ответил местный старейшина. — Принимай букеты и поздравления.
Уже потом, когда я пожал несметное количество рук, расписался на сотнях клочках бумаги и собрал в охапку живые цветы, подошла Гуля, и мы втроём отправились в моё новое жилище. Весь путь занял минут двадцать, в процессе которого меня постоянно окликали и приветствовали расходившиеся по домам горожане. Приятно…
— Конечно, приятно, — прочёл мои мысли Александр. — В России-то твоё творчество до сих пор особо никому не нужно, а у нас, сам видишь. Завтра студию покажу, сможешь новые треки прописать. Свежее что-нибудь сочинил?
— Сочинил… У вас здесь и студия профессиональная в наличии имеется?
— Ты мне не веришь, что ли? — мужчина с иронией в голосе обратился к молчавшей до сей поры Гуле. — Всё-таки Андрей ещё не до конца растормозился. Несмотря на твою помощь, — и опять в мою сторону. — В Приюте есть всё, что необходимо творческому человеку для реализации этого самого творческого потенциала. Если же чего-то в наличии не окажется, то подскажи, непременно достанем. По блату.
— А ты мне потом поможешь по блату «мастер» с фонограммой в реальное измерение перевезти? Или подобные действия у вас здесь контрабандой считаются?
— Сам перевези. В реальное измерение. Здесь, по-твоему, что, сюрреальное измерение?
— По крайней мере, не привычное земное.
— Привычки — дело наживное. А поклонники, сам видел, в Приюте Бессмертия живут. Так что подумай хорошенько, где твоё творчество больше востребовано, в якобы реальном привычном мире или в нашем ненастоящем, плохоньком и скучном местечке? Цветы не урони…
Между прочим, ночные улицы города освещались большими стеклянными шарами, развешенными на различных метрических уровнях вдоль тротуаров. Причём, какие-либо провода отсутствовали напрочь. Ещё одна загадка.
— Электричество к фонарям по воздуху подаётся?
— А как же ещё, вон там за горкой АЭС работает.
— Шутишь… — прижал букеты левой рукой к туловищу, а правой открыв дверь дома, первым вошёл в жилище. Александр следом за мной шагнул на порог, хлопнул ладонью по стене, и яркий свет залил помещение холла.
— И на хижину твою электричества хватило. Счётчик не забудь проверить, необходимо следить за каждым лишним израсходованным киловаттом.
Я уже перестал обращать внимание на подобные контрвыпады, прошёл, свалил цветы на тумбочку и утонул в диване. Девушка присела рядом, а «старший товарищ» пошурудил в камине, чем-то щёлкнул, высек искру и зажёг огонь. Затем открыл стенной шкаф, достал оттуда бутылку вина с фужерами, поставил всё это на низкий столик, а сам развалился в широком кресле.
Глянул на вино и сразу почувствовал резкий приступ голода. Ещё никогда во сне я не хотел есть так сильно, как сейчас.
— В доме случайно холодильника с продуктами нет?
Мои гости переглянулись между собой.
— А ты с утра, как прибыл, не питался ничем? — Александр даже, как показалось, растерялся. — Нет?
— Ты кроме пива ничего не предлагал, а сам я не здешний…
— Холодильника точно нет, — приподнялась с места Гуля, — а вот в погребе какие-то окорока висели, я утром видела. Схожу, принесу.
— Сиди, я сам, — мужчина взмахом руки остановил её, достал из кармана пиджака банальный сотовый телефон и дал кому-то указание привезти ужин. — Про питание твоё мы совсем забыли. Завтра Гуля покажет, где у нас кормят и выдают продукты. А сегодня перекусим, чем сеньор Раньери послал. Сейчас он нам ужин из своего ресторана доставит. Кстати, неплохая кухня. Советую посетить его заведение, оно тут неподалёку.
— А чем в ресторане обычно расплачиваются за съеденный обед, если деньги в Приюте не имеют хождения? Или существует какая-то специфическая валюта?
— Нет никакой валюты. Те, кто содержит в городе кафе, кормят и поят своих друзей потому, что им нравиться кормить и поить людей. Для них это творчество, как для тебя сочинять стихи и музыку. Для тебя важно, что бы твоё искусство было оценено? Вот и для них тоже важно. Разумеется, поэтому, все производится в ограниченных количествах, в охотку. Не всем хватает. К Раньери, например, на неделю вперёд отобедать записываются. Очередь. Нам по знакомству пришлёт. Очень ему твоёй концерт понравился. Вино разливать или дождёмся ужина?
— Разливай.
— И мне тоже, — поддержала девушка.
— Вино, разумеется, тоже произведение местной творческой личности?
— Ну вот, начал, наконец, вникать в суть городских традиций, — Александр отодвинул на край стола наполовину пустую бутылку и поднял свой бокал. — Предлагаю выпить за твоё замечательное выступление. Я, если серьёзно, в восторге.
— И ещё за то, что ты к нам присоединился, — добавила Гуля.
— Спасибо, — сделал крупный глоток. — Я тоже рад вновь вас увидеть. В шоке, конечно, от такого приёма. Не ожидал. Но кто мне объяснит, откуда все эти люди репертуар Андрея Школина знают, если среди них русских-то раз, два и запутался? С какой такой радости они мне подпевали?
— Мы работу загодя провели, — спокойно так ответил Александр. Словно от этого его пояснения, сразу все вопросы растворились точно рафинад в стакане чая.
— Кто вы?
— Мы с Гулей?
— Каким образом? По радио треки крутили или, может, альбомы на СиДи раздавали? Виртуальные…
— Почему виртуальные? Обычные диски, — и «фокусник» достал из-за пазухи, нет не кролика, а квадратную пластиковую флэшку размером с четверть стандартного СиДи. На обложке красовалась моя фотография. Лучше бы он кролика достал. — Почти у каждого в городе есть аппарат для прослушивания. Многие слушали. Затем на концерт твой пришли, живьём, так сказать, кумира лицезреть.
— Пиратством занимаетесь, господа, — повертел в руке занятную вещицу. — Насколько я знаю, официально такие штучки не издавались.
— Это там у вас не издавались. А у нас издаются. Хочешь, договор подпишем, дабы тебя юридическая сторона вопроса не смущала?
— Не хочу. Всё равно этот договор с собой не заберёшь. Значит, когда вы эти записи распространяли, уже знали, что я в Приюте Бессмертия окажусь?
— О… Провиант привезли, — не ответив, подскочил с места Александр. — Быстро сеньор Раньери управился. Сейчас поужинаем.
Действительно, через секунду раздался стук в дверь, и на пороге обозначился невысокий щуплый итальянец с корзиной в руке. Александр забрал у него эту самую корзину, затем выслушал что-то на ухо и обратился уже ко мне.
— Раньери поклонник твоего творчества, но сам стесняется об этом сказать.
— Я тоже сейчас попробую плоды Вашего творчества, — встал и подошел к мужчинам. — И возможно после этого буду считать себя, как говорят у нас в России, полным бездарем.
