Андрей Школин - Прелести
— Алекс, — охотно призналась девушка, — я просто не захотела доставлять удовольствие нашим местным эстетам. Они бы после сегодняшнего вечера всю ближайшую неделю обсасывали количество шнурков на замечательных белых валенках.
— На валенках шнуровки не бывает, — лениво парировал я. — Если только у вас в Питере?
— Хамит, — подытожил наш друг. — Значит, отдохнул и стал самим собой. Спасибо, Гуля, ты сделала большое дело.
— Не в первый раз, Мистер. Привыкла уже, — и не понятно было, с иронией она произнесла слово «Мистер» или серьёзно?
— Видишь, сколько народу собралось? — приобнял меня за плечо Александр. — Все хотят понять, что же представляет собой тот самый Андрей Школин.
— «Тот самый» — это тот, на кого ставки, точно на беговую лошадь делают? — не удержался, чтобы не съязвить.
— И ставки тоже. Только ведь не деньги ставили, да и переживали за тебя в большинстве своём, и желали только хорошего. Идите, садитесь с Гулей в первый ряд, я маякну, когда тебе выходить.
— Куда выходить?.. — успел бросить вдогонку, но мужчина уже стремительно удалился в сторону здания и сцены.
В первом ряду действительно пустовали два свободных места. Причём зрители активно подсказывали, куда нам усесться. Участвовали, так сказать, в процессе…
Сумерки, меж тем, укрывали дырявым платком заполненную людьми-муравьями площадь. Сквозь заплатки ещё кое-где ухитрялись протиснуться упрямые рыжие лучи местного солнца, но солнце всегда повинуется небесному расписанию движения светил. Вскоре стало совсем грустно. И в момент, когда подумалось, что темнота неизбежна, со всех сторон неожиданно вспыхнули десятки разноцветных прожекторов. Жёлтые, красные, зелёный лучи, точно кенгуру, распрыгались по заполненному народом пространству виртуально-реальной поляны, и сразу же противно зафонил микрофон.
— Раз, раз, раз… — «оригинально» проверил настройку мониторов Александр. — Раз, раз, раз… Добрый вечер, друзья!
«Друзья» радостно зааплодировали. Я также сделал пару хлопков. Гуля не повела бровью.
— По сложившейся традиции, — продолжал ведущий, — прибытие каждого нового гостя Приюта Бессмертия мы отмечаем здесь, на Площади Справедливости. Почему? Да потому что, сам факт попадания в наш славный город, есть высшая фаза справедливости для любого неординарного, одарённого, ищущего и свободолюбивого человека, какими, без сомнения, являетесь все вы. Нас мало, и пополнение числа постояльцев Приюта происходит не так часто. Но разве это не естественный процесс? Разве каждый из вас не является представителем того самого тысячного процента населения планеты, отличающегося от основной массы? И разве все вы не достойны находиться, творить и созидать в нашем городе? Чужие к нам не попадают, а значит Андрей всем нам не чужой. Думаю, не понадобится много времени, чтобы убедиться в его особой одарённости. Это вам говорю я. А я всегда говорю правду. Ну что ж, Андрей Школин, добро пожаловать в гостеприимный Приют Бессмертия.
Раздался такой шквал аплодисментов, что впору про футбольный матч было вспомнить.
— Поднимись, повернись к людям, — ткнула меня локтем в бок Гуля.
Встал, обернулся, как она просила, и даже ладонью покачал приветливо.
— Сейчас музыканты закончат отстройку аппаратуры, — не унимался Александр, — и, пожалуй, начнём. Выступят все, кто выразил желание, а на десерт обещанный «гвоздь программы». Так что, располагайтесь поудобнее, слушайте и помогайте артистам.
Он отошёл в сторону, а место у микрофона занял пухленький и весёлый малый, видимо конферансье. Малый сразу принялся болтать, шутить и острословить. Но я насторожился. Фраза про «гвоздь программы» вкупе с недавним заявлением моей спутницы, навевала вопрос: «А не спеть ли они мне предлагают?». Петь не хотелось. Да и вообще, перспектива светиться на сцене особо не согревала. Посидеть, послушать, пусть даже в первом ряду, ещё куда ни шло…
Между тем прожекторы повернули в сторону выступающих, и действие началось. Первыми вышли бородатые «дядьки-зизитопы» и залабали вполне приличный хард. Скорее всего, группа состояла из достаточно профессиональных музыкантов. Единственное, что было не понятно, сложился ли коллектив здесь, или они всей командой «нетрадиционно» покинули привычную земную репетиционную и очутились в «приюте для тысячного процента, отличающегося от основной массы»? Сразу пятеро «отличающихся», бах, и переместились. И барабаны с собой прихватили с гитарками…
Пели мужики о каких-то летающих драконах в трансцендентном мегометрическом промежутке. Когда дракон попадает в этот самый промежуток, он превращается в очень умную метафизическую ласточку. Стандартный рокерский поток сознания. А может, просто, мой мозг так переводил. Пели-то, скорее всего, на английском.
— Я правильно понял, — решил подстраховаться и спросить у девушки. — Дядьки о драконе, превращающемся в ласточку, поют?
— В общих чертах, да, — расплывчато «расшифровала» Гуля. — Но, скорее всего, в песню заложен гораздо глубокий смысл.
— А как же, — вспомнил я тот бред, что «выдают нагора» большинство земных рок-коллективов. — Не просто заложен, а, вероятно, тщательно и глубоко закопан. Хотя, шпилят не хило. И аппарат неплохой. Где прикупили?
Она на меня так посмотрела, что сразу расхотелось о чём-то расспрашивать и по поводу чего-либо иронизировать. Но ведь действительно интересно, откуда в этой глубинке навороченный аппарат взялся? А телевизор с «глазком» чьей фирмы? Или это всё ненастоящее?
— Ты зачем себя ущипнул?
— Да вот проверяю, не сплю ли я.
— Лучше не проверяй, а-то так запутаешься, где сон, где не сон. Поприветствуй музыкантов, видишь, они на тебя смотрят.
Приложил два пальца к виску, вроде как честь рокерам отдал. Те, на радостях, в несколько раз утяжелив подачу, выплеснули на площадь аккорды новой композиции и задержались с ней на сцене примерно на полчаса. Затем, под восторженные крики поклонников, степенно, с чувством выполненного долга удалились, а конферансье объявил состав новой команды.
На этот раз вышли человек пятнадцать разновозрастных, одетых в несовместимые наряды мужчин и женщин. Играли на каких-то банджо и мандолинах какой-то фольк. Или кантри? Пели невпопад, и таким образом довели публику до экстаза. Даже Гуля подпевала.
Ещё два коллектива самодеятельности разукрасили свои выступлениями явными национальными колоритами. Один восточным, другой африканским. При этом все «африканцы» были исключительно белыми. Или так себя перед нами позиционировали? А вдруг в «Приюте» пышным цветом цветёт махровый апартеид? Хотя, вряд ли. На площади, среди зрителей, пусть не в большом количестве, но восседали обычные чернокожие «граждане».
Разумеется, после полутора часов грохота, гвала и хорового пения, бархатный голос скрипки лёг на мгновенно наступившую тишину, точно лёгкий мазок на холст, сотворённый кистью талантливого художника. Скрипач был облачён отнюдь не во фрак. Лёгкие светлые брюки и белая рубашка с коротким рукавом не подталкивали сознание к академическому восприятию, но музыку он извлекал божественную.
Я никогда раньше не слышал звучавшее сочинение. Возможно, это было авторское произведение самого скрипача. Я слушал, и мне нравилось. Очень нравилось. Едва артист вывел последний аккорд, я поднялся с места и стоя поблагодарил музыканта за доставленное удовольствие. Если бы знал заранее, что произойдёт дальше…
К скрипачу присоединилась высокая худощавая женщина «забальзаковского» возраста в длинном тёмно-зелёном вечернем платье. Позади нарисовались ещё несколько музыкантов.
— Это наша «Прима», — прошептала мне в ухо Гуля. — Удивительный голос. И тембр необычный.
Фраза «необычный тембр», применительно к вокальным переливам в исполнении певицы, была сродни определению «неплохой запах» в отношении аромата дорогих изысканных духов. Романсы, которые она исполняла, были сами по себе неплохи, но неплохих произведений, как и неплохих исполнителей, наберётся десятки тысяч. «Прима» же превращала романсы в шедевры. К концу её выступления всё отчётливее проявлялась мысль о том, что следующий участник концертной программы, по закону жанра, должен быть ещё более талантливым и гениальным. Иначе гармония накроется дырявым кофром.
Лучше бы я так не думал. Лучше бы вообще сбежал заранее, потому что конферансье объявил именно мой выход. Ох уж эти виртуальные нюансы. Понятное дело, в реальном мире такая ситуация в корне невозможна. Там бы я вообще не пришёл на подобное провокационное мероприятие, потому что выступать со своим достаточно примитивным «городским романсом», после стандартных романсов в исполнении «Супер-примы», полнейшей воды идиотизм. Это как если бы Басков вышел на сцену вслед за Хворостовским. Или парикмахер Зверев после Стинга. Или президент России сменил бы юмориста Михаила Задорнова. И что оставалось делать? Я конечно побрёл…
