Холдор Вулкан - Жаворонки поют над полем
— Да! — сказали алкаши хором.
Шли дни. Далаказан из чувства патриотизма продолжал свою преподавательскую деятельность, несмотря на трудности, которые он испытывал.
Однажды Далаказану Осе ибн Косе захотелось сходить в сортир под открытым небом, который, как известно нашим читателям, располагался среди юлгуновых зарослей. Он долго сидел в сортире в снегом покрытых юлгуновых зарослях, вздувая от напряжения шейные артерии и краснея. Наконец, очистившись снегом, он поднялся и пошел босиком обратно в шкаф-школу, чтобы продолжить урок пернатого языка и литературы. Когда он, подойдя к шкаф-школе, хотел войти в неё, случилось странное — дверь не открылась. Далказан Оса ибн Коса подумал, что дверь сама закрылась на засов. Он начал звать учеников, стуча в дверь шкаф — школы, чтобы они впустили его. Но, к сожалению, никто не подошел к двери и не открыл её. Далаказан подбежал к зарешеченному окну шкаф-школы и одеревенел от удивления. Там алкаши сидели за партами, нагло выпивали вино и смеялись над Далаказаном. Самое страшное было то, что маленькие ученики тоже пили вино вместе с алкоголиками во главе с главным пьяницей Худьерды.
— Эй, что вы делаете! В школе нельзя распивать спиртные напитки. Почему вы позволяете моим маленьким ученикам пить спиртное? Вы что, с ума, что ли все посходили?! Откройте сейчас же дверь! Мне холодно! — закричал Далаказан Оса ибн Коса, дрожа от холода.
— Не кричи, домля калташим, учитель в коротких штанишках! — крикнул в ответ Худьерды. С чего ты взял, что нельзя пить вино за школьной партой?! Нет здесь никакой таблички, предупреждающей о запрете приносить и распивать спиртные напитки! Так что, иди отсюда, домля несчастный, и собирай свои камушки! Теперь шкаф — наш, и нет больше тех ментов во главе с учеником-отличником, пузатым милиционером, с лысой головой, с ученической сумкой за плечами! А на фига нам учить птичий язык?! Нам и без птичьего языка хорошо! Ты любишь птичий язык, вот и живи как птицы на улице, осваивая науку выживания в сложных условиях!
Услышав его слова, алкаши засмеялись, сверкая своими мясистыми языками, похожими на красных жаб в беззубых ртах, напоминающих рот паршивого кабана. От такого отношения Далаказан замер на миг от удивления и, опомнившись, снова стал настаивать, чтобы ученики открыли дверь. Но ответа на его требование не последовало. Далаказан стал шагать босиком по снегу туда-сюда, кутаясь в свою полосатую пижаму, чтобы как-то согреться и сохранить тепло в своем организме, и чтобы не замерзнуть, как полярник на северном полюсе. Когда он дрожал от холода, его мышцы стягивались, болели кости, а ноги и руки немели. Раньше такого в организме Далаказана не наблюдалось. Видимо, он тоже с годами постарел и постепенно ослаб. От холода он почувствовал тошноту. Потом ему показалось, что у него начал неметь мозг. Потускнели глаза, как будто они тоже начали неметь. В конце концов, Далаказан Оса ибн Коса рухнул на снег и распластался калачом, словно голодная умирающая бездомная собака. Когда отворилась дверь шкаф-школы, Далаказан уже лежал без сознания. У открытой двери появился пьяный мальчик, который вышел на улицу, шатаясь. Потом этот пяный ученик начал лениво мочиться на своего учителья Далаказана Оса ибн Косу, лежавшего около шкаф-школы.
116 глава Обращение Далаказана Таппикасодчанам
Гурракалон связался по телефону со своим другом из России Александром Березанским, и у них состоялся разговор.
— Саш, я сейчас живу в Комсомолабаде, в центре совхоза «Истиклол» в доме своей первой жены — сказал Гурракалон. Лариса и её мама Светлана Николаевна тоже с нами. У меня теперь две жены и они дружно живут, слава Богу. Лариса у меня беременная, и мы всей семьей ждем ребенка. Словом, у меня всё в порядке. Ты знаешь, тут мне в голову пришла идея: а что если, мы, осуществляя нашу давнишнюю мечту, откроем здесь российско-узбекское совместное предприятие под называнием «Аль Искандер Гурра». Тем более что у меня в Таппикасоде есть запустевший дом, который можно превратить в цех для производства валенок. Если ты дашь добро, то я начну бегать по инстанциям, чтобы оформить документы, получить круглую печать с треугольным штампом и открыть в банке счет. Остается только перевезти из России сюда станки. Я поговорил с местными фермерами насчет сырья, и они согласились поставлять недорогую шерсть для нашего цеха. Для начала мы с Ларисой возьмём всю тяжесть на свои плечи, постепенно обучая новых рабочих профессии валяльщика. Мне бы хотелось узнать твоё мнение по этому поводу — сказал он.
— Во-первых, Господин Гурракалонбай, изволь мне поздравить тебя с тем, что ты, наконец, наладил отношение со своей первой женой и что теперь у тебя две жены, которые живут дружно как в гареме древних узбекских эмиров и ханов. А что касается открытия нашего совместного предприятия, я полностью согласен с тобой. А почему бы и нет? Конечно, откроем русско-узбекское совместное предприятие. Название, между прочим, тоже оригинальное. Хорошо придумал, Гурракалон. У меня тут есть знакомые бизнесмены из Узбекистана, которые занимаются торговлей автомобилями узбекского производства таких как «Нексия», «Ласетти», «Матиз», «Тико», «Дамас», ну, и так далее. Ребята довольно серьезные, и я думаю, что можно им доверять. Они обычно возят на обратном пути в Узбекистан автомобили российского производства. Вот, подпишем договор с ними о доставки наших станков в этот, ну как его… Таппикасод и, как говорится, дело с концом. А ты начинай собирать документы и регистрировать наше совместное предприятие, как ты там его назвал?.. Ха — ха- ха — ха! Аль Искандер — Гурра! Ура, идут друзья из МУРа! Ну, ты, Гена, даёшь, а? Придумал уникальное название. Гениально! — сказал Александр Березанский смеясь.
— Ну что ты, Сашок, смеёшься, как этот самый?.. Дык ты чо, энто, серьезно аль как?.. — не понял огорчённый Гурракалон.
— Да, я вполне серьезно говорю, ты не сердись, Гурракалон, чо пошутить, что ли, нельзя? Ты давай, займись делом, и сегодня же начни собирать соответствующие документы и зарегистрируйся в налоговой инспекции. Если потребуются деньги, не стесняйся, позвони и скажи, сколько. Я отправлю через «Вестерн Юнион» столько, сколько потребуется. Ты не только мой партнер по бизнесу, но и мой друг-однополчанин, и я верю тебе как самому себе — сказал Александр Березанский.
— Ну, спасибо за доверие, дружище. Я сегодня же поеду в Таппикасод и получу в сельском совете нужные документы, подтверждающие, что дом, который пустует, принадлежит мне — сказал Гурракалон.
— А ты всё еще здесь? — перебил его Александр Березанский. — давай, ноги в руки, и беги, пока не закрыли Сельсовет.
На этом друзья попрощались, и Гурракалон стал собираться в дорогу. Когда он приехал в Таппикасод, жители села, услышав о его приезде, вышли из своих холодных лачуг и стали приветствовать его, здороваясь с ним в обнимку. Гурракалон, идя по заснеженной улице Таппикасода, увидел вдалеке шкаф Далаказана, который, как всегда, стоял на берегу реки Тельба-дайро и обрадовался, подумав о встрече со своим давнишним другом и безобидным добрым соседом. Подойдя к шкафу Далаказана, он постучал в дверь.
— Далаказан, а Далаказан: ты дома?! Открой, это я, Гурракалон! — крикнул он.
Но ответа, почему-то, не последовало. Гурракалон забеспокоился, подумав, что Далаказан, возможно, заболел, лежит с высокой температурой и не может откликнуться. Он снова постучал в дверь шкафа Далаказана. И тут из шкафа раздался ленивый и недовольный голос пьяного человека:
— Чо ты орёшь, козел, среди бело дня?! Далаказана нету, он умер! Теперь этот шкаф принадлежит нам!
Услышав это, Гурракалон замер, как телеграфный столб, у двери шкафа Далаказана.
— Что? Как так умер?! Что ты говоришь?! Не может быть! Когда это случилось, и где его похоронили?! — закричал он.
— А мы знаем?! Мы его выгнали из школы, и он лежал где-то вон там! Может, его давно съели бродячие собаки! Ты нам голову не морочь, чувак! Уходи по-хорошему, не то мы вызовем милицию! — закричал голос из шкафа!
От этих слов в сердце Гурракалона проснулся зверь. Разогнавшись с пяти метров, он со страшной силой ударил в дверь своим крепким плечом. Дверь распахнулась, и он влетел во внутрь шкафа. Испуганные алкаши во главе с пьяницей Худьерди забились в угол шкафа, инстинктивно защищая головы руками, словно люди при артобстреле и бомбежке вражеских самолётов.
— Ах, это ты, сука, алкаш поганый! — сказал Гурракалон, узнав в лицо Худьерди.
Схватив его за воротник, он несколько раз ударил алкоголика Худьерди головой об стенку шкафа.
— Где Далаказан?! — дико закричал Гурракалон. Отвечай, подонок! Не то убью!
— Не убивайте меня, господин, пожалуйста! У меня маленькие дети! Без меня они пропадут!
Далаказон домля лежит вон там, под снегом! Вон видите, торчит его замерзшая нога из снега! — сказал Худьерды, пытаясь выпутаться из рук Гурракалона.
