Майкл Корда - Богатство
– А мне кажется, что может.
Букер отодвинул Саймона в сторону.
– По -моему, вы не понимаете, – сказал он. – Это миссис Артур Алдон Баннермэн.
Глаза женщины распахнулись шире очков. Она сдернула их, предоставим очкам болтаться на цепочке поверх обильного бюста.
– Боже милосердный, что же вы сразу не сказали? Конечно, мы сможем заполнить бумаги позже. – она поспешно покинула свой пост, и через миг появились доктор и две медсестры с каталкой, уложили туда Алексу и срочно вывезли ее сквозь большие вращающиеся двери.
– Вам нельзя сюда заходить, – сказал доктор Букеру и Саймону, двинувшимся вслед.
Букер даже не замедлили шага.
– Я – поверенный семьи Баннермэнов. А этот джентльмен – доверенный деловой компаньон миссис Баннермэн.
– Ах, в этом случае… Что ж, оставайтесь, и старайтесь ничего не трогать.
Алекса лежала неподвижно, пока ее перемещали на операционный стол, и закрыла глаза, когда зажглись яркие верхние лампы. Раны не казались ей серьезными, но она была рада, что оказалась здесь, как отсрочке перед дальнейшим решением. Сможет ли она обвинить Роберта, лицом к лицу, в покушении на убийство? И, однако, ей придется это сделать – вряд ли она сможет игнорировать случившееся. И что помешает ему повторить попытку? Она мигнула, когда врач разрезал ее джинсы и стал смывать грязь.
– Пунктирные раны, – сказал он. – Похоже на дробь. В основном поверхностные, но несколько глубоких. Я сделаю вам местную анестезию – будет немного больно. Потом мы все удалим.
– Она в опасности? – спросил Саймон.
Врач рассмеялся.
– Раны довольно далеко от сердца. – Потом он вспомнил, кто его пациентка, и придал лицу более серьезное выражение. – Нет, вне опасности. У молодой леди останется несколько шрамов, но ничего такого, с чем бы не справился косметический хирург, если они будут ее беспокоить. Начнем.
Она почувствовала, как под кожу входит игла.
– Хорошая девочка, – сказал врач. – Я оставлю вас на несколько минут, пока наркоз подействует. Кстати, вы уже известили полицию?
– Полицию? – переспросила она.
– Это винтовочная рана. Полиция должна быть извещена. Таков закон.
Букер кивнул.
– Уверяю вас, доктор, мы позаботимся о формальностях. Конечно, как вы можете представить, мы бы хотели избежать любой огласки.
– Разумеется, – устало сказал врач. – Спешить не обязательно. Я скоро вернусь.
– С чего вы взяли, что он немедленно не побежит звонить в полицю или газетчикам? – спросил Саймон.
Букер указал взглядом на скромную табличку на стене. Она гласила: "В память Джона Алдона Баннермэна – дар Артура Алдона Баннермэна".
Он мрачно улыбнулся.
– Ирония судьбы. Именно сюда привезли Джона после автомобильной катастрофы. Он, конечно, был уже мертв, но они сделали все, что было в их силах, хотя оборудование у них было довольно примитивное. Поэтому Артур купил для них новое и современное оборудование. Здесь, вероятно, лучшее отделение неотложной помощи между Нью-Йорком и Олбани. И фамилия "Баннермэн" здесь сохраняет магическую силу. – Он снял очки и протер их. – Так что случилось?
Алекса чувствовала, как боль в ноге стихает. До этого ей было холодно, теперь она ощутила тепло, даже жар, и расслабилась.
– Я вам говорила. Какой-то человек пытался убить меня.
Букер снова надел очки. Его лицо было суровым и беспристрастным. Неожиданно он показался ей много старше.
– Вы уверены, что это не была случайность?
– Случайность? Он стоял рядом и целился в меня. И попал бы, если б я не бросилась на землю. А когда промахнулся, то продолжал стрелять.
– Сколько было выстрелов?
– Кажется, четыре или пять.
– Вы не помните точно?
– Конечно, нет. Я была до смерти напугана. И какое это имеет значение?
– Для меня – имеет. Видите ли, если б вы сказали неправду, то назвали бы точное количество выстрелов.
– Я не лгу.
– Знаю. Вы сказали, что в этом человеке было нечто, напоминающее испанца?
– Испанца? Да, наверное.
– А мог бы он быть кубинцем? – выражение лица Букера внезапно изменилось, словно он нечто вспомнил.
– Возможно. Он сказал что-то по-испански, когда промахнулся. Это прозвучало, как ругательство.
– Вы бы узнали его, если б увидели его снова?
– Надеюсь, что не увижу. Но думаю, что, вероятно, узнала бы. Он курит какие-то иностранные сигареты.
– "Голуаз", – сказал Букер. – Он примерно моего роста, крепкого телосложения, с орлиным носом, густыми темными усами, обычно носит темные очки?
– Вы знаете этого человека! – воскликнула она. Попыталась сесть, но из-за головокружения снова легла.
Букер помедлил с ответом.
– Возможно, – мрачно заметил он.
– Кто он?
– Его фамилия Рамирес. – Букер угрюмо вздохнул. – Я в рискованном положении, Алекса. Как юрист, я обязан защищать своего клиента, но не думаю, чтоб это распространялось на подобные дела. Рамирес работал на Роберта. Они долгое время общались. И до сих пор сохранили близкую связь.
– Насколько б л и з к у ю? – спросил Саймон.
Букер взглянул на свои заляпанные грязью ботинки.
– Думаю, здесь я должен вспомнить об обязанностях перед клиентом. Давайте скажем – достаточно близкую.
– Достаточно близкую, чтобы убить меня? – спросила Алекса.
Букер кивнул. – Может быть.
– Я все еще не могу поверить, что он к этому причастен. Что угодно, только не у б и й с т в о.
– Мне самому трудно принять, что Роберт настолько г л у п или настолько зол. Честно говоря, боюсь, что за это ответственен я. Видите ли, я не сказал Роберту всего, что узнал в Ла Гранже, или о чем догадался…– он деликатно кашлянул, – о вашем отце, и так далее. Я думал, что спасаю вас от м о р а л ь н о г о убийства. – Он нахмурился. – Я не сознавал, насколько далеко он способен зайти, если я не принесу ему добычу.
– Добычу?
– То, из чего он мог извлечь пользу. Факты о вашем браке. О вашем отце.
– Каком браке? – спросил Саймон. – И при чем тут ее отец?
Открылась дверь, и вошел врач в сопровождении медсестры. Теперь, когда им было известно, кто такая Алекса, с ней обращались, как с некоей драгоценностью.
– Закройте глаза, миссис Баннермэн, – предложил врач. – Думайте о чем-нибудь приятном.
Она попыталась. По правде, операция вовсе не была болезненной, хотя прикосновение инструментов вызывало у нее тошноту. Она слышала металлическое клацанье, всякий раз, когда врач бросал дробину на поднос, однако, несмотря на его совет, ни одной приятной мысли не приходило ей на ум. Она, конечно, знала, что Букер был послан раскопать всю грязь, какую сможет найти в ее прошлом, но она никогда не представляла, что он способен не довести свои открытия до Роберта. Теперь она поняла, наконец, стратегию Роберта: тянуть время, притворяясь, что он согласен разделить контроль над состоянием, выстроить против нее обвинение, чтоб он мог либо шантажом принудить ее к повиновению, либо уничтожить ее через прессу – а если ничего не получится (как и случилось), просто ликвидировать ее. Она обманулась в его характере, который, должно быть, всегда являл собой сочетание двуличности и полной безжалостности.
Артур предупреждал ее об этом, но на убедила себя, что он преувеличивал. Должна ли она теперь бежать, уехать куда-нибудь, может быть, в Европу, и предоставить всем заниматься юристам? Но это значит – оставить Роберта безнаказанным за убийство, или хотя бы покушение на убийство. И что мешает ему повторить попытку?
– Сейчас будет немного неприятно, – услышала она слова доктора, и в следующий миг ощутила боль, такую резкую, что должна была сдержать дыхание, чтобы не закричать. Она открыла глаза и увидела, как врач склонился над ней: на его бровях блестели капли пота, глаза были сильно увеличены мощными очками, хирургические перчатки покрыты кровью. Яркие лампы ослепляли ее, вызывая головную боль, но она предположила, что худшее уже позади. Она перевела дыхание, закрыла глаза, а затем почувствовала еще более острую боль, проникающую в ногу все глубже и глубже.
Внезапно она вообще перестала что-либо чувствовать. Увидела – или подумала, что видит – сквозь пелену тумана Артура. Одетый в свой обычный темно-синий банкирский костюм, он стоял рядом, глядя на нее с выражением сочувствия. Однако в его лице было не только сочувствие, но что еще – суровость, даже некая нетерпимость.
Она потянулась, чтобы дотронуться до него, и ощутила рукопожатие. И сразу осознала, что рука – не Артура. Она была меньше, много меньше, с длинными, тонкими пальцами, изысканно холеная рука, под кожей которой, однако, уже проступили старческие пятна.
– Я выехала сюда, как только узнала, – сказала Элинор Баннермэн.
– Простите меня. Я думала, что это Артур.
– Да?
– Мне действительно казалось, что он был здесь.
– Конечно. – Ее голос стал более мягок – даже удивительно. – Я тоже иногда видела своего покойного мужа – многие месяцы после его смерти. Заходила в спальню, а он уже был там, лежал в постели в очках для чтения. – Она сделала паузу и грустно добавила. – А потом он исчезал.
