Майкл Корда - Богатство
– Как она? – спросил он.
Букер глянул на него с неловкостью, Саймон – враждебно. На миг казалось, что они преградят ему путь к дверям, затем Букер кашлянул и сказал:
– Ей лучше. – Он сделал паузу. – Я не уверен, что она хочет тебя видеть.
– Почему, черт побери? – произнес Роберт с выражением изумления, даже обиды.
– Есть причины считать, что это не был несчастный случай.
– Ну, к о н е ч н о же, был! Совершенно ясно, что мы имеем дело с психопатом или беглым каторжником. Он мог так же выстрелить в любого из нас. Если бы я не отошел от места, где он прятался, чтобы поискать машину для Алексы, он бы, вероятно, выстрелил в меня. Все это грубейшее беззаконие. Кто бы мог поверить, что на территории Кайавы скрывается вооруженный маньяк? В дни моего деда такого случая не могло быть.
– Почему вы так уверены, что это психопат?
– А кто еще это мог быть? – Роберт не задержался для ответа. Он толкнул дверь и вошел.
Алекса лежала, опираясь на подушки, ее глаза были закрыты, и на миг ему померещилось, что она мертва. Потом он понял, что принял желаемое за действительное, и кроме того, глядя на нее, он отнюдь не желал видеть ее мертвой, как бы это ни было ему выгодно. Она была потрясающе красивой женщиной, без сомнения, несмотря на царапины на лице и руках. Не в первый раз он подумал – какая жалость, что они не встретились при других обстоятельствах.
– Я пришел, как только смог, – сказал он.
Алекса открыла глаза. Она, казалось, не особенно удивилась, увидев его, и не испугалась. Роберт испытал облегчение. Он не предполагал, что она завизжит, или сделает что-то подобное, но никогда не знаешь, чего ждать от женщины, и у него не было желания попадать в неловкую ситуацию.
Затем до него дошло, что, вероятно, было бы лучше, если бы она завизжала. Взгляд ее серых глаз был холоден, отстранен и безжалостен.
– Что случилось? – спросил он, усаживаясь рядом. Он был достаточно близко, чтобы коснуться ее руки, но решил этого не делать.
– Меня пытались застрелить, – спокойно сказала она.
– Этоя слышал. Но кто? Почему? – она промолчала. Дурной знак, подумал он. – Вы уже дали его описание полиции? Чем скорее это будет сделано, тем больше шансов, что его схватят.
– Еще нет.
– Этим мог бы заняться Букер, черт бы его побрал, – негодующе сказал он, – вместо того, чтобы болтаться по коридору. Я сам этим зайусь. Если вы не против, я могу связаться отсюда с полицией штата через несколько минут. – Это бы ничего не изменило. Он знал, что Рамирес мог свихнуться, или утратить меткость, но он мастерски учитывал ситуацию, а бегство было первым, что он продумывал при любом задании. Сейчас он, должно быть, уже дважды переменил машины, и далеко на пути в Канаду или в Нью-Йорк, по окольным дорогам. Вероятно, с ним женщина. Одно из его правил: полиция никогда не обращает внимания на мужчину и женщину в автомобиле. Их традиционно принимают за супружескую пару, не вызывающую ни подозрений, ни расспросов.
– Не думаю, что его сумеют найти, – сказала она. – А вы?
– Это зависит от того, насколько ясно вы его разглядели. – Если повезло, Рамирес не должен был позволить ей увидеть свое лицо. Роберта все еще ставило в тупик, как этот тип смог захватить инициативу в свои руки. Однако смог же! Но, пока нет доказательств, будет только ее слово против его слова, хотя симпатии будут, конечно, на ее стороне, это по-прежнему остается словом охотницы за деньгами, полного ничтожества, против посла Соежиненных Штатов.
– Я разглядела его совершенно ясно. Это не то лицо, которое можно забыть.
Черт! – подумал он. Рамиресу следовало надеть горнолыжную маску. Но, конечно, он был слишком уверен в себе, психованный сукин сын!
– Тем важнее поспешить, прежде чем этот тип смог далеко уйти. Бог знает, в кого он выстрелит снова, если он сумасшедший.
– Мне он не показался сумасшедшим, Роберт.
– Не представляю, как он мог проникнуть в имение незамеченным. После смерти Кира мы не держали охраны. Что ж, времена меняются, и мы должны меняться вместе с ними.
– Не знаю, Роберт, как он проник в имение, но знаю, где он скрывался. В Кукольном Доме. Когда мы там были, я видела его сигареты и бинокль.
– Вы ошибаетесь, – сказал он, желая, чтоб она была менее наблюдательна. – Как бы он мог туда забраться? Я не заметил никаких следов взлома.
– Их и не могло быть, если кто-то сказал ему, где найти ключ, не так ли?
– Это звучит надуманно.
Она кивнула. Выражение ее лица было трудно определить. Скорее, на нем о т с у т с т в о в а л о всякое выражение, и это действовало Роберту на нервы.
– Это надуманно, – согласилась она. – Кстати, Элинор была здесь несколько минут назад.
Он был изумлен, и с трудом сумел это скрыть. Он рассчитывал сначала повидать Алексу, затем вернуться в Кайаву и преподнести Элинор свою версию событий, прежде, чем это сделает кто-то другой. Мысль о том, что бабушка сидела здесь и болтала с Алексой, повергла его в холодный пот.
Она взглянула на него без злобы, подумал он, даже с определенным намеком сожаления, как женщина, желающая сказать последнее прости тому, кого при других обстоятельствах могла бы полюбить.
– Роберт,– мягко сказала она, – вы знаете, что случилось, и я знаю, что случилось. Элинор тоже знает.
– З н а е т? Тогда мы не знаем ничего, – взорвался он.
– Я знаю столько, сколько мне нужно. – она помолчала. – В первую очередь, фамилию этого человека. Рамирес. Вам это ничего не напоминает? Тот, кто работал на вас в Майами.
Он моргнул.
– Рамирес? – переспросил он, словно ему стоило огромного туда произнести эту фамилию.. – Это было так давно… Я не могу вспомнить всех, кто работал в кампании отца.
– Роберт, – тихо проговорила она. – Я все знаю о Рамиресе. Ведь это он обыскивал мою комнату? Человек, который курит эти мерзкие сигареты. Вы использовали его в Майами, и это стоило Артуру номинации. Видите ли, ваш отец рассказал мне все. Когда Рамирес не смог найти нужный документ, вы велели ему убить меня, верно?
Ее голос был столь тих и спокоен, что прошло две или три секунды, прежде чем он осознал полное значение ее обвинения.
– Господи Боже! – возмущенно закричал он. – Вы просто переутомились. Это можно понять. Но я не представляю даже, о каком документе вы толкуете. И с чего вы решили, что я хочу вас убить? Я, знаете ли, не состою в мафии.
– Верно. Насколько я знаю, о н и обычно не убивают женщин. Я бы отдала вам документ, Роберт. Если бы мы заключили соглашение, как я хотела, я передала бы его вам, чтоб вы его сожгли, или заперли, или сделали с ним что угодно. Знаете, я даже не сняла с него копии. Я бы даже не в з г л я н у л а на него, если бы вы не послали Букера в Ла Гранж допрашивать мою мать.
– Я ничего такого не делал.
– Слишком поздно лгать, Роберт. Как только я сообщу имя и описание внешности Рамиреса полиции, его начнут искать, а когда найдут, он заговорит. Вы это знаете. Он не захочет провести двадцать лет в тюрьме, или позволить депортировать себя на Кубу только для того, чтобы защитить вас, верно?
Роберт чувствовал себя так, словно ему накинули удавку. Откуда она столько знает о Рамиресе? Снова Букер. Он был в этом уверен.
– Значит, вы еще не обращались в полицию? – спросил он, стараясь, чтоб это прозвучало небрежно.
– Пока нет. – Ее голос был холоден.
Теперь он знал, что его может спасти только правда. Он в ее власти.
– Хорошо. Рамирес работал на меня, – признал он. – Я хотел добыть этот проклятый полицейский рапорт. Однако у меня не было ни малейшего намерения повредить вам. Неужели вы можете в это поверить? – Впервые в его голосе прозвучала мольба.
– А почему нет?
– Потому что вы меня знаете.
– Да. Я вас знаю, Роберт. – Ее ярость вырвалась наружу. – Я думаю, что вы, наконец, сказали правду. Думаю, вам бы х о т е л о с ь, чтоб меня убили, может и сейчас хочется, но не верю, что у вас есть храбрость, чтобы сделать это, возможно, даже приказать кому-то другому сделать это для вас.
– Это не вопрос храбрости.
– Да? Чего же тогда? Этики? Морали? Разборчивости в средствах? – Она помолчала. – Я собиралась кое-что рассказать вам, Роберт, нечто, способное вас удивить – то. на что у меня никогда не хватало мужества рассказать вашему отцу. Вы послали Букера искать все, что можно, ко мне на родину, но не думаю, чтоб он дал вам то, чего вы хотели. А если дал, вероятно, не рассказывал историю полностью. Видите ли, когда мне было семнадцать лет, мой отец пытался напасть на меня.
– Господи Боже! – про себя Роберт проклинал Букера. Он должен был знать! Как он мог поверить, что Букер вернулся без сведений?
– Я понятия не имел, – неловко произнес он.
– Ну, вы могли бы догадаться. Ведь Букер обязан был рассказать вам ч т о-н и б у д ь, даже если он не отработал ваши деньги полностью. Я расскажу вам правду, Роберт. Отец был одержим мною – не мог отвести от меня взгляда, не мог выпустить меня из рук, даже когда я была маленькой девочкой. Я знала, что это плохо, но не понимала, что с этим делать. Дети никогда не понимают, верно? Поймите меня правильно. Отец никогда по настоящему не преследовал меня, но он этого х о т е л, и я это знала. Хуже всего, со временем, когда я стала старше, лет тринадцати, четырнадцати, я сама этого захотела, или мне так казалось. Он пытался подчинить себе мою жизнь – я имею в виду, больше, чем большинство родителей. Поэтому я убежала.
