Ирвин Шоу - Богач, бедняк. Нищий, вор.
— Все так запутано. Я не уверен, что смогу восстановить последовательность событий. В общем, когда Отмен приехал в общежитие, студенты забаррикадировали вход и не пустили его. Дорлэкер пытался убедить Отмена отозвать полицейских, но гот отказался. Когда же полицейские снова попытались войти, студенты начали швырять в них чем попало. Отмену угодили в глаз. Говорят, ничего серьезного, но он сейчас в больнице, и полиция временно отступила. Потом другие студенты организовали массовую демонстрацию… перед вашим домом. Я только вернулся оттуда. Газон перед домом в ужасном состоянии. Миссис Джордах дали успокоительное и…
— Остальное расскажете, когда я буду в Уитби. Я вылетаю первым же самолетом.
— Я так и думал, что вы это сделаете, — сказал Уолтер, — и уже позволил себе послать Скэнлона с вашей машиной. Он будет ждать вас в «Ла Гардиа».
Толстый Скэнлон, разговаривая, сипел и задыхался. Он числился в полиции, хотя ему было уже почти шестьдесят и его вот-вот должны были отправить на пенсию. Он страдал ревматизмом, и то, что его определили в шоферы к Рудольфу, было поистине милосердием.
— Если бы мне пришлось все начинать сначала, — задыхаясь, сказал Скэнлон, — клянусь, я ни за что не пошел бы служить в полицию города, где есть студентишки или чернозадые.
— Скэнлон, ради боса! — одернул его Рудольф. Он с первого дня безуспешно пытался выправить лексикон Скэнлона. Рудольф сидел на переднем сиденье рядом со старым полицейским, который вел машину так медленно, что это действовало на нервы. Но Скэнлон бы обиделся, если бы Рудольф сам сел за руль.
— Я серьезно, сэр, — сказал Скэнлон. — Они просто дикари, звери и закон уважают не больше, чем стая гиен. А над полицией и вообще смеются. Конечно, не мое дело вам указывать, но на вашем месте я обратился бы прямо к губернатору и попросил прислать войска…
— Это еще успеется, — сказал Рудольф.
— Попомните мои слова. Дойдет и до этого. Знаете ведь, что они наделали в Нью-Йорке и в Калифорнии.
— Уитби не Нью-Йорк и не Калифорния.
— Все равно. У нас полно студентов и чернозадых, — упрямо сказал Скэнлон и замолчал. Потом опять заговорил: — Были бы вы вчера у себя дома, сэр, тогда, может, и поняли бы, о чем я толкую.
— Да, я слышал, — сказал Рудольф. — Они вытоптали газон.
— Если бы только это. Я сам там не был, но Руберти мне все рассказал. — Руберти тоже был полицейским. — То, что они творили, богомерзко! Руберти так и сказал. Богомерзко! Они требовали, чтобы вы вышли, и пели похабные песни. Молоденькие девушки, а ругались, как грузчики. Потом повыдергивали в вашем саду все цветы и кусты, а когда миссис Джордах открыла дверь…
— Она открыла дверь? — с ужасом переспросил Рудольф. — Зачем?
— Понимаете, они стали бросать в дом камни, комья грязи, банки из-под пива и кричали: «Пусть выйдет это г…!» Стыдно сказать, сэр, но это они так о вас. Из полиции там были только Руберти и Циммерман. Все остальные полицейские уехали в университет, а что могли двое сделать против ревущей толпы этих диких индейцев? Их там собралось человек триста. Ну и, как я уже сказал, миссис Джордах открыла дверь и начала на них кричать.
— О господи, — выдохнул Рудольф.
— Вам лучше услышать это сейчас от меня, чем потом от кого-нибудь другого, — сказал Скэнлон. — Когда миссис Джордах открыла дверь, она была пьяна. И совершенно голая. Там оказался фотограф из студенческой газеты, и он сделал несколько снимков со вспышкой. Руберти бросился за ним, но другие студенты загородили ему дорогу, и фотограф успел скрыться. Не знаю, что они собираются делать с этими снимками, но снимки у них в руках.
Рудольф приказал Скэнлону ехать прямо в университет. Главный административный корпус был ярко освещен. Из окон студенты выбрасывали разорванные в клочья документы и осыпали громкой бранью окружавших здание полицейских — полицейских было тревожно мало, но они были уже с дубинками. Подъезжая к стоявшей под деревом машине Отмена, Рудольф увидел, какое применение студенты нашли фотографии его жены. Увеличенная до гигантских размеров, фотография голой Джин свисала из окна второго этажа.
Когда Рудольф вылез из машины, несколько студентов узнали мэра и приветствовали его диким торжествующим воплем.
Отмен стоял возле своей машины. Голова и глаз были у него забинтованы, и полицейская фуражка держалась на затылке. Только шестеро из полицейских были в касках. Рудольф вспомнил, как полгода назад сам наотрез отказал Отмену в его просьбе купить полиции еще две дюжины касок — тогда Рудольфу казалось, что это будет лишним расходом.
Без всякого предисловия Отмен сказал:
— Ваш секретарь сообщил, что вы прибудете, и мы не предпринимали пока никаких действий. Они держат заложниками Дорлэкера и двух профессоров. Здание было захвачено сегодня, в шесть вечера.
Рудольф кивнул, шаря глазами по фасаду корпуса. В одном из окон цокольного этажа он увидел Квентина Макговерна. Макговерн был уже аспирантом и работал ассистентом на химическом факультете. Квентин улыбался из окна. Рудольф был уверен, что Квентин видит его, и чувствовал: улыбка адресована именно ему.
— Что бы еще сегодня ни случилось. Отмен, — сказал он, — я хочу, чтобы вы непременно арестовали вон того негра, в третьем окне слева на цокольном этаже. Его зовут Квентин Макговерн. Если не сумеете взять его здесь, возьмите дома.
Отмен кивнул.
— Они хотят с вами говорить, сэр. Хотят, чтобы вы пошли к ним обсудить ситуацию.
— Нам нечего обсуждать, — отрицательно покачал головой Рудольф. Он не собирался ни с кем вести никаких переговоров под фотографией голой жены. — Идите и очистите здание.
— Это легче сказать, чем сделать, — ответил Отмен. — Я уже трижды приказывал им выйти, но они только смеются.
— Я сказал, очистите здание. — В душе у Рудольфа клокотала ярость. Холодная ярость. Он знал, что делает.
— Каким образом? — спросил Отмен.
— У вас есть оружие.
— Вы же не хотите сказать, чтобы мы открыли огонь? — не веря своим ушам, сказал Отмен. — Насколько нам известно, ни один из них не вооружен.
Рудольф секунду колебался.
— Нет, — сказал он, — стрелять не надо. Но у вас есть дубинки и слезоточивый газ.
— Может быть, нам все же лучше просто подождать, пока им это не надоест и они не устанут? А если ничего не изменится, вы сможете вызвать войска, — неуверенно предложил Отмен.
— Нет, я не собираюсь сидеть и ждать, — заявил Рудольф. Он умолчал о том, что Отмен и сам прекрасно понимал: ему хотелось немедленно сорвать со стены фотографию Джин. — Прикажите вашим ребятам начать со слезоточивого газа.
