Андрей Кузечкин - Менделеев-рок
– Отсюда увезли все, что было ценного, – объяснила Присцилла.
– Почему?
– Когда мама с отцом разошлись, отец здесь жил, а потом уехал к своей матери и все забрал. Этот домик мне отдали, но я здесь не то что живу, а так, ночую иногда.
В прихожей осталась доска с гвоздями для наших курток, на кухне – рассохшийся стол и полки с кое-какой посудой.
– Чай будешь?
– Не откажусь.
– Тогда давай за водой – колодец во дворе – и в сарай за щепками. Никогда не пил чай из самовара?
…Когда я открывал дверь в спальню, мелодично зазвенели колокольчики: Присцилла повесила на входе в комнату несколько японских «ветерков», чтобы они приветствовали гостей своей незатейливой музыкой.
Первое, во что уперся мой взгляд, – огромная фотография в рамке: на ярко-синем небесном фоне полупрозрачные облака.
На рассохшемся письменном столе стоял старенький черно-белый телевизор, над ним на стене – перекидной календарь-плакат, врубелевская «Царевна-Лебедь».
На табуретке недовольно жмурился серый кот, всем видом своим выражая негодование по поводу того, что включили свет.
Подоконник и верхние полки стеллажа были уставлены экзотическими цветами, названий которых я не знал. Были они разноцветными, крупными, агрессивно яркими до рези в глазах. Не комната, а настоящая оранжерея, оазис, цветущий островок среди холодной пустыни.
На остальных полках стеллажа – книги.
– Тебе нравится мое небо?
– Очень, – кивнул я. – А ты, значит, любишь Врубеля?
– Очень люблю, – призналась она. – Еще импрессионистов – Моне, Дега… Но особенно Марка Шагала. У него все летают. – Последнюю фразу Присцилла произнесла тихо и с трогательной грустной интонацией.
Ну кто из моих знакомых смог бы сказать это? Такие люди, как Присцилла, – это золотые монеты в куче медных пятаков. (Вообще-то в художниках я не разбираюсь. Просто пытался за умного сойти. Если бы Присцилла спросила: «А тебе какой художник нравится?» – эх, я бы и опозорился!)
Мы с моей маленькой елочкой сидели на диване, прижавшись друг к другу.
– Ничего себе сегодня поразвлекались! – фыркнула Присцилла. – Второй раз мы с тобой встречаемся, и опять случается дурдом!
– За это ты мне и нравишься! – честно признался я.
– Да… А как ты того дегенерата вывел из строя! Можно посмотреть? – Не дожидаясь разрешения, Присцилла вытащила из моего кармана флакон с пульверизатором. – Что это? Ведь это же не газовый баллончик?
– Это – пузырек из-под духов. Он наполнен «ультроном» – жидким средством для чистки стекол. Брызгать из него нужно непременно в глаза, с максимально короткой дистанции, результат не заставляет долго ждать.
– И каков результат?
– Теперь тот «доктор» долго не сможет видеть. А если ожоги сильные, то ему придется вступить во Всероссийское общество слепых и зарабатывать на жизнь исключительно честным трудом. Делать всякие там выключатели и различные розетки.
– И не жалко? – оторопела Присцилла.
– Да нисколько. Не один ли это из тех скотов, что сломали руки нашему прежнему барабанщику?
– Все равно это жестоко!
– Дай-ка я тебе расскажу одну историю, поймешь, что жестоко, а что нет. Вот у нас в школе, классе в восьмом, такой случай был. Про это знает только Аня – моя бывшая одноклассница, она же наш нынешний ударник. Так что никому не рассказывай. У нас в классе был парнишка один, такой весь хилый и зашуганный. Боялся собственной тени. И над ним от души издевался наш самый главный урод. Этот урод все время ходил в тельняшке, и его за это называли «Матрос». Уж Матрос этого хиляка до того выдрессировал… Бил, заставлял деньги носить из дома, куртку с него один раз снял, но это мелочи. Вот раз он на перемене курил, подозвал к себе этого бедолагу и говорит: «Хавальник открой и язык высуни, а то…» – и кулак показывает. Этот несчастный подумал, что Матрос ему в рот какую-нибудь гадость сунет: обидно, конечно, но не смертельно. Вот он и высунул язык. А Матрос ему в язык ткнул сигаретой и как заржет только!..
– Так он что же, и не сопротивлялся? – спросила Присцилла, широко открыв глаза от гнева.
– Нет, конечно. Где ты видела, чтобы лохи сопротивлялись? Им это по статусу не положено. Или был случай: тот мальчишка очень понравился одной девочке, между ними как-то ненароком завязался роман, и он нарочно с ней гулял там, где бы их не увидели. Но Матрос об этом все равно узнал, со своей ватагой их подкараулил. Ну, они его подругу у него на глазах и излапали. Этот несчастный лошок тут попытался возникнуть, а Матрос его даже бить не стал, а все ему очень доходчиво объяснил: «Ты чё, я твой друган. Ты чё, для друзей бабу пожалел?»
– А закончилось-то все чем? – перебила Присцилла.
– Вот раз Матрос сидел на лавке, а это замордованное существо – мимо него с авоськой, из магазина. Матрос ему орет: «Давай, прись сюда!», а тот побежал, споткнулся и сумку выронил – ведь как все разыграл! Потом вскочил и удрапал, а сумка осталась. Матрос подходит, смотрит – а в сумке два «пузыря». А он уже немного поддатый был, как раз думал, где еще бухла взять…
– Он ему водку отравил? – догадалась Присцилла.
– Зачем? – улыбнулся я. – Ты знаешь, из чего делают нашу химикскую бодяжную водяру? Ацетон плюс стеклоочиститель и уксус для запаха. А сверху налепляют ярлычок «Русская водка», хотя надо бы «Русский напалм». Вот Матрос ее и нахлебался за милую душу. Дело было под вечер, скоро стемнело, а утром его нашли.
– Мертвого?
– Гораздо лучше. Все вышло идеально. Мало того, что он себе все внутри сжег, так еще мозгами повредился. Полгода лежал в больнице, вышел оттуда конченым дауном. Его родители определили в школу для дураков, а сейчас он по утрам улицы подметает. Такой тихий-тихий стал! Можешь для интересу подойти к нему и пинка дать – он не обидится.
– А тот, отравитель? Ему что-нибудь было?
– Ровным счетом ни фига. Свидетелей-то нет. А кто узнает, где Матрос эту водку достал? Думаешь, мало таких несчастных случаев с «левой» водкой по всему Химику? Никто ничего даже не заподозрил. Идеальное преступление, как говорится. Ты как считаешь, тот парнишка правильно сделал?
Присцилла покусала губу и вынесла вердикт:
– Абсолютно правильно. Таких, как этот Матрос, жалеть не нужно.
– Я тоже так думаю. Тот парнишка… Это был я.
– Ты?! – Присцилла попыталась отодвинуться, но я не пустил. – И ты… взаправду был таким, как рассказал?
– Да. Отсюда и мое прозвище.
– А как тебе удалось измениться?
– Я и не менялся. Просто смог быть самим собой после того, как школу закончил. Ведь некому больше было мне указывать, каким я должен быть. Присцилла… теперь ты знаешь обо всем. Можешь меня прогнать, если хочешь…
– Ни за что!.. – Присцилла прижалась ко мне еще сильнее.
– Тогда давай спать. Я умаялся, как лошадь.
У нас не было сил даже на то, чтобы раздеться. Опять, как в прошлый раз, мы крепко обнялись и провалились в сон.
9 [вторичный период развития болезни]
В понедельник на молодежной странице «Вечернего Нефтехимика» появилась моя заметка, сокращенная до минимума, иначе для нее не нашлось бы места.
Легенда возвращается
Молодежная рок-группа «Аденома», очень популярная в нашем городе два года назад, воссоединилась в новом составе: Плакса (гитара, вокал), Присцилла (клавишные, бэк-вокал), Хорек (бас-гитара), Энн (ударные). Группа готовится к большому концерту для всех настоящих ценителей «тяжелой» музыки.
Мне пришлось настаивать, чтобы эту коротышку поставили в самый последний момент в колонку новостей. А грандиозный концерт существовал пока только в воображении – моем и Присциллы. Если совсем честно, это была ее идея: организовать супершоу для всех, по ее выражению, «нормальных людей». То есть отрепетировать полноценную музыкальную программу, найти спонсора, взять напрокат хорошую аппаратуру… Присцилла была уверена, что ваш слуга покорный все это организует, а мог ли он разочаровать свою принцессу!
Вечером того же понедельника я привел мою красавицу на первую репетицию в гараж Хорька – после фантастического уик-энда, проведенного вместе. Я без колебаний взял Присциллу в группу, когда узнал, что она закончила музыкалку по классу фортепиано, хотя, честно говоря, взял бы и так. Мне ужас как нужна своя собственная Йоко Оно, она же Линда МакКартни.
В гараже мы увидели довольно странную картину: Хорек и Аня сидели в разных концах помещения, мрачно уставившись в пол, Аня – на табуретке, Хорек – в седле старого мопеда.
– Всем привет. Познакомьтесь, это наша новая клавишница и бэк-вокалистка, ее зовут Присцилла… Э-мм… Вы чего какие скучные? – спросил я.
Хорек и Аня угрюмо посмотрели на меня. На лице Хорька багровел кровоподтек, а нижняя губа Ани стала вдвое толще верхней.
– Дети, дети, куда вас, дети… – покачал я головой. – Ну и что это такое? С чего драка вышла?
– Спроси у него! – Аня ткнула большим пальцем в сторону Хорька.
