Ольга Литаврина - Пока мы рядом (сборник)
Я как-то разом стал усталым и старым и не знал, чем заглушить эту непроходящую усталость от жизни…
Попробовал жениться – мать просватала девчонку, дочку своей заводской подруги, говорила, что девочка хорошая, скромная, не избалованная и всему у нас научится. В это время мать вообще часто и подолгу гостила у меня. Мне нередко хотелось просто посидеть с ней рядом, ухватиться за соломинку в трясине, затягивающей меня.
Девочка была лет на пять моложе меня, невысокая, худенькая, волосы светлые, как я люблю. Звали ее Мариной.
И я ходил с ней рядом, пробовал держаться за руку, надеялся, что я у нее первый, что она меня любит честно.
И свадьбу мы сыграли, как положено. Был кое-кто из корешей, полно ее родни, две-три подруги моей мамы. Столики в ресторане «Обломов» в Замоскворечье ломились, молодая просто светилась… и единственное, что мне запомнилось, – это стоявший на возвышении огромный аквариум с рыбками. На него я и пялился весь вечер – все глядел на этих самых заморских рыбок, которых никто не спросил, как им этот дико орущий ансамбль, круговерть цветомузыкальных бликов и пьяных рож… Они, как в беззвучном крике, тыкались носами в стекло, хотели сказать нам что-то – и не могли…
Наверное, я сам виноват, что женился без любви и жил с ней. У меня словно ампутировали сердце. Не скажу, что Марина была мне противна – нет, она старалась особо мне не докучать. Иногда, особенно в постели, с ней было приятно. Мне нравился созданный ею уют в доме. И не так уж я был занят, что на нее совсем не оставалось времени. Просто желание ее видеть и особенно слышать возникало редко и с течением времени – все реже, а постоянным было желание держаться на расстоянии. Пусть ей будет хорошо, могу даже часок в день и пообщаться, но не больше. Больше общаться было просто незачем и, как мне казалось, не о чем.
Я даже и сына ей заделал, чтоб не скучала. Пусть лучше по детским консультациям ходит, чем дома сидеть или по салонам красоты и фитнес-клубам шляться. Пока она ходила беременная, у меня даже жалость какая-то к ней проклюнулась. Мать от нас просто не вылезала – вот и хорошо. А теще я бывать у нас запретил. Когда родился наш Колян, я после долгого перерыва буханул со вкусом и впервые ощутил себя и впрямь кому-то нужным.
И вот тут-то, почувствовав себя в роли незаменимой матери, моя Марина и начала потихоньку проявлять характер. То была как мышка, не слышно ее и не видно, а тут начала выговаривать: почему я так поздно, почему всем в палате на рождение детей шубы норковые подарили, почему то да се?.. И не жалко мне было денег на шубу, и приходил я поздно как раз для того, чтобы на нее заработать. Но когда за этой волной пошла следующая: почему не помогаешь моей матери? Почему твоя от нас не выходит, а моей и на порог заказано? Когда уж до сына пыталась меня не допускать – мол, заросший, грубый, пьяный, – отношения медленно, но верно и непоправимо портились. Тем более что к своему Кольке я сильно привязался. Жена даже ревновала меня к нему.
Пришлось еще больше зарыться в работу, бывать дома еще реже и стараться не показать, что все в ней теперь меня раздражало: плаксивый голос, голова вечно в закрутках, старые халаты, серые ночнушки, нытье, что мало приношу денег, и доводившее меня до безумия вечное «вот другие мужья»…
Зато «в деле» меня ценили. Когда я куда-то зарывался – хоть в спорт, хоть в «работу», – во мне включались и интуиция, и смелость, и даже какая-то нешкольная сообразительность. Авторитет – уже согласный на простое человеческое обращение Йося, – окончательно приблизил меня к себе, уверял, что только мне может доверять (в чем был не так уж и не прав). С «должности» одноразового киллера я пошел выше. Мы «перестроили» и упростили режим охвата торговых точек, отсекли лишние звенья, вложились в кое-какие по-настоящему прибыльные проекты (типа производства наших автоматических теплогидроионизаторов, обогнавших дорогостоящий импортный климат-контроль). Правда, мне наперебой угрожали. Или подкупали, отчего предыдущие «замы» и отпочковались от Йоси, прежде чем благополучно сыграли в ящик. И когда наконец пошла долгожданная сверхприбыль, довольный «папа» вызвал меня и посвятил во все тонкости самого важного нашего дела. Из-за него-то мне и приходилось и постреливать, и запугивать, и даже сдавать ментам «кого надо». Или – «кого не надо». А так как было это все в «лихие 90-е», то ко времени нашей прошлогодней встречи Йося и сам приказал долго жить. Знаешь ведь, в нашем деле не заржавеет! И все карты остались у меня на руках. У меня и у нашего Партнера. Карты беспроигрышной игры в наркотрафике, где исходной была редкая галлюциногенная травка из-под «райцентра» Маналы в предгорьях Тибета, а на выходе – целая сеть бойких наркоточек по вокзалам и ночным клубам…
Вот уж наелись мы шоколада – и я, и моя Мариша, и мой наивный и доверчивый Колян, всегда глядевший мне в рот, не слушая шипения матери и тещи! А потом моя дражайшая приоделась, наняла домработницу и обнаружила, что она «молодая красивая женщина и не нуждается в моем внимании». Это ее слова! Марина разошлась со мной, когда Колька пошел в школу. Вышла замуж за своего любовника, а я продолжал давать деньги на сына. А в 97-м, когда убили Йосю и довольно сильно постреляли за нашим «карточным столом», я уступил ее настоятельному скандальному требованию: официально отказался от сына и разрешил любовнику усыновить его и записать на свою фамилию. Да еще и обставил все так, как будто Колька и в самом деле был не моим сыном. Я тогда очень боялся за Коляна, он у меня единственный, и я надеялся: вырастет – поймет…
Итак, Кирюха, у меня в руках, в моей колоде, прописан весь путь – от производителя до потребителя. Скажу еще: так как товар природный и по месту произрастания не особо ценится – по дороге набегают такие проценты, что ни с каким другим «дуревом» не сравнится. Да и по воздействию несравнимо. Человек, владеющий им, может «казнить или миловать» половину столичной тусовки. До прошлого года канал работал четко, я только отслеживал, как мог, чтобы «дурь» не попадала на молодежные дискотеки и поступала небольшими партиями – это, правда, и задирало цену на нее.
Что случилось после открытия Венькиного Центра, я тебе объясню при встрече. А пока знай: в прошлом году я заблокировал этот канал. Поставщик не знает никого, кроме меня. Покупатель тоже больше ни с кем работать не будет. Сейчас обе стороны думают, что кого-то «приостановили», и на всякий случай затаились в страхе. Но, похоже, кто-то из них – или Поставщик, или Покупатель – нащупывает обходные пути и пытается меня нейтрализовать. А моя задача – обрубить и того и другого. То, что случилось с Майкой, – тоже из этой цепочки. И Бесс они держат, чтобы надавить на меня. А может быть, на тебя и через тебя – на меня. Понял, какое-такое «досье» Стаса? Будь очень осторожен, Кир, полагайся только на нас с Вэном. А там – где наша не пропадала! И самое главное, никому не доверяй…»
На этом месте раздался резкий телефонный звонок.
Глава 10
Узы брака
Мистер Сименс
Суббота. 1 сентября
Звонили на мой домашний телефон, и звонок был каким-то настойчивым, как по мобильному роумингу. Правда, тогда мне было не до оценок. Я мгновенно схватил трубку.
В том, что звонит Бесс или звонят по ее поводу, сомнений у меня не было. Поэтому я довольно долго не мог врубиться, чего хочет от меня мужской голос с неуловимо иностранным акцентом на другом конце провода.
– Мистер Сотников? Это мистер Сотников, Москва? Пожалуйста, говорите громче. Я звоню из Англии, Оксфорд. Вы понимаете? Вам хорошо слышно?
– Я слышу вас.
– Мистер Сотников, меня зовут Дик, Дик Сименс. Я живу в Оксфорде и работаю руководителем кафедры университета, кажется, это так по-русски… Кстати, ведь мы с вами виделись, когда вы приезжали в Англию. Несколько дней назад к вам выехала моя дочь, Элизабет, Бесси… Видите ли, нас постигло большое несчастье – моя супруга и ее мать скончалась. Бесс убедила себя в том, что должна расследовать обстоятельства ее смерти. Она очень молода и очень наивна, и, хотя я был категорически против, она меня не послушала. Тем более что после смерти Мэй наша дочь получила и определенную финансовую самостоятельность. Я не верил и не верю в ее идеи, но, разумеется, никак не могу оставить ее без помощи. Она поехала к вам, мистер Сотников, почему-то уверенная, что вы ей поможете. Надеюсь, она не ошиблась? Надеюсь, у вас с ней все в норме, без проблем? Скажите, как ее дела, как она устроилась в чужой стране, довольна ли своим приездом? И когда она собирается обратно?
В разговоре воцарилась пауза. Сначала я обрадовался, что хоть кто-то сможет подключиться к моим поискам и разделить мое волнение. Но тут же подумал: а вправе ли я вот так, по телефону, выплескивать на человека все, что случилось? Сименс немолод, ему теперь должно быть что-то около шестидесяти, – вдруг с ним что-то случится? Да и что он сможет предпринять – там, на другом конце провода? Обратится в полицию? Но ведь именно о том, что никуда не надо обращаться, и предупреждали похитители Бесс. Что же все-таки лучше всего сделать?
