Лилия Ким - Я не один такой один
Михаил потер руки.
— Ну что? Париться-то кто-нибудь пойдет?
И вопросительно посмотрел на меня.
То ли от жары, то ли от волнения, но алкоголь действовал быстрее, чем обычно. Мое волнение немного улеглось. Внезапно действительно захотелось в сауну.
Я подняла руку.
Михаил, мужчина с серьезным лицом, блондиночка, юноша с постной миной и мужчина в очках пошли вместе со мной в парную, прочие остались в гостиной.
Внутри парной оказалось два отделения. Одно — с широкими деревянными скамейками и круглой купелью в центре. Второе — за стеклянной дверью, собственно сауна. Все направились туда, ну и я тоже.
Обычная сауна с потемневшим от испарений деревом и острым запахом, впитавшим в доски человеческий пот, раскаленные камни, веники.
Блондиночка спокойно скинула простыню. Я постеснялась. Не такое уж у меня красивое тело, чтобы его демонстрировать.
Тут следом за нами вошли рыженькая и толстый бородатый мужчина. Рыженькая сняла простыню.
Я смотрела на нее и блондиночку. В общем, и у них тоже тела не идеальные. Рожавшие женщины, как и я, со слегка оплывшими бледными формами. На ногах звездочки вен. Блондиночка была широковата в бедрах, а размер груди имела нулевой. У рыженькой грудь висела двумя беспомощными тряпочками, а попу и ноги покрывала сплошная «апельсиновая корка».
«Чего это я, в самом деле?» — подумала я и начала разматывать простыню.
Михаил уселся рядом со мной. От него шел приятный, чуть терпкий, отдававший березовым дегтем запах. Все молчали. Я тоже. Горячий воздух не жег кожу. Наоборот. Сквозь нее во все тело проникало живительное тепло. Кровь побежала быстрее. Только ноги по-прежнему оставались ледяными. Мне их никак не согреть.
Михаил встал, подошел к ведру с вениками, вынул их оттуда и стряхнул на раскаленные камни печки.
— Кто-нибудь хочет? — спросил он.
Все покачали головами. Я из приличия тоже.
— Ладно, в следующий раз, — Михаил вернулся обратно на свое место.
У меня на коже мелкими бисеринками выступил пот. Будто слезы по всему телу.
— Я все! — сказала блондиночка
Она вышла и упала в купель с громким: «Уууух!»
Мне пока не хотелось выходить. Михаил сидел рядом, прижавшись ко мне боком. Я посмотрела на его руки — большие, с узловатыми некрасивыми пальцами. Они были похожи на ветки деревьев. Ногти аккуратно подстрижены, чистые.
Вдруг голова закружилась, а перед глазами появились зеленые звездочки.
Я молча слезла с лавки и вышла. Тоже забралась в купель и села на кафельный порожек внутри нее.
Дурнота разом прошла. Вместо нее по всему телу прокатилась волна необыкновенной бодрости. Будто раскаленное железо сунули в ледяную воду. Противная юла, вертевшаяся где-то внутри живота, исчезла.
Я выбралась из воды и глубоко вздохнула.
С меня будто стеклянная оболочка осыпалась. Люди вокруг стали родными.
Пошатываясь от нахлынувшего чувства внутренней свободы, я дошла до гостиной, еле доползла до дивана, села, но поняла, что надо лечь.
Легла. Вытянула ноги и еще раз глубоко вздохнула. Так хорошо мне не было уже очень, очень давно.
Следом вошел тот самый мужчина с серьезным лицом. Он подошел к дивану, где лежала я, и сел, положив мои ноги к себе на колени. Потом молча взял одну из стоп и начал массировать. Массировать мою одеревеневшую, холодную как лед стопу.
Это было так приятно, что захотелось кричать. Сначала возникло легкое покалывание, потом нога согрелась. От нее вверх по всему телу начали расходиться горячие импульсы. Никто и никогда не массировал мне ноги.
— Мужчина, вы ангел, — выдохнула я.
Хотелось тихо стонать.
Мужчина улыбнулся.
— Ну уж прямо ангел, — пробурчал он в ответ, но на лице появилось удовольствие.
Неужели кто-то может получать удовольствие от массажа моих ног?
Он еще раз промял все косточки правой стопы и взялся за левую.
Появились Михаил, блондиночка и постный юноша. Он и взялся наполнять стаканы со словами:
— Знаете, кого я вчера встретил? Андрея. Помните, он с нами на «Горьковской» был?
— Да, кстати, чего-то он давно не появлялся, — заметил Михаил. — У него все в порядке?
— Не знаю, — пожал плечами юноша с постным лицом, — он с женой был. Как меня увидел, аж побелел весь. Я решил, лучше не подходить.
— Правильно, — кивнула блондиночка, — я когда наших в городе встречаю, тоже делаю вид, что их не знаю. Если только сами здороваются. А так мало ли что.
Юноша сел на диван рядом с ней, отпил из своего стакана и обнял ее за плечи. Блондиночка приникла к нему головой. Михаил погладил ее по спине. Затем все трое молча встали и пошли в узкий коридор слева.
— А вы не пойдете? — спросила я серьезного мужчину. — Просто если… — и замялась, не зная, как сказать, что сегодня «приобщаться» не намерена.
Он посмотрел на мои ноги и мотнул головой.
— Нет, чего-то настроение сегодня не то.
— Что-нибудь случилось?
— Да на работе там… — он скривился. — Долго, в общем, рассказывать.
— Понятно, — кивнула я.
— Чаю хочешь? — спросил мужчина.
— Угу, — я снова кивнула.
— Пойду банщику скажу.
Он поднялся с места и потопал вниз на своих коротких кривых ногах.
Я села, чувствуя, как по лицу расплывается отстраненная глуповатая улыбка. Было хорошо. Очень хорошо. Я не помню, чтобы мне когда-нибудь было так хорошо! Железная лапа с когтями, что уже давно вонзалась мне в спину, куда-то исчезла. Я вдыхала, и у меня получалось вдыхать! Трудно себе представить, какое это блаженство, когда впервые за очень, очень длительное время тебе хватает воздуха.
Вернулся серьезный мужчина. Сел на диван напротив.
— Сейчас будет чай, — сказал он.
— Вы давно друг друга знаете? — спросила я.
— Я где-то года два, — сказал тот. — Миша год назад появился. Все по-разному.
— А вас много?
— Трудно сказать, — мужчина пожал плечами. — Есть относительно постоянное ядро. Человек пятьдесят-шестьдесят. Ну, естественно, внутри этого ядра еще тусовки поменьше. Кто-то по работе общается. Кому-то просто с определенными людьми чуть комфортнее, чем со всеми остальными.
— А правила какие-нибудь есть?
Мужчина посмотрел в потолок и приложил палец к губам.
— Ну, пожалуй, только одно. Никакого насилия и эмоционального давления.
— Эмоционального давления? — не поняла я.
— Ну, как объяснить-то? — мужчина дернул шеей. — Ну нельзя давить ни на кого, понимаешь? Допустим, недавно девушка одна ушла. Перестала появляться. Потому что ей мужчина один понравился. Она стала ревновать. Не могла выносить, что он с другими женщинами, ну… это…
Он покраснел.
— Ясно, — кивнула я. — А еще? Традиции какие-нибудь?
— Традиции? — мужчина почесал подбородок. — В двух словах: мы не спрашиваем имен, чем человек занимается, где он живет и так далее. Но это не значит, что нельзя про это говорить. Если человек сам хочет о себе рассказать, он рассказывает. Не хочет — никто не станет требовать. Кроме этого, особых правил нет. Ну, разве что никогда не собираются вместе проститутки и любовницы.
— Любовницы?
— Ну, это как сегодня. Обычные женщины. То есть встречаемся или с любовницами, или с проститутками. Вместе их никогда не смешиваем.
— Почему?
— Да было пару прецедентов… — мужчина недовольно скривился, — давно. Плохо получается, когда проститутки и любовницы вместе сходятся.
— А с кем лучше?
Мужчина закатил глаза, как будто я спрашиваю о чем-то несусветно глупом.
— Ну, это же нельзя сравнивать! — возмутился он. — Это принципиально разные вещи.
— В чем же разница?
Мужчина закусил губу и насупил брови:
— Как тебе сказать… Ну, понимаешь, проститутке можно просто сказать, чего ты хочешь, хотя лично я всегда стараюсь им понравиться, корректно себя вести, с уважением, а обычной женщине… Ну, ей тоже надо понравиться. Причем настолько, чтобы она сама чего-то захотела. В этом главный кайф. Что она может не за деньги, а потому что я ей, допустим, нравлюсь. И удовольствие получаешь от того, что она тащится, гораздо больше. Хотя некоторые проститутки тоже… Но это все-таки не то. Все равно в подкорке сидит мысль, что она играет, просто изображает оргазм, чтобы клиент быстрее кончил.
— Но обычные женщины тоже могут изображать оргазм, — заметила я.
— На таких встречах им это незачем, — покачал головой мужчина.
— То есть мужчин больше всего возбуждает возможность доставить женщине удовольствие? — глаза мои округлились.
— Да, — кивнул мой собеседник и подцепил на пластиковую вилочку кусок колбасы.
Внизу раздались какие-то голоса. Интонации начала 90-х.
— Слышь, че ты этих баб приволок? Сам теперь им максай. Такие крокодилы, бля. Все, я поехал.
— Паша, че ты, в натуре, быкуешь? Нормальные бабы!
