Зэди Смит - О красоте
- Ну, поделились радостью - и будет. Между тем… - сказал Уоррен, доставая телефон из кармана своих шорт цвета хаки, - ух ты, уже час пятнадцать, мы должны бежать.
- Кикс, чудесно поболтали - как-нибудь повторим за чашечкой чая, идет?
Ей явно хотелось уйти. Кики пожалела, что она не столь обаятельна, умна, иронична и артистична, чтобы удержать внимание женщины вроде Клер.
- Клер, - сказала она, но ничего экстраординарного в голову не пришло, - может, что-нибудь передать Говарду? Он почту сейчас не проверяет, старается работать над книгой. По-моему, он даже с Джеком Френчем еще не говорил.
Этот переход к деловой рутине, казалось, озадачил Клер.
- Ах, да… во вторник собрание кафедры - у нас ведь шесть новых преподавателей на гуманитарном факультете, в том числе этот знаменитый говнюк - ты его, наверное, знаешь - Монти Кипе…
- Монти Кипе? - повторила Кики, утопив это имя в прерывистом, сдавленном смехе. Она почувствовала, как Джерома прошибла волна шока.
- Бьюсь об заклад, - продолжала Клер, - кабинет ему дадут на факультете африканистики - бедный Эр- скайн! Другого места для него не найдется - вот увидишь. Интересно, сколько еще скрыто фашистских назначений позволит себе наш колледж? Феноменальное учреждение в этом смысле. Ну просто… что тут скажешь? Вся страна летит в тартарары.
- Черт, - заныл Джером, описывая тесный круг и взывая к сочувствию веллингтонцев.
- Джером, мы обсудим это позже.
- Что за дерьмо, - уже тише проговорил Джером, тряся от изумления головой.
- Монти Кипе и Говард… - уклончиво сказала Кики и покрутила пальцами в воздухе.
Клер, догадавшись-таки, что у ситуации есть подтекст и она его не учла, вновь засобиралась уходить.
- Не бери в голову, Кикс. Я слышала, что когда-то у Говарда с ним были трения, но ведь Говард вечно с кем- то на ножах. - Клер дополнила это замечание неловкой улыбкой. - Ну все, целую - мы пошли. Здорово было вас увидеть.
Кики чмокнула Уоррена и чуть не задохнулась в объятиях Клер, помахала рукой, сказала «пока» и повторила ритуал прощания от имени Джерома, который потерянно стоял рядом с ней на голубых ступеньках марокканского ресторана. Оттягивая неизбежный разговор, она бесконечно долго смотрела, как уходят эти двое.
- Дерьмо, - громко повторил Джером и сел там, где стоял.
Небо слегка затянуло, и солнце надело маску благочестия, проткнув тонкими милосердными лучами ренессансного света картинное, словно нарочно для этого созданное облако. Кики попыталась усмотреть во всем благодать, перевести дурные вести в добрые. Вздохнув, она сняла с головы платок. Тяжелые косы рухнули на спину, пот потек с головы на лицо, но стало легче. Кики села рядом с сыном. Она окликнула его, но Джером вскочил и пошел прочь. Путь ему преградила семья, что-то искавшая в рюкзаках, и Кики догнала его.
- Перестань, не заставляй меня бежать за тобой.
- Свободным людям открыт весь мир, разве нет? - спросил Джером, ткнув себя в грудь.
- Знаешь, я бы тебе посочувствовала, но, по-моему, из детства пора бы уже и выйти.
- Ладно.
- Нет, не ладно. Разве я не вижу, как тебе больно.
- Мне не больно, я растерян. Оставим это. - Он защипнул брови пальцами, как делал его отец, желая над чем-нибудь посмеяться. - Прости, я не взял тебе бур- рито.
- Бог с ним, давай поговорим.
Джером кивнул, но по левой стороне Веллингтонской площади они пошли молча. Кики задержалась у прилавка с подушками для иголок, заставив притормозить и Джерома. Подушки изображали восточных толстячков - вместо глаз две диагональные черточки, а на голове желтенькие шляпы-кули с черной бахромой. Круглые животики были из красного атласа - туда-то и втыкались иголки. Кики взяла одного и повертела в руке.
- Забавно, да? Или безвкусно?
- Как ты думаешь, он едет с семьей?
- Детка, я не знаю. Может, и нет. Но если да, мы все должны вести себя как взрослые люди.
- Не думай, что я тут останусь.
- Отлично, - преувеличенно весело сказала Кики. - Ты можешь вернуться в Браун, и дело в шляпе.
- Нет, я хотел… а что если я куда-нибудь в Европу поеду?
Нелепость этой затеи - с экономической, личной и образовательной точек зрения - подверглась громкому обсуждению тут же, посреди дороги, в то время как продавщица-таитянка бросала опасливые взгляды на мощный локоть Кики, опершийся о прилавок рядом с пирамидой из незаменимых в хозяйстве толстячков.
- Значит, я буду сидеть здесь как последний идиот и делать вид, что ничего не случилось?
- Значит, мы будем вести себя достойно, как семья, которая…
- Ну да, ну да - Кики ведь так решает проблемы, - сказал Джером, не глядя на мать. - Она их просто не замечает, все прощает и забывает, а там, глядишь, снова тишь да гладь.
Они уставились друг на друга - Джером вызывающе, Кики удивленно. По складу характера, по ходу жизни он был мягче других ее детей и, как она чувствовала, теснее связан с нею.
- Не знаю, как ты это терпишь, - с горечью сказал Джером. - Он думает только о себе. Ему плевать даже на чувства близких.
- Мы сейчас говорим не о… не об этом. Мы говорим о тебе.
- В общем, вот что, - нервно заключил Джером, явно испуганный своими же словами. - Ты не можешь упрекать меня в том, что я бегу от проблем, поскольку ты делаешь то же самое.
Кики удивило, что Джером так зол на Говарда, причем из-за нее. Она даже почувствовала зависть - ей бы такую ясность гнева! Но ненавидеть Говарда она больше не могла. Если бы она хотела его бросить, она сделала бы это еще зимой. Но она с ним не рассталась, и теперь уже было лето. Единственное оправдание своему решению Кики видела в том, что в ней еще не умерла любовь к Говарду, то есть не умерла любовь вообще, поскольку Любовь и Говарда она узнала одновременно. Что такое по сравнению с Любовью одна ночь в Мичигане!
- Джером, - сказала она сокрушенно и опустила глаза. Но Джером - подобно всем юным поборникам справедливости - приготовил еще один, финальный удар. Кики вспомнила, как сама была неукротимой двадцатилетней правдолюбкой и мечтала о том, чтобы ее родители не лгали и возвели к свету истины заплаканные, но ясные глаза. Джером сказал:
- Семья умирает тогда, когда быть вместе ужаснее, чем быть одному. Понимаешь?
С некоторых пор ее дети неизменно заканчивали свою речь этим вопросом, но на получение ответа время не тратили. Когда Кики подняла глаза, Джером был уже метрах в тридцати и толпа смыкалась за его спиной.
6
Джером сел на переднее сиденье рядом с водителем, потому что эту поездку он придумал и он организовал; Леви, Зора и Кики заняли второй ряд минивэна, а Говард, к услугам которого оказался целый ряд, разлегся сзади. Личный автомобиль Белси был в починке - ему меняли его двенадцатилетний мотор. А сами Белси направлялись в парк Бостон-Коммон слушать «Реквием» Моцарта. Это была классическая семейная вылазка, предпринятая в тот момент, когда они меньше всего чувствовали себя семьей. В последние две недели в доме сгущалась гроза - Говард узнал о назначении Монти. Он считал это верхом коварства со стороны факультета - как они могли пригласить на кампус его личного, главного врага? Кто стоял за этим? В ярости он обзванивал коллег, пытаясь вычислить предателя, но тщетно. Масла в огонь подливала Зора с ее змеиным знанием веллингтонских интриг. Никто и не вспомнил, что Джерома приезд Монти тоже касается. Кики сдерживалась, дожидаясь, когда эта парочка перестанет думать только о себе, и, не дождавшись, вышла из себя. Последовал скандал, от которого они еще толком не оправились. Они бы и до сих пор продолжали дуться и хлопать дверьми, если бы не всегдашний миротворец Джером, придумавший эту поездку, чтобы дать всем возможность проявить человеколюбие.
На концерт никто особо не хотел, но остановить замыслившего доброе дело Джерома было невозможно. И вот они сидели в машине, наполняя воздух немым протестом: против Моцарта, вылазок вообще, найма такси, часовой поездки из Веллингтона в Бостон, самой идеи качественного времяпрепровождения. Только Кики поддержала Джерома. Кажется, она понимала, что им движет. В колледже ходили слухи, что Монти едет с семьей, а значит, приедет и эта девушка. Джером должен вести себя как ни в чем не бывало. Они все должны себя так вести. Должны быть стойкими и сплоченными. Кики протиснулась вперед и взялась за плечо Джерома, прося включить радио погромче. Оно слишком тихо работало, чтобы развеять всеобщую хандру. Помедлив в этом положении, Кики сжала сыну руку. Наконец они выскользнули из автомобильно-цементных объятий пригорода Бостона. Был вечер пятницы. Однополые группки горожан шумно текли по улицам, надеясь наткнуться на свои половинки. Когда их такси проезжало мимо ночного клуба, Джером скользнул взглядом по выстроившимся у входа полуголым девушкам, похожим на великолепный хвост несуществующей змеи, и отвернулся. Горько смотреть на то, что тебе никогда не достанется.
